Главная роль 6

— Когда-то на картах не было Америк, а теперь люди научились облетать всю планету на воздушных шарах и дирижаблях, — задумчиво ответил Оскар. — Когда-то даже каботажное плавание вызывало затруднения, но теперь моря бороздят настоящие стальные исполины ценою в миллионы крон, — улыбнувшись, сделал неожиданный для пожилого короля (при все уважении) вывод. — Полагаю, со временем люди окажутся и там, за облаками, среди звезд. Но твои слова, — изобразив грусть, он вздохнул. — Они прекрасны, но я склонен назвать их утопичными.

— Тяжело не разочароваться в человечестве, прожив столько лет, — подколол я его в рамках приличий.

— Однажды это ждет и тебя, — отмахнулся Оскар и направился ко входу в тепло.

Постучав трубкой, я вздохнул на тусклую, мокрую и зябкую природу и отправился следом. Тоже замерз.

В жарко натопленной — юный король не без пинков привыкшей к теплой и уютной Гатчине жены на отопление не скупится — гостиной центром притяжения служил восседающий в своем кресле (до второго этажа, где мы и находимся, провели временный пандус) Александр. Все уже давно поняли, что реакция на попытки обсудить политические дела у Императора одна — вежливый посыл назойливого визави подальше, в актуальный район моего пребывания. Александр здесь как почти частное лицо, и только нам с ним известно, что эти большие посиделки — последние в жизни Императора.

Блистал он воистину как в последний раз, каждый миг своего пребывания на людях излучая бодрость, гордость и харизму и подкрепляя впечатление неизменно вызывающими громкий хохот, пусть и не лишенные некоторого анатомизма, остроты. Последний бенефис последнего русского самодержца в классическом понимании этого статуса.

Больше всего внимания, разумеется, уделялось Ксюше — соскучились друг по дружке, а она теперь целая Королева и мать Наследника. Тяжело в семнадцать-то лет, и отцовская любовь на глазах превращала ее в ту самую очаровательно-наглую и беспредельно милую девочку-подростка. Лишь на короткие минуты — Ксюшу сильно изменили пережитое на свадьбе, новый статус и новые заботы, беременность, роды и первые, самые страшные дни, когда маленький Эрик, названный так в честь легендарного датского короля по прозвищу «Победоносный», был подозрительно тих и почти не ел, словно решая, остаться на этой планете или нет.

В глазах сестренки поселились доселе неведомые, холодные, волевые искорки. О легкомысленном беге и не больно от него отличающемся, неприлично быстром шаги, которыми она носилась по коридорам такого большого дома, она само собой давно позабыла, взамен обретя почти летающую, гордую походку и соответствующую высокому статусу плавность остальных движений.

Дагмара своей любимицей довольна — все это не из ниоткуда взялось, а кропотливо вкладывалось в принцессину голову чуть ли не с самого рождения, и за прошедшее время всего лишь распаковалось и активировалось.

А вот Кристиан изменился не особо — он уже взрослый мужик, а такие как правило меняются гораздо дольше и незаметнее. Народ своего нового короля любит — с настолько испорченной свадьбой, при учете имевшейся и к старому монарху любви, иначе и быть не могло. Точнее, могло бы, начни Кристиан ломать то, что работает, но он же не идиот, и спокойно продолжает внутри- и внешнеполитический курс своего отца.

Увидев меня, просмеявшийся от очередной шутки Александра британский монарх воспрял духом и с выражением лица «вспомнил о важном!» направился ко мне:

— Милый кузен, я ужасно не хочу влезать в твои дела, но мой назойливый премьер жутко надоедливо просил меня узнать, для чего на Кавказе проводятся какие-то «масштабные работы»?

Вопрос прозвучал «архиуместно» — громко и во время естественной паузы, то есть услышали его все.

— Какой простак, — прочитал я по губам прищурившегося от очередного осознания перспективности такого-то короля Вильгельма.

Согласен.

Глава 13

Никак не могу привыкнуть к этому проклятому запаху.

— Почти и не осталось их, зубров, — голос мой, однако, оставался тих и спокоен, словно без остатка впитываясь в теплый, потрескивающий поленьями из камина, полумрак спальни Александра. — Великая удача, что моему Кирилу удалось отыскать и купить так много: восемь самок и трех самцов. По миру, говорят, уже меньше сотни этого зверя осталось. Бог даст, будут теперь у нас в заповеднике под присмотром плодиться — птичку-Додо изничтожили, так хоть зубров сберечь.

Бледное, изрытое углубившимися морщинами лицо почти дремлющего Императора тронула тень улыбки — вместе со мной радуется новой зверушке, которую сбережет наша гостеприимная Империя.

Самый тяжелый день был вчера — тогда Александр почти ушел, но в последний момент жуткая лихорадка и надсадный, до крови, кашель отступили, а сознание вернулось. Неожиданное облегчение на последнем этапе смертельной болезни штука нередкая. Дагмара, третьи сутки дежурящая у кровати почти ушедшего супруга, в последний раз поблагодарила Господа за то, что не дал Помазаннику угаснуть. Привычка, черт бы ее побрал — это же не первый случай, когда Александр в последний момент приходит в себя и становится свеж и бодр.

Немного поругав напугавшего ее супруга — ласково — Императрица объявила, что уходит отсыпаться, а утром за завтраком собирается поговорить с Александром об избытке во дворце сквозняков — продуло, мол — и отбыла в свои личные покои.

— А потом с Сахалина новости пришли — туда много с Дальнего Востока на промыслы народу прибыло, а с ними ученых всех мастей, которые к каторжанам доселе ехать стеснялись. Им удалось переоткрыть Стеллерову корову — смешной такой зверь, навроде моржа, но без бивней.

— Почему «пере»? — не став утруждать себя произнесением половины звуков, спросил Император.

Я только за — пусть экономит силы для прощания с Дагмарой, Олей и моей «малой» семьей из трех (включая меня) человек. Совсем скоро, и убежать подальше от этой сцены — главное мое желание. Не стану.

— Считалась, что эта зверушка была уничтожена к середине 18 века — вкусная очень, зараза, и мяса в ней много.

— Попробовать бы! — разохотился Александр, посмотрев на меня весело прищуренными, воспаленными глазами.

— Видели три штуки, — и не думая чувствовать вину развел я руками. — Одну мертвую нашли — подрал кто-то сильно, кровью истекали. Приказ наловить и начать заботиться убыл, но кто его знает, как повернется — не то что мы с тобой, а еще и Колька не попробует.

— Не вколешь? — прищур Императора стал подозрительным.

— Даже не представляешь, как сильно хочется, — признался я. — Но я уважаю твое решение и благодарен за то, что столько времени оберегал меня.

— Я ухожу со спокойной душой, — открыл глаза полностью Александр. — Зная, что оставляю Россию в надежных руках.