Главная роль 5

Cледом шел перечень изданных тем же, существующим только в газетах, Сеймом, пакет указов: чрезвычайное положение, комендантский час, просьбы разойтись по домам и прочее тематическое.

— Восемьдесят два ящика швейных игл, тридцать семь пудов табаку… — перечислял длинный список обнаруженного «серого импорта» статский советник Иванов, сорокапятилетний, почти двухметрового роста, тощий и лысый мужик в круглых очках.

В роли Кощея в кино снять — закачаешься! Контрабандисты от одного вида начинают плакать и показывать трясущимся пальцем на нужные ящики.

— … Пуговицы, семь пудов шоколаду…

— Конфисковать, — не удержался я.

Армии передам, пусть финским детям раздают, хороший пиар. Подумав, я добавил:

— Табак тоже конфисковать.

Тоже хорошо сочетается с армией — мужики такой подарок цесаревича оценят. Выпишу-ка у дедушки Кристиана пару пароходиков — конфиската на всех не хватит, а с меня не убудет. Часов через пять-шесть с момента получения телеграммы уже можно будет встречать — тут рукой подать, а портовые механизмы у датчан отменные.

Список закончился, и статский советник отправился копать дальше, а я принял из рук Остапа кипу газет — мне конечно же доставляют «большую» почту. Мир еще ничего не заметил, поэтому по инерции обсуждал матримониальные дела — свадьба английского короля назначена на весну. Немного обсуждали и свадьбу мою — все-таки часть Европы, и многим интересны хлопоты могучим ураганом летающей по Москве Дагмары. Более конкретно о маме писали газеты наши, общеимперские — не только свадьбой единой озабочена Императрица, но и походами по многочисленным благотворительным учреждениям и дамским учебным заведениям. Как я и просил, Мария Федоровна много рассказывает о светлом будущем и грозится плотно работать над счастливым детством будущих и уже имеющихся подданных.

А еще Родина, в полном соответствии со спущенным мной заранее Администрации «планом бэ» (план «а» — это тишина и покой, я просто приеду и уеду, но важные финны из Сейма решили иначе) начала обсуждать свежий инфоповод. Начало положил коллежский секретарь Федоров, опубликовавший свои размышления о том, что независимость Финляндии штука хорошая, ибо «являет собой пример уникального устройства Российской Империи и так далее».

Завтра появится эссе коллежского асессора с дивной фамилией Коромысло — он будет топить за единство законов и правил на территории всей Империи. Малы чины, а большим велено сидеть и молчать — я таким образом демонстрирую уровень вовлеченности уважаемых людей в финские процессы. Уровень, который стремится к нулю. Еще могут появиться мысли по этому поводу от лиц гражданских, но обладающих репутацией — художников, поэтов, писателей, ученых и прочей братии, но это уже без инструкций, но с моим одобрением — нужно создавать и уплотнять информационный шум, чтобы иметь возможность топить в нем то, что мне надо.

Спокойно (в недавнем прошлом) заключенная договоренность об аренде Валаама в нынешней движухе сыграла свою роль, став одним из тезисов сторонников Сейма — вот мол, дума-то наша, продает финскую землицу задешево. Стенограммы речей и скандирований на площадях мне возят, и накал страстей не оставляет мне возможности просто прийти туда и поговорить с финнами. Здесь не о трудовом кодексе и скотстве промышленников речь, здесь народ заботит большой пакет привилегий, в котором кровно заинтересована вся финская верхушка. Пока члены Сейма и их протеже фильтруют базар, ссылаясь на то, что «пакет» был дарован царями, а финны за это «верою и правдою». Подтверждают потешным местным ополчением, экономической стабильностью и лояльностью населения. Интересный выверт конечно — «вы нас на руках носите, а мы, так уж и быть, не станем бунтовать». Бунт заведомо обречен на провал — даже если случится чудо, и шведы решат вписаться за бывшую свою территорию, это не война будет, а так — по тренировочным мишеням пострелять да принять пару тыщ пленного шведского десанта.

Отпив горячего кофе, я улыбнулся уютно трещащей печке-буржуйке. Хорошо сижу, но время-то к обеду, а значит нужно оформить еще один «вброс», потому что члены Сейма как-то не спешат преклонять колени перед оцеплением — в этом случае я, так уж и быть, снизойду до разговора с ними. Качайте лодку на здоровье, а я буду тихонько дырявить в ней течи и воровать снасти.

— Журналюгу!

Не очень здорово, что борзописцы получаются «одноразовыми», но в Финляндии им жить после отработки «вброса» все равно не дадут — та еще условно-демократическая автономия у них тут.

— «Его Императорское Величество с недоумением воспринял многочисленные оскорбления Российского Престола и сепаратистские настроения Иоганна Филлипа Пальмена и принял решение освободить его от занимаемой должности вице-канцлера Александровского университета. Риторика бывшего вице-канцлера несовместима с идеалами, которых придерживается это овеянное славой учебное заведение».

