Гиршуни

— Итак? — избушка снова повернулась к лесу задом, к очкарику передом. — Я уже вижу, что вы согласны. Спасибо вам огромное.

Маленький мужчинка начал привставать. Руки он держал сцепленными перед собой, словно собирался поклониться.

— Я… — пролепетал он. — Я, конечно… со своей стороны… пожалуйста, я готов…

— Да как вы можете? — возмутилась я, не веря своим ушам. — Вы готовы?! К чему? Вы что, уступаете этому… этому…

Нечасто я затрудняюсь подобрать нужные слова, но это был именно тот случай. Очкарик повернулся ко мне. Выражения глаз я, конечно, не разглядела — лишь запотевшую броню очков и мучительно искривленный рот.

— Простите… — выдавил он. — Это не из-за вас, это из-за меня… вам будет лучше с ним… со мной совсем плохо… это я вам верно говорю, я знаю…

— Да что вы за меня-то решаете? Лучше! Откуда вам знать, что мне лучше?!

Но он уже пятился мелкими шажками, сцепив руки на груди и кивая, как китайский болванчик. Я вдруг поняла, что ужасно устала. Ужасно. Нечего было и думать о танго этим вечером. Нужно снимать туфли и уходить. Мешочек со сменной обувью лежал здесь же под стулом; я наклонилась вытряхнуть его на пол, и в этот момент чертов самец коснулся моей руки.

— Вы что, не собираетесь со мной танцевать?

— Пошел вон, — сказала я. — Если ты еще раз посмеешь коснуться меня, я закричу, и ты попадешь в полицию.

— В полицию — это хорошо… — он ухмыльнулся. Теперь он смотрел прямо на меня, да и вся его повадка как-то неуловимо изменилась. — Честно говоря, госпожа, я и есть полиция. Полицейский следователь, если точнее.

— Да хоть сам премьер-министр, — сказала я и продолжила спокойно расстегивать ремешок.

У меня превосходные туфли для милонги, просто превосходные… наверное, поэтому мои руки ни капельки не дрожали и не суетились. Повторяю, я не дрогнула ни единой жилкой.

— Надеюсь, еще не придуман такой ордер, который обязывает танцевать с полицейским?

— Танцевать — нет… — согласился он, многозначительно покачивая головой.

Смысл этой многозначительности был более чем ясен. У нас, мол, ордеров и без танцевального хватает, госпожа, так что не мешало бы вам озаботиться, если есть чем… а у вас ведь есть чем озаботиться, госпожа, не так ли? Наглец самым очевидным образом брал меня на испуг. Но я и бровью не повела. Я спокойно закончила переобуваться, встала со стула, накинула куртку и, не попрощавшись, пошла к выходу. Спиною я чувствовала его взгляд, взгляд охотника. Ничто не приводит меня в большую ярость, чем взгляд охотника. Я не согласна существовать в качестве дичи. Я ненавижу охотников.

Из динамиков ритмичными толчками выплескивалось танго. Мало того что не получилось потанцевать, так теперь за мной еще и охотились. На выходе я оглянулась: за столиком уже никто не сидел. «Что ж… — подумала я. — Только попробуй…»

На улице стояла ночь, полная чистого прозрачного воздуха. Я глубоко вздохнула и почувствовала себя лучше. Этот город умел убивать, но умел и врачевать, не прилагая к тому никаких усилий, — просто так, по ходу дела, в зависимости от настроения, даже не меняясь в лице. В самый раз для меня. Терпеть не могу сочувствия, этой липкой чужой сопли на моем воротнике: нет ничего более мерзкого в инвентарном наборе человеческой фальши. Злоба и то лучше — по крайней мере честнее. Когда им наконец удастся меня утопить, то, ради Бога, пусть сделают это с неприязненным выражением лица. Не надо изображать скорби! Стоянка была рядом, но если уж город предложил прогуляться, то не следовало упускать такой возможности, и я взяла его под руку. Мы медленно шли мимо светящихся витринами торговых аркад, думая каждый о своем, бескорыстные в своем случайном соседстве. Никто не обгонял нас. По каменным щекам стен ползали фиолетовые тени, редкие прохожие тихо брели навстречу, уставив внутрь себя отрешенные взгляды, — так, словно им некуда было торопиться. Часы на площади показывали половину второго.

