Главная роль 6

Но при виде внука Александр словно оживает — в маленьком Коле он словно видит все и сразу: воспоминания о покойном Николае, надежду на процветание династии, черты лица Дагмары, свои, мои и Марго — мои в приоритете, и, прости-Господи за гордыню и нарциссизм, но это хорошо: моя супруга после смены имиджа весьма красива, но мальчику нужна мужская красота.

Тяжело. В кино часто бывают моменты, когда персонажам нужно отключить неизлечимо больного близкого от системы жизнеобеспечения. Врагу не пожелаешь такого выбора, но мне, прости-Господи, хуже: Александр не в коме, его не пожирает мучительная болезнь (кроме перелома), он чувствует себя физически в полном порядке, и даже опиум ему не нужен — практически не болит. А мне, получается, вот такого, с виду совершенно здорового и ставшего для меня очень близким человека придется «отключить». Приемного отца. Императора. Последнего настоящего русского Царя. Прожившего долгую и непростую жизнь человека, чью мудрость и жизненный опыт можно черпать бесконечно.

Встряхнувшись — чему быть, тому не миновать, и конечное решение все равно за Императором: то вырвавшееся после первого «продления» «отпусти меня, Гриша» — и почему «Гриша?» — было всего лишь реакцией на чудовищный стресс.

Открыв дверь кабинета, я заставил себя переключиться на мысли об экспериментах. Решился все-таки. Первым делом мы с доктором Боткиным — его квалификации на это дело хватило — исследовали кровь всеми доступными в эти времена способами, получив удивительный, заставивший лейб-медика перекреститься, вывод: моя кровь совершенно ничем не отличается от крови других людей, значит физиологической основы под собой мои способности не имеют.

Интервал переливаний крови мы установили давно, но пришлось подумать над решением проблемы долгих разлук меня и Александра. Уже с привлечением других специалистов — поди-разбери кто там что в пакеты льет, вполне анонимная в данной ситуации субстанция — удалось изготовить что-то типа пакета с донорской кровью, способного долго храниться в холодильнике. Александр фыркал — ишь ты, теперь аж запас есть! — но попробовать согласился. Получилось — почти полгода «автономности» у Императора есть. Помимо очевидной возможности для меня отлучиться надолго — пока не собираюсь, но мало ли? — это так же служит некоторой страховкой: если меня угораздит умереть, Александру хватит времени на последние мощные усилия по улучшению Аппарата и передачу оного маленькому Коле и регенту при нем и Маргарите.

Финальный логичный опыт — попытка перелить «консерву» больным разной степени тяжести. К счастью, ни у кого из-за несовместимости группы крови не случилось осложнений (полагаю, у меня попросту первая группа крови), но и пользы не принесло. Цинично, но к некоторому моему облегчению — с одной стороны спасать каждый год несколько сотен или даже тысяч подданных (ради такого дела пара недель в году в донорском кресле уж просидел бы) от неизлечимых болячек это одно, а другое — моральный груз выбора: кому и как помочь, а кому можно уже и умереть. Спасибо, но мне и одного такого решения во-о-от по сюда!

Далее попробовали перелить кровь из «источника» — я прятался за ширмой. Результат тот же, а значит на этом опыты с переливанием можно свернуть. Рабочая гипотеза — моя кровь целебна как максимум для всех родственников, как минимум — для одного лишь Александра, он же Помазанник. По возможности (но в гробу я видал такие «возможности»!) продолжим изучение, а пока достаточно.

Сегодня у меня на приеме доселе незнакомый человек — ученый-фундаменталист Александр Афанасьевич со смешной фамилией Бублик. Смешной и от этого запоминающейся — соверши Бублик в моей прошлой реальности такое же открытие, как здесь, я бы точно о нем услышал и не забыл. Вот они — последствия «указания направления» и «срезания углов». Когда знаешь, что копать в каком-то направлении имеет смысл, копаешь с большей самоотдачей. Накопали уже много чего, но за последнее время господин Бублик оказался самым значимым.

