Глас земли

Ангел поплыл по кабинету Сталина. Он был как легчайшее колебание воздуха, какое бывает в поле во время сильной жары. Если увидишь такое вечером в комнате, подумаешь, что устали глаза. От усталости всякое может мерещиться. Даже властителю судеб, блюдущему строй государства. Но посланец небес осторожничал. Он выждал, когда Сталин отвлёкся и посмотрел задумчиво в сторону, и только тогда бросился со всей прыти к стакану, повис над самой поверхностью и, сжав тело в сверхтонкую кручёную нить, полностью просунулся в чай. Он сделал это так ловко, что даже малейшая дрожь не смутила глади напитка.

Засев в стакане, ангел решил не терять времени и принялся за работу. Он паутиной раскрылся в объёме сосуда и стал сообщать своему телу интенсивные микроскопические вибрации, сопровождая их тончайшими импульсами благодатного электричества. Трудясь, ангел подбадривал сам себя, закрепляя молниеносные действия в отчётливой мысли:

– Я пахтаю, пахтаю, пахтаю! Согреваю чай для товарища Сталина! Я – благодатный магнит, качающий плотную толщу воды. От меня разливается теплота. Я помогаю народу советской России. Мне весело вершить великое дело! Славно работать во имя возвышенной цели! Легко помогать человечеству! Да здравствует Сталин! Храни его Бог!

Но как ни старался ангел, как ни колебал он заварку, как ни расшевеливал корпускулы, составляющие её естество, чай совсем не нагревался. Наоборот, будто лишь холодел. Встревожился тогда ангел:

– Неужто я перебрал с маскировкой и слишком ослабил себя? – подумал он. – Боязно мне выдать своё присутствие. Заметит меня Сталин, прогневается. Казнит Солженицына, не помилует. Но, однако же, я совсем не справляюсь, и придётся мне малость развернуться, показать свою силу. Лишь бы отошёл в стороночку товарищ Сталин, лишь бы отвлёкся! Тут бы я и поднажал как следует, сразу бы расшатал ленивую, глупую воду.

Но стоило ему придумать такое, как вдруг что-то охватило его со всех сторон и сковало движения. Студёным и вязким показался ему чай, в котором он плавал. Не на шутку перепугался посланник небесный:

– Этот чай слишком чёрен и слишком крепок. Этот чай пахнет адом и смертью. Чёрен от зла, утвердившего в нём свою тёмную мощь, – собрав во внутреннем разговоре с самим собой все эти неожиданные ощущения, ангел вдруг понял, что происходит:

– Вот какую лазейку в сердце наставника народов выискал антихрист! Вот как бесовская сила направляет деяния товарища Сталина! – стонал и кричал он, объятый кошмаром. – Отравлен! Отравлен! Отравлен!

А чай всё уплотнялся и уплотнялся, становясь будто каменным и всё более обнажая присутствие вероломной дьявольской силы.

– Что же делать? – пытался собраться ангел, слабыми толчками отбрыкиваясь от оплетающих его демонических щупалец. – Выхватить светоносный меч, посечь вражью силу и броситься напролом, чрез все преграды, ввысь? В космос, домой, к братьям. Пусть с позором, но с готовностью искупить свою оплошность. Пусть братья убьют Сталина, если не получается по-хорошему. Я сам убью его. Только получу благословение брата-архангела и убью, а вместе с ним – всех, кто встанет на пути провидения.

Но его скоропалительные раздумья сбило происшествие, на которое он уж совсем не рассчитывал.

– Что-то я чай совсэм нэ пью, – сказал сам себе Сталин с лёгкой укоризной и протянул руку к подстаканнику.

Прямо перед собой ангел увидел огромное лицо Сталина. Как будто древняя рябая планета затмила Солнце, чтобы насладиться ужасающими очертаниями своей тени. Ангел чувствовал, что тьма окрутила всё его существо, обессилила его, распростёрлась среди его внутренностей и, уже не встречая сопротивления, безнаказанно вгрызается в его сущность, выскребая и разрушая внутренний свет его духа, усмирённый усердной молитвой. Возрыдал тогда ангел, сокрушаясь всемерно:

– Я не вижу неба. Я не чувствую свободного дыхания космоса. Где вы, милые мои братья-ангелы? Где те бездонные бездны, над которыми любил я кружить в своём беззаботном танце? Всё так плотно и тесно. Нет мне воздуха и нечем вздохнуть. Всё черным-черно. Негде светить моему свету. Кажется, вся толща земли обвалилась на меня и погребла под собой. Лицо Сталина застилает собой весь небосвод от края до края. Сталин проглатывает землю и все народы, её населившие. Сталин – губитель жизни, убийца ангелов, осквернитель небес. Сгину я в чёрной пасти его. Сталин проглотит меня. Пропаду я совсем в его мрачной утробе, и никогда больше с братьями не случится купаться мне в благодати, даруемой Господом. Лихая погибель вот-вот меня одолеет. Сатана Сталин! Проклятый властитель! Нет мне спасения.

