Гиршуни

— Гиршуни, это ты? — прошептал я.

Он молчал. Обернуться? Нет? Лифт щелкнул и остановился. Седьмой этаж. Двери раскрылись, я шагнул в коридор и оглянулся, как с крыши прыгнул. Как и следовало ожидать, лифт был пуст. Сердце мое колотилось и прыгало, как тот обкуренный дредноут внизу; честное слово, я бы не удивился, если бы из моей грудной клетки вдруг послышалось: «Призрак бродит по конторе…»

Повторяю, понятия не имею, что на меня нашло. Я успокоился, лишь усевшись на свое привычное место и тронув пальцами клавиатуру, чтобы ввести имя и пароль. Система послушно открылась, приветствуя и поздравляя, как маршал на параде. Здесь, за брандмауэрами, в окружении мощных серверов и хитрых аплайенсов, я наконец-то чувствовал себя в полной безопасности. Это был мой мир, спокойный, логичный, упорядоченный, моя реальность, не сравнимая с дикими вывертами неуправляемого хаоса, плещущего снаружи, за пределами моего двадцатидвухдюймового экрана. Здесь можно было не бояться ни Фредди Крюгера, ни Гиршуни…

Подожди, подожди… с каких это пор ты боишься Гиршуни?.. Я тряхнул головой, сбрасывая с себя остатки наваждения, и приступил к работе. Вскоре бэкап закончился; завершив подготовительные процедуры, я запустил апгрейд. Теперь работа весело бежала по намеченному желобку — сама собой, не задавая вопросов и не требуя указаний. Мое вмешательство могло понадобиться не раньше, чем часа через три. Три часа… три часа… куда деть три часа?

Я вышел в коридор: тут было очень тихо — в отличие от комнаты, где уютно гудели компьютеры и кондиционеры. Здание же молчало, но молчало оглушительно — так, что уши закладывало от напрасных попыток уловить хоть что, хоть какой-нибудь завалящий звук: шарканье шагов, скрип двери, обрывок разговора. Ко мне вернулось прежнее ощущение неловкости. Меньше всего я хотел, чтобы это, пока еще небольшое, беспокойство снова разрослось до размеров паники, как недавно в лифте.

Увы, возвращение в комнату не помогло: меня не покидало чувство, что кто-то следит за мной, повсюду, в каждый момент, в каждой точке. Я поймал себя на том, что всерьез обдумываю, не спрятаться ли мне под стол. Особенно неприятным был вид пустого гиршуниного места, его стола, компьютера, клавиатуры, мышки… господи, да она шевелится!.. как живая… господи!.. Не в силах сопротивляться панике, я выскочил из комнаты и, минуя лифт, побежал по лестнице вниз. Я не мог больше одновременно оставаться и в этом здании, и в рассудке. Что-нибудь одно…

В зеркальном вестибюле навстречу мне бросились десятки моих двойников. Растолкав их, я добежал до входной двери — закрыто! Я повернул к каптерке. Прикольный охранник неподвижно сидел на полу, вытянув широко расставленные ноги. Глаза его, как и ноги, смотрели каждый в своем собственном, самостоятельном направлении: правый — в правое никуда, левый — в левое ничто. «Мертв!» — ужаснулся я, но тут охранник моргнул и с некоторым усилием собрал глаза в кучу.

— А, это ты, Фредди, — проговорил он почти приветливо, глядя куда-то мимо меня. — Хочешь курнуть?

— Вы не могли бы открыть… — начал было я, но доблестный страж гневно мотнул своими дредами.

— А тебя кто спрашивает? Ты, блин, кто? Ты, блин, привидение! Ты, блин, должен молчать, когда люди разговаривают! — он еще секунду подержал меня в фокусе совершенно сумасшедших зрачков и снова перевел взгляд куда-то вбок, словно разговаривал с кем-то, стоявшим прямо у меня за спиной. — Ну, так как, Фредди?

Я задержал дыхание, чтобы ненароком не выплюнуть бьющееся под самым языком, сердце и осторожно обернулся. Не знаю, кого я боялся увидеть больше: Фредди Крюгера или Гиршуни. Но там не было никого, кроме моей тени, деликатно подрагивающей на стене. К ней-то и адресовался обдолбанный идиот. Отдышавшись, я отступил на два шага и слился с Фредди.

— Ага… — протянул охранник, лукаво грозя пальцем. — Нашел себе тело, да? Хи-итрый… Так что — курнешь?

Напрягшись, я попытался представить, что мог бы отвечать в таких случаях Крюгер, но в голову почему-то лез только Гоголь.

— Поднимите мне веки… — прогудел я голосом Вия. — Откройте мне двери… Выпустите меня на волю…

Сбрендивший дредноут восторженно свистнул и поплыл открывать.

