Главная роль 5

Кстати! Посажу-ка я по возвращении в Петербург пяток писарей воспроизводить поздравительные шаблоны и рассылать их от моего имени в качестве поощрения за разные заслуги перед обществом и просто пожелать хорошего в честь Рождества. У японского Императора такое есть — бамбуковый тубус с его письмом держат на самом видном месте дома и показывают гостям первым делом. От меня здесь вообще усилий не требуется, а народу будет приятно.

Азербайджанец (который рисковал моим расположением в пользу коммерческой тайны и логично в своих глазах опасался цесаревичевой обиды) от неожиданности аж подпрыгнул и принялся отвешивать поклоны один за одним, не забывая со словами благодарности пятиться из кабинета. В завтрашних газетах, помимо фотографий детей в трюме, их синяков и ссадин крупным планом (грубо в эти времена дисциплину прививают), их же рассказов о том, как страшно быть похищенным/проданным/отданным заезжему проходимцу, появится отличный сегмент, демонстрирующий эффективность следствия и должный произвести на читателя приятное впечатление и вселить оптимизм — одного спасли, значит и других спасут. Беспризорники будут отданы в приюты под патронажем РПЦ или — на что я надеюсь — в приемные семьи не последних людей Империи. Не могут желающие не найтись — я же этих детей лично спас, а значит проявление христианского сострадания замечу с соответствующими бонусами для опекунов. Ну и чистосердечными порывами пренебрегать не стоит — не удивлюсь, если я самый циничный человек в этом времени и мире.

Среди корреспонденции нашлась очень уместная телеграмма от шведского министра иностранных дел. Как и ожидалось, первым делом они позвонили Александру — полезность телефона мной до попадания в это время и не осознавалась, реально хай-тек! — а тот вежливо перенаправил шведов на меня. Миру нужно привыкать, что действующий Император почти на пенсии, и не дергать его по пустякам.

«Ты что творишь?! Что это за „операция по пресечению контрабанды“?!» — примерно так можно законспектировать телеграмму на почти десять тысяч знаков. Повод, как говорится, есть, поэтому в ответ ушел пакет с фактурой по обнаруженной контрабанде, и, отдельно, «кейс» с детьми. Сверху легло мое приглашение королю Швеции и Норвегии (это в наши времена уже разные страны, но номинально под одним монархом «ходят», в формате личной унии) Оскару Второму на личный телефонный разговор — я все-таки еще молод и не коронован, поэтому приглашать должен первым.

А вот и первое письмо от действующего члена Ландтага. По собственной инициативе и тайком от уважаемых коллег такое не пишут — созрели наконец-то, осознали, что дальнейшее затягивание переговоров обернется ухудшением их собственных позиций.

Автором значился Иоганн Вильгельм Рунеберг, сын знаменитого в Финляндии поэта и действующий врач. Как бы издалека знатный доктор начал — как я вообще отреагирую, и стоит ли пытаться налаживать коммуникацию в принципе. Содержание письма Рунеберга целиком состояло из радости от свежих открытий в области медицины, в дополнение к которым шла просьба ко мне по возможности отправить кого-нибудь прочитать лекции про Сибирий и пенициллин в финских университетах. «Вот это вот все однажды закончится, правильно?».

Правильно — закончится неминуемо, а потому в Петербург ушел запрос на «лектора», а в ответ — мое согласие поприсутствовать в университете. Не факт, что на лекции, просто к молодежи ходить нужно обязательно.

Второе письмо прибыло через сорок минут — ровно столько мой ответ на первое до адресата и добирался. «Цесаревич не против перестать нагнетать обстановку, а значит нужно договариваться». Автором письма номер два значился Ирьё Сакари Ирьё-Коскинен. Профильный историк, и в учебных материалах, с которыми я ознакомился, его работам уделялось немалое место. Неплохой кадр, если измерить его с позиции старого тренда на взращивание чисто финских элит и вытеснение ими элит шведских. Не без нюансов, конечно, но этот хотя бы старался в своих исторических изысканиях быть беспристрастным и не опускался до сладкого хруста шведской булки.

Почти сразу пришло письмо третье — от Топелиуса Сакариаса, бывшего профессора и ректора Императорского Александровского университета. Письмо — вот умора — было написано на шведском, что и без развернутой справки (которую мне конечно же предоставили) многое говорит о взглядах этого подданного Швеции. В урну не читая — вот это письмо могло быть отправлено без согласований с коллегами, от чистой и незамутненной националистической боли. Как вариант — Сакариаса «слили» свои же, и это письмо стало его способом погромче хлопнуть дверью напоследок.