Это первое.

— «Государственный совет с одобрением воспринял инициативу Ландтага провести расследование торгово-таможенных преступлений. Результаты расследования, вслед за финским Ландтагом, Государственный совет воспринял не иначе как „возмутительные“, и поэтому с готовностью ответил на призыв Ландтага уравнять таможенные законы Великого Княжества Финляндского с общеимперскими и передать контроль над грузоперевозками общеимперскому Департаменту таможенных сборов с зачислением не запятнавших своей репутации сотрудников в общеимперские штаты с сохранением чинов».

Следом за журналистом выдал инструкции агентуре — газета выйдет только завтра, а взбодрить финнов нужно уже сейчас. Слухи — эта такая прилипчивая и неистребимая зараза!

И, напоследок, завершая «вбросы» это дня, нормальное интервью с нормальным финским журналистом. Смотрит на меня вежливо, но не очень-то уважительно — сепаратист получается, но мне-то что? За искажение моих слов сразу каторга — специальное соглашение предварительно подписал.

— Я планировал просто посетить Великое Княжество Финляндское с рядовой рабочей поездкой — у меня сложился определенный регламент, состоящий из созидательных проектов, благотворительных вечеров и разговорах о важных делах со стоящими того людьми, — вещал я, пригубляя кофе и глядя на море. — Однако, к огромному моему удивлению, я оказался в центре не до конца понятных для меня процессов. Великое Княжество Финляндское, как вам без сомнения известно, пользуется определенными, установленными моими предками, особенностями в экономической и политической сферах. Насколько я смог разобраться, сейчас княжество погрузилось в политическую борьбу между Ландтагом и Думой. Я спокойно отношусь к демократическим процессам, и мы с командующими флотскими и сухопутными контингентами, в полном соответствии с действующим законодательством, не станем вмешиваться, ограничившись лишь контролем критически важных инфраструктурных объектов и обеспечением сохранности имущества добрых подданных Великого Княжества Финляндского. Пользуясь случаем, хочу обратиться к жителям Княжества с просьбой сохранять здравомыслие, не поддаваться на провокации и не проявлять агрессию в отношении армейских, флотских, полицейских и прочих государственных служащих. Они призваны обеспечивать вашу безопасность и не более. Позволю себе отметить, что пребывание в Княжестве вызывает у меня большое эстетическое удовольствие как от природных пейзажей, так и архитектурой. Хотелось бы поближе пообщаться с жителями Княжества, но я не хочу вмешиваться в его внутренние политические процессы. Надеюсь, в скором времени Ландтаг с Думой смогут договориться ко всеобщей пользе, и я смогу продолжить визит привычным для меня и полезным для всей нашей Империи образом.

Вот так — просто смотрю, ничего не делаю и даже не очень-то стремлюсь разобраться, но обеими руками за свободу и демократию. Сигнал «давай уже разберемся» тоже подан, но услышат его только завтра, когда усталый от подвешенного состояния, замерзший и теряющий соджержимое карманов народ (финны забастовки оплачивать не станут — нет такого закона) захочет уже либо начать кого-нибудь коллективно бить за неправильные взгляды или разойтись по домам и рабочим местам, жить по-старому с учетом новых правил, ежели таковые последуют.

Марку я бы у финнов тоже отобрал — валюта в целом автономная, по отношению к рублю курс может плавать, но какого хрена в конкретном регионе выстроилась своя экономика? Это же тупо — чем больше людей рублями пользуется, тем лучше себя этот самый рубль чувствует. А еще финны охотно берут кредиты на поддержание стабильности своей марки. Берут у кого? Правильно, у клана Ротшильдов. Вот последних моя прогулка по Финляндии должна несколько побеспокоить — у них тут интересы и собственность, так что в скором времени, полагаю, не имеющий национальности капитал надавит на прикормленных финнов, чтобы поскорее наладить жизнь Княжества — доходы теряются, и одна только блокада порта Хельсинки обходится важным шишкам в десятки тысяч ежедневных потерь. Ладно, с маркой и потом можно разобраться — главное начать процесс приготовления лягушки, дальше она и брыкаться не станет.

Хитрый я — о личных привилегиях для местного дворянства (среди которых много шведских подданных) и слова не сказал. Тоже сигнал — можем договориться малой кровью. Ждем реакции, а пока зовем группу владеющих финским товарищей и закапываемся в их компании в учебные материалы, которыми финны пичкают «свое будущее». Что ж, еще пара дней, обязательный протест от шведов — я же их торговцев за то самое взял, не могут не среагировать по дипломатической линии — и «Государственный совет» озаботится вопросом подданства некоторых жителей Княжества.