По улице вдоль тротуара неторопливо трусил потный тель-авивский ночной ветерок. Даже сейчас, в половине второго город не спал. Мимо проносились машины, шли люди — веселые, отрешенные, влюбленные, сердитые, всякие. И это выглядело штатно, нормально: действие в Тель-Авиве не прекращалось ни на минуту, как в танцевальном марафоне. Ненормальным в этой обыденности был разве что я. Я, всегда такой спокойный, уравновешенный, подчеркнуто рассудительный и трезвомыслящий! Уму непостижимо! Что, что могло настолько выбить меня из равновесия? Голова моя кружилась, мысли разбегались.

Я присел на скамейку и вспомнил глаза охранника, разъехавшиеся по разным углам, словно поскандалившие супруги. Неужели все из-за него? Вот ведь история… кому рассказать — не поверят… с тенью он моей разговаривал! Воображаемый Фредди был реальнее для этого психа, чем живой человек! Это ж надо так накуриться!

— Ага, а сам-то, сам-то… — я сжал голову руками.

Кто от компьютерной мышки шарахнулся, как от гадюки? Кто от зеркал бегал? А в лифте-то, в лифте?.. Вот стыдоба… Так что не надо о реальности, дружок, не надо… Еще неизвестно, кто из вас троих трезвее: ты или охранник… или даже Фредди Крюгер…

Или Гиршуни. Гиршуни… Этому-то точно лучше всех. Небось дрыхнет сейчас дома на прохладных простынях рядом с женой своей Машей. Эх, нужно было соглашаться на предложенную замену. Я пощупал лоб: не заболел ли? — Черт его знает, может и заболел… Припадая на передние лапы, подвалило такси, из мерцающего зеленым салона высунулся шофер в солнцезащитных, не по времени, очках:

— Эй, братишка! Не подскажешь, где тут Арлозоров?

— Так ты ж на нем стоишь…

— Да ну?! — он крутанул носом, взвыл газом.

«Ну? И кто же здесь ненормальный?» — почти радостно подумал я и тут только, в самый последний момент, выхватил взглядом из отъезжающей уже машины, там, на заднем сиденье: вот же он! Вот! Знакомый очкастый профиль, узкие плечи и, главное, уши — единственные такие во всем мироздании, спутать невозможно. Гиршуни!

Я вскочил и бросился вслед за машиной, грозя кулаком, разевая рот в беззвучном от внезапного недостатка воздуха крике:

— Гиршуни! Гиршуни!

Меня душила ярость. Этот подлец следил за мной! Это он преследовал меня в якобы пустом здании, тянул ко мне свои сусличьи лапки из зеркальной кутерьмы вестибюля, прятался за моей спиной в лифте, подглядывал из-за угла в коридоре! Это его осторожное, бесшумное, навязчивое присутствие ощущалось мною каждую минуту… даже здесь и сейчас! Машина давно уже скрылась из виду, а я все бежал за ней… зачем? — Вот именно, зачем? — Я вдруг обнаружил в себе твердое убеждение, что, ответив на этот вопрос, пойму и все остальные недоразумения этой безумной ночи. Это было уже что-то, не правда ли? Хоть какая-то путеводная звезда в окутавшей меня душной чернухе. Устав, я перешел на шаг, но двигался по-прежнему быстро, чтобы не потерять нить.

Итак, зачем? Почему мне так важно не упускать Гиршуни из виду, а попросту говоря, следить за ним? Тщетно пытался я сосредоточиться: мысли беспорядочно суетились в голове, неотличимые друг от дружки, как вестибюльные двойники, а психованный Фредди Крюгер, крича петухом, скакал между ними на одной ноге и размахивал первичным призраком коммунизма.

— Что, Фредди? — я погрозил ему пальцем. — Нашел себе тело, да?

Фредди жизнерадостно рассмеялся.

— Если не ты, то кто-нибудь другой…

Я встал, как вкопанный. Вот оно! Наконец-то я понял: мне нужно следить за Гиршуни потому, что иначе он будет следить за мной! Как это сказал Фредди: если не я, то кто-нибудь другой. Не ты, так тебя… Как просто! Мог бы и раньше догадаться… Сумбур в голове унялся; я глубоко вздохнул и огляделся. Казалось, ночь просветлела вместе со мной. Я стоял в самом конце улицы Арлозорова, на углу автобусной станции. Впереди шумел моторами хайвей, а за ним, сбившись в тесную неровную кучу, темнели небоскребы рамат-ганского даунтауна. Алмазная биржа. Та самая, где я думал поискать милонгу, описанную в блоге танцующей психопатки. Ноги сами привели меня сюда — умные ноги.