Письмо четвертое подписано двумя именами. Первое — Леопольд Мехелин, ни много ни мало, а основатель и хозяин компании Nokia. Не столь славная, как в моем детстве (потом-то захирела), но о важности телекоммуникаций я поговорить рад всегда. Второй автор — Антти Альстрём, один из богатейших людей Финляндии со специализацией на дерево- и металлообработке. Происхождение — из крестьян. Обоих авторов письма интересовали конечно же деньги. Вернее, возможность прекратить блокаду порта, придирчивых обысков товарных поездов и поговорить о славном для нас всех будущем.

Три вектора! Первый — «олдскульный», когда мы опираемся на финнов в противовес «шведскому лобби». Второй — чистая, незамутненная и приятная лишь автору «шведского письма» фронда, с которой все ясно. Третий — чисто прагматический, торгово-промышленный, и выберу я именно его, послав сигнал о том, что политические процессы внутри Финляндии мне в принципе по боку и теоретически я не против часть их сохранить. Отвечаем тандему из обрабатывающего и высокотехнологичного промышленников приглашением приехать в порт и разделить со мной завтрак — ночь уже почти закончилась, но подремать пару часиков успею.

Пошевелив усами на телефонный аппарат, я смалодушничал и не стал звонить маме и Марго с новостями о детях — Александра предупредил сразу, а слушать «ахи» и «охи» милых дам пока не хочется.

Увы, поспать не удалось и часа — Оскар, похоже, от происходящих считай под боком событий с прямым участием собственных подданных (причем сразу в двух качествах — преступников и политических акторов), этой ночью тоже не спит, а потому позвонил в половину шестого утра — как раз с «кейсами» ознакомиться времени хватило. Сначала мы с ним обменялись любезностями, затем я сослался на дела в ответ на вопрос «а чего это ко мне в гости не заехал, рядом же был, в Дании?». Как бы окно возможности мне Оскар предоставил — я и сейчас рядом — но зачем оно мне?

Далее Оскар изволил минут десять предаваться Высочайшему гневу: в наши, гуманные и прогрессивные времена, прямо под носом у пафосных Империй, королевств и прочих уважаемых образований происходит такая гнусная штука как работорговля! Непростительно! Какой удар по репутации! Прямой благодарности за возможность для Оскара и его аппарата примазаться к «совместной операции» и тем самым разменять десяток шведских контрабандистов на бонусы от косвенного участия в спасении детей озвучено не было, но между строк она читалась хорошо, вместе с недовольством моим самоуправством. И конечно же Швеция теперь присоединится к Интерполу — вопрос уже поручен кому следует, и в следующем году мы с другими правителями соберемся где-нибудь в Европе на торжественное подписание договоров.

Под конец разговора Оскар выразил нарочито-небрежную уверенность в том, что добрые подданные шведской короны в Финляндии не пострадают от накала политической обстановки и конечно же принял мое приглашение на нашу с Марго свадьбу. Там лично и познакомимся, а пока берем паузу на осмысление полученного от первого контакта опыта. Повесив слуховую компоненту телефона на крючок, я откинулся в кресле и посмотрел на едва начавшее светлеть, затянутое тучками небо. И с чего я взял, что шведы начнут выгораживать своих работорговцев? Совсем меня мой прошлый мир испортил — там «нашим сукиным сынам» прощалось всё вплоть до откровенного геноцида. Да и пес с ним — при Георгии Первом такой фигни не будет!

Поморщившись на тикающие «ходики» на стене, я решил пренебречь «вежливостью королей» — пунктуальностью — и поспать еще часика три-четыре: подождут финны, никуда не денутся, я-то их с самого приезда в Княжество жду да мотивации подбрасываю. Чистая физика, полагаю — холодная северная осень охладила мозги членов Ландтага, и мысли потекли еще медленнее, чем принято у хроноаборигенов.

Глава 15

Безопасность и обеспечение себе сильной позиции в переговорах — это самое важное в дипломатии. Помимо Остапа и Арнольда в кабинете имеется пара очень крепких и страшных казаков, размещенных ради дополнительного давления за спинами пришедших на прием и приветственно поклонившихся финнов.