И тогда из последних сил возопил ангел:

– Помогите же мне, братья ангелы! Услышьте меня! Не оставьте меня в трудный час, заклинаю!

И услышали ангелы брата. В тот же миг всё небесное воинство взвилось огненной молнией, трескучим ударом разодрало завесу космоса и ринулось сверкающей стрелой в стакан сталинского чая. И напор его был столь мощен, что чай тут же вскипел и раскалённой бурлящей струёй выплеснулся на лицо вождя народов.

– А-а-а-а-а-ть! – бешено закричал Сталин, от неожиданности даже не успев выругаться как следует. Подстаканник упал из его руки и опрокинулся на стол. Горячая чёрная жидкость бросилась наружу, прямо на расстрельные списки. Бумага напиталась сладким тёмным раствором и в горячем топлении стала набухать, выпучивая набрякшие целлюлозные волокна. Сталин бросился к дверям своего кабинета и злобно заколотил кулаком, матерной бранью созывая свою охрану. Тут же по коридорам послышался топот многих сапог, и уже через несколько секунд кабинет руководителя советского государства был наполнен толпой встревоженных и перепуганных людей. Они окружили генералиссимуса, готовые закрыть его своими телами от опасности и полные решимости выполнить любое его приказание. Как бешеный зверь метался среди них Сталин, но не знал, что сказать. Он никак не мог уяснить, что с ним случилось, и от этого онемел. Он не знал, кого обвинить, хотя заговор был на лицо. Тогда в порыве отчаяния он взмахнул кулаком и ударил по шее первого попавшегося офицера. Тут же другие схватили его и увели. Сталину полегчало. Он чуть присмирел и попросил оставить его.

Посидев пару минут, Сталин встал, прошёл к умывальнику, умыл лицо холодной водой, обтёрся полотенцем, позвонил в колокольчик и приказал подать бутылку вина. После этого велел секретарю принести новые расстрельные списки, и когда это было исполнено, вернулся к себе за стол, чтобы окончательно успокоиться за работой. Рабочая тишина снова воцарилась в Кремле, а вместе с ней к Сталину вернулись сознание и воля. Свет в его кабинете не угасал.

Многие жизни погубил в ту ночь товарищ Сталин, но одной жизни он не тронул. Забыл. И она одна искупила те многие.

12. Философские щи

Один человек десять лет изучал философию. Много книг перечитал и много лекций прослушал. Были ему вручены дипломы, что познания его велики, благонадёжны и при всяком удобном случае полезными быть могут. Сидит он однажды дома и вдруг ни с того ни с сего думает:

– А ведь всё это напрасное. Впустую! Нет в этом правды. Надо бы мне на попятную. Пока не поздно. Да только как бы это сделать?

Не знал он толком, с какой стороны за такое дело приняться, поэтому перво-наперво просто влез под диван и стал крутиться, собирая на себя всю пыль, которая там накопилась за годы его учения. Накрутившись досыта, он приятно изнурился и даже немного вздремнул. Лежит он весь в пыли, как в коконе, и видит сон, будто от чрезмерного знания он обратился кочаном капусты. И очень тем доволен:

– Так значит, всё-таки не зря!

Между тем вышло так, что он и в самом деле превратился в кочан капусты. Тут как раз пришла с работы жена, стала его звать. А как не дозвалась, так принялась искать по квартире – не прячется ли где? Искала-искала и нашла под диваном капусту. Кочан не большой, а всё же приятно. Вещь не лишняя.

– Наварю-ка щей, – думает. – Придёт муж, обрадуется. Он у меня до щей большой охотник.

И, порешив так, унесла кочан на кухню. Сварила щи и стала ждать мужа. Ждёт, ждёт, а его всё нет и нет: