Главная роль 6

— … Империю так, как считаешь нужным. Так и надлежит поступать любому монарху, в руках которого осталось достаточно власти.

Кокетничает шведский король — знаем мы ваши конституционные монархии парламентского типа.

— Я помню коронацию твоего отца, — ностальгическим, свойственным возрасту тоном с улыбкой заявил он. — Все видели, как сложно ему было принимать Корону…

— Шапку Мономаха, — из вредности поправил я.

— Шапку Мономаха, — с весьма забавным акцентом и ухмылкой исправился Оскар. — Но вместе с тем отдавали должное его выдержке и медвежьей силе, — ухмылка стала нормальной улыбкой. — Не говоря уже о великолепнейшем чувстве юмора!

Я с улыбкой покивал — это папа может.

— С того дня Александр, на зависть многим монархам, добросовестно нес свою ношу. Так, как считал нужным. Так же, как теперь несешь ее ты.

— Мне очень приятны твои слова, — почти честно признался я. — Но в них кроется ошибка — я не «несу ношу», а наслаждаюсь каждой минутой, потраченной на мою Империю. Ее успехи — мои успехи, и для меня это совсем не трудно.

Неожиданно замолчав, Оскар «выстучал» трубку о мокрый от дождя столик, посерьезнел и круто перевел тему:

— Россия и Германия в ближайшей войне победят. Но если тебе станет недостаточно территориальных приобретений на Юге… — он пожал плечами. — Мы будем готовиться именно к этому. Пусть потенциалы наших стран несоизмеримы, но за нами встанут все, кому выгодно сохранить нынешнее положение вещей — едва Европа полыхнет, на Россию с Германией ополчатся все, кому не нашлось места в вашем с Вилли планом.

— Очевидно, — кивнул я.

Дураков нема, и жить — желательно жить хорошо — хочется всем.

— Соответствующие предварительные договоренности уже достигнуты, — слил весьма протухший в свете успехов «Избы» «инсайд» Оскар. — Англия, Франция, Бельгия, Нидерланды, испанцы и даже Португалия — все они встанут против вас с Вильгельмом. Полагаю, для нас было бы лучше отказаться от нейтралитета и присоединиться к их коалиции, но… — он грустно улыбнулся мне. — Они проиграют, а оказаться на идущем ко дну судне я не хочу.

— Даже соблюдая нейтралитет, можно очень выгодно расторговать некоторые ни к чему не обязывающие Швецию, но ценные для моих врагов возможности, — не повелся я.

— Зависит от договора, — принял аргумент Оскар.

Изобразив раздражение, я потер ладонями лицо и для разнообразия честно признался:

— Мир настолько велик, и в нем столько не сочетающихся друг с дружкой интересов, что выстроить вменяемую конфигурацию сейчас, за годы до Большой войны, не представляется возможным. Недавно в нашей Академии Наук случился конфуз — один математик больше семи лет пытался вывести формулы, благодаря которым можно предсказать будущее с помощью математики, но потерпел сокрушительное фиаско — бедолага сошел с ума и ныне содержится в лечебнице, учит других больных основам математики и в этом видит свое предназначение.

Оскар вполне искренне хохотнул — порой ученые откалывают такое, что только поражаться и остается — а я добавил:

— Грядущее в тумане. Все это, — я провел рукой иначе, обрисовав круг и подразумевая под ним наш мир. — Один большой сгусток хаоса, разглядеть в котором дальше собственного носа невозможно. Я счастлив, что ты предложил договориться, Оскар — так я смогу сосредоточиться на основном театре боевых действий. Но гарантии… — я удрученно вздохнул. — Над гарантиями нам с тобой придется очень хорошо подумать, чтобы они послужили как следует нам обоим.

Оскар с улыбкой кивнул. Хороший король как ни крути, но я европейским обещаниям не верю — да, мир сейчас совсем иной, чем в мое время, но… Если будет очень надо, они назначат меня безумным диктатором и демонстративно подотрутся любого уровня бумажками — механизм-то отлажен. Буду тянуть время, топить договор в согласованиях почти в рамках приличий, а потом может даже подпишу — лет так на пять, как раз на Большую войну и первичное наведения порядка на новых территориях хватит. Ну а потом… А потом очень не хочется ввязываться во второй раунд. Хочу верить, что его получится избежать — неужели такой большой мир нельзя поделить на три большие зоны и соблюдать статус-кво до того момента, когда у нас появится еще один мир?

Теперь, когда практическая часть разговора закончена, можно немного понагнетать чисто для поддержания репутации «не от мира сего» и ради собственной любви к красивому выпендрежу:

— Оскар, знаешь, что пугает меня больше всего? — тихо спросил я и «нервно» затянулся остатками почти дотлевшей трубки.

— Что? — моментально переключившись, отзеркалил он тон.

— Что однажды Господу так надоест наша никчемная возня, что он отключит это, — указал я на солнце.

Шведский король, не будучи дураком, на палец смотреть не стал, вместо этого прищурившись на тускло просвечивающее сквозь пелену туч солнце:

— Ученые говорят, что Солнце — это исполинский пылающий шар из газов, — проявил Оскар азы научного понимания мира. — Ты полагаешь иначе?

В вопросе звучало чистое, искреннее любопытство. Что ж, старый король продукт своего времени, и настолько больших газовых шаров никогда не видел. Пес его знает, этих ученых, может они сговорились врать, а вот русский цесаревич — очень загадочный и по слухам почти святой, имеющий прямую связь с Господом — может и знает правду.

— Ученые правы, — улыбнулся я. — Господь ведь создал не нашу планету, но целый Космос, в который мы едва научились подглядывать. Но разве у всемогущей и непознаваемой сущности не хватит сил отключить одно крошечное в масштабах Вселенной светило? Представь, что будет дальше — миллиарды падут на колени и станут молить безмолвную тьму наверху отпустить миллиарды грехов.

— Затем начнут казнить особо рьяных грешников, — проявил фантазию и здравомыслие Оскар. — По дорогам, как во времена чумы и расцвета Инквизиции, застучат копыта всадников в черном. Напуганные люди будут шарахаться друг от друга и прятаться, с ужасом глядя, как скудеют запасы — без солнца не вырастишь нового урожая. Без солнца перестанет расти даже трава, и нечем станет кормить скот, — посмотрев на солнечное пятно совсем другим взглядом, он встряхнулся и улыбнулся. — Боюсь, мой юный друг, что без Солнца нам останется лишь доживать последние деньки.

— Так, — улыбнулся я ему в ответ. — И это — лишь одна из возможных угроз. Господу и вмешиваться необязательно — не существует вечных предметов и процессов. Что имело начало, неизбежно обретет конец. Мы появились здесь, на Земле, много миллионов лет назад, и сразу же занялись истреблением и грабежом себе подобных. Война — более нормальное для нас состояние, чем мир. Я счастлив, что народы прозревают и пытаются избегать войн, но нам всем нужно гораздо больше. Нам нужна большая, общая, требующая полной отдачи цель. Таковой я полагаю попытку преодолеть космические пространства и обнаружить другие пригодные для жизни миры — это позволит человечеству уцелеть и продолжить свой путь, если со старушкой-Землей что-то случится.