Человек мне незнаком, а значит чисто для безопасности в кабинете будут присутствовать Остап и казак Алексей. Тренированный я скорее всего успею выхватить закрепленный под столом револьвер и разобраться с нападающим самостоятельно, но регламент есть регламент: чести общаться со мной глазу на глаз удостаиваются далеко не все.

Пока церемониймейстер представлял гостя, я мыслями перенесся на Северо-Запад: там, в Дании, беременная сестренка радостно встречает приехавших к ней Дагмару и Олю. Трогательная сцена, хотел бы поприсутствовать, но дел привычно немеряно.

В кабинет вошел сухонький, рыжебородый и рыжеволосый мужик средних лет в толстых очках, одетый в неплохо пошитый костюм: Бублики у нас пусть и не самый видный и преуспевающий, но все-таки дворянский в четвертом уже поколении род, состоянием крепко входящий в верхний слой «среднего класса».

Манеры у Александра Афанасьевича оказались под стать — манерой держаться, отточенностью движений и размеренной, аккуратно продумываемой манерой речи он произвел на меня за время десятиминутного разговора «ни о чем» благоприятное впечатление. Еще более качественное впечатление он произвел своим часовым докладом, сопровождавшимся показом заранее заготовленных иллюстраций, схем и написанием формул мелом на имеющейся в моем кабинете доске. Понимает, что идет пусть и к цесаревичу, но совсем не специалисту.

— Предлагаю присвоить открытой мною и моими коллегами частице название «электрон», — закончил ученый со смешной фамилией «презентацию открытия».

— Одобряю, Александр Афанасьевич. Готовьтесь к попаданию в списки лауреатов Нобелевской премии, а Российская Империя от себя добавит Премию Романовых.

— Премного благодарен, Ваше Императорское Высочество! — поклонился ученый, не став утруждать себя и меня ложной скромностью типа: «вы полагаете, открытие заслуживает таких высоких наград»?

Очевидно заслуживает!

— В случае нужды, можете обращаться напрямую к моему секретарю, — кивнул на Остапа. — В меру наших скромных возможностей мы обеспечим вашим дальнейшим исследованиям полное вспомоществование. Полагаю, как талантливому ученому со здоровыми амбициями, вам будет приятно открыть и другие составляющие атом частицы.

— Премного благодарен, Ваше Императорское Высочество! Мы с коллегами продолжим работать как следует. Сейчас никакой нужды отвлекать вашего уважаемого секретаря от дел нет — исследовательская группа и без того финансируется на смущающе-высоком уровне.

— На науку средств стране не жалко, — подбодрил я его. — Особенно когда в стране столько талантливейших людей, коим достаточно лишь обеспечить не шибко-то обременительные для казны условия. Вы, Александр Афанасьевич, яркий пример. Если у вас найдется пара свободных часов, я бы хотел пригласить вас составить мне компанию в небольшой и небезынтересной прогулке.

Моментально решив, что пару ближайших часов от безделья он собирался смотреть в стену (хех), Александр Афанасьевич выбрал более интересную альтернативу:

— Ваше приглашение — огромная честь, и я с великим счастьем принимаю его, Ваше Императорское Высочество.

По пути я оптимизировал обращение к себе до имени-отчества и подобрал на первом этаже военного министра Петра Семеновича Ванновского — он заходил к Императору чисто по-дружески, без отчетов и докладов: это уже моя прерогатива, Александр в этом вопросе принципиален. Представив и отрекомендовав господ друг другу, я пригласил их в карету.

Военный министр имеет тяжелую ауру — по должности ему другой и не положено, поэтому поначалу ученый неуютно ёжился и нервно теребил руки, но со временем, благодаря самому отпустившему пару шуток и задавшему новому знакомцу пару вопросов Петру Семеновичу оттаял и вернул былую уверенность.