— Мне пора, — сказала я своему попутчику. — Спасибо за прогулку.

Город равнодушно промолчал. Вместо него с преувеличенной бодростью ответил кто-то другой:

— Ну наконец-то! Вот вы где! А я обыскался…

Я оглянулась: в пяти шагах сзади на фоне витрины ювелирного магазина светился знакомый медальный профиль.

— Как тебе это нравится? — сказала я городу. — Господин охотник собственной персоной.

— Глупости, — презрительно отвечал город. — Здесь охочусь только я.

— Смотри же… — предупредила я. — Сегодня меня уже один раз уступили. Надеюсь, ты поведешь себя иначе…

— С кем это вы разговариваете? — поинтересовался самец-следователь, подходя ко мне вплотную. — Ах, мобильный…

Я сделала вид, что сдергиваю с головы наушник, и повернулась лицом к охотнику. Так безопаснее всего. Вид спины лишь еще больше мобилизует их гадкие инстинкты.

— Что вам от меня нужно?

— Ну почему вы так неприветливы? — он огорченно причмокнул. — Я всего-то и хотел проводить вас к вашей машине. Знаете, поздно уже… красивая женщина, одна, в этом районе… неровен час…

— Мне не требуются провожатые. Будьте добры оставить меня в покое.

СС развел руками.

— Не могу, уж извините. Мужское достоинство не позволяет.

— Видишь? — шепнула я городу. — Этот мерзкий петух не успокоится, пока не перетопчет всех, кто кажется ему курицами.

— Не бойся, просто иди вперед… — прошелестел город мне на ухо.

Что ж, прямо так прямо… я двинулась в указанном направлении.

— Вы уверены, что правильно идете? По-моему, стоянка направо… — медальный профиль не отставал, покачивался справа и сверху от моей головы.

Но я и не думала отвечать. Зачем? Во время танды не принято разговаривать. Особенно когда у тебя такой надежный ведущий, как город. Я просто держалась заданного ритма, как и подобает ведомой, а потом вовремя почувствовала, что сейчас последует левое гиро, и повернула за угол. Город вознаградил меня улыбкой. Мы танцевали впервые, но делали это на редкость согласованно. Одно тело, четыре ноги. Надоедливый охотник повторил наше па, а затем как-то суетливо забежал вперед и преградил нам дорогу. Мы с городом вынуждены были остановиться.

— Да что же вы так бежите? — почти обиженно проговорил охотник. Он слегка запыхался. — Почему? Что я вам такого сделал, а?

— Да он и в самом деле наглец… — усмехнулся город.

— Пропустите меня! — потребовала я.

— Подождите! — охотник крепко ухватил меня за руку повыше локтя. — Вы ведь так же убегали и от них, не правда ли?

— Вы делаете мне больно, — я произнесла это с ледяным спокойствием, но внутри меня клокотала ярость. — Отпустите руку.

— Это ведь вы их убили? — сказал он, уставившись мне в переносицу, как следователь в дешевом детективе. — Почему?

— Отпустите руку, — повторила я.

— Отвечайте!

— Я понятия не имею, о чем вы говорите. Отпустите руку.

— Почему вы сбросили с моста того парня? Отвечайте! У нас есть описание женщины, и оно совпадает с вашим. Вы и сейчас ведете себя более чем странно…

— Отпустите руку, вы делаете мне больно!

Охотник разжал пальцы, и город, воспользовавшись этим, немедленно сделал салудо и сразу за ним — очо. Да, этот кавалер явно не собирался уступать свое право на танец…