Главный приз

***

Человек в белой рубашке повёл рукой, перебрал пальцами, расстёгивая перламутровые пуговицы. Распахнул ворот, помотал головой, расслабляя мышцы шеи. На последней тренировке он потянул спину, и до сих пор чувствовал это. Не надо так увлекаться, подумал он, неторопливо отстёгивая жемчужные запонки, и кладя их в сувенирную пепельницу. Пепельницей была черепная коробка некогда живого существа, оправленная в серебро. Кроме запонок, там ещё лежали сцепившиеся в светящийся комок брелки, зажимы для галстуков и складной ножичек в рубиновой оправе.

Он повёл плечом, и тонкая рубашка соскользнула, потянувшись за ним по ковру, и окончательно уронив рукав у ног мраморной дриады.

Человек постоял, глядя на обрубленную шею статуи, протянул руку и закрыл глаза, ведя пальцами по неровной поверхности обрубка. Иногда ему казалось, что он видит сквозь опущенные веки.

— Нет, — сказал тихонько, — ещё не время. Подожди немного.

Не открывая глаз, он повернулся спиной к дриаде, сделал два шага в сторону. На ощупь вытянул из ножен на стене клинок, и осторожно провёл пальцами по узорчатой поверхности металла. Опять повернулся, взяв рукоять обеими руками, и плавно шагнул вперёд и вбок. Постоял немного, опустив голову, словно прислушиваясь. Вытянул ногу, и зацепил босыми пальцами ноги рукав рубашки. Быстрым движением выкинул ногу вверх, и тут же согнул колено до предела, прижав пятку к ягодице.

Наблюдая внутренним взором плавно взметнувшуюся рубашку, в воздухе обретшую очертания человека с нелепо раскинутыми руками, повёл всем телом, раскручивая кисти рук и придавая им невидимую обычным глазом скорость вращения. Тонкая ткань, тихой медузой опускающаяся на ковёр, рассечённая надвое и потерявшая человеческий контур, мягко упала вниз простой белой тряпкой.

Глава 30

— Тебе нравится?

— Не знаю. — Мари Ив оглядела мраморную статую.

На небольшом постаменте стояла мраморная девица, стыдливо прикрывшая ладошкой пикантные места. Ступни стройных ножек облепила мраморная трава. Аккуратный зад подпирало крохотное деревце.

— Где ты её откопал?

— Представляешь, нашёл. У ограды лежала. Кто-то выбросил. Пришлось отмыть, почистить. Красиво, правда?

Мари Ив обошла кругом постамента. Скептически оглядела мраморный зад.

— А где голова?

— Не нашёл. Откатилась, наверное.

— Можно её использовать как вешалку для шляп. Или зонтиков.

— Тебе не нравится?

— Мне не нравятся любые женщины в твоём доме. Даже без голов.

— Мари, хватит.

— Ты пойдёшь со мной на собрание?

— Нет. И ты не пойдёшь.

— Это моя работа.

— Ты же рассказала, что…

— Послушай, — прервала его Мари. Она знала, что с ним так нельзя. Но при любой попытке взять её под крыло в ней просыпался злобный бес. — Ты можешь предложить что-то другое? Ты нашёл моё имя в журнале «Форс»? Это моя работа!

Базиль посмотрел на неё. Конечно, он мог предложить что-то другое. В её глазах он увидел гнев и обиду маленькой девочки, которой никто не дарил подарков на Рождество. Он мог сказать ей: «Мари, выходи за меня. Тебе не нужно больше ходить по подозрительным собраниям, и изнурять себя работой.» Какое-то мгновение он так и думал. Должно быть, это отразилось на его лице, потому что она вцепилась пальчиками ему в рукав, придвинулась вплотную и заглянула в глаза.

Он вздрогнул. Точно так же смотрела на него бывшая жена, когда он делал ей предложение. Такой же жадный взгляд обиженного ребёнка был у неё, когда он сказал: «Ангелина, тебе не надо больше этим заниматься». И какое-то время она была ангелом, спустившимся к нему с небес и прикорнувшим на плече. А потом разверзся ад. И ангел незаметно превратился в заурядного демона в атласном халате.

Базиль отвёл глаза. Мари ещё секунду смотрела на него. Потом отшатнулась, одёрнула рукава блузки. Сказала, не глядя:

— Мне пора. Не провожай меня.

***

Мари взялась за дверцу машины и застыла, глядя на своё отражение в стекле. Так просто, взять и уехать. От Базиля, что остался в своём маленьком, будто игрушечном, коттедже. Где в уютном холле стоит мраморная статуя, и в кабинете рыжимы язычками огня играет камин. От Базиля с его коллекцией марок и засушенных бабочек.

«Наверно, сидит сейчас на неубранной постели, и рассматривает свой кляссер» — подумала она с неожиданной злостью, и не поверила себе. Ничего он не рассматривает. Давай, уезжай, Мари Ив. Возвращайся к своей работе. Ты ему не пара.

Она обернулась, бросила прощальный взгляд крышу маленького коттеджа, очерченную багровым светом утонувшего за горизонтом солнца. Вот солнце ушло совсем, и крыша почернела, а флюгер в виде смешного конька слился с фиолетовым небом. Возле крайнего в ряду коттеджа мерцающим светом загорелся фонарь. У другого фонаря, чуть подальше, стояла стремянка, и человек в комбинезоне возился у стеклянного фонарного окошка, пытаясь добраться до лампы.

Мари взялась за ручку дверцы. Хватит. Пора уезжать.

Чьи-то ладони закрыли ей лицо.

— Это ты? — спросила она.

— Гм-м, да — прошептали сзади.

Никогда, никогда Мари не была слабой. Ни один мужчина не заставит меня больше плакать, твердила она себе. Но сейчас что-то сделало её ноги ватными, а голову — пустой. Она обмякла и упала коленками на гравий. Мужские пальцы сжались, чтобы задержать её, но только скользнули сквозь волосы, и Мари вдруг поняла, что эти руки в тонких перчатках.

Она обернулась. На фоне вечернего неба чернел силуэт человека с поднятыми над головой руками. Руки плавно, как в замедленной съёмке, опускались, разворачиваясь, и Мари увидела, как блеснул в свете фонаря обнажённый тесак.

Так же отчётливо, как в кино, она вспомнила, как её тётка Роза точно таким тесаком разделывала купленную на рынке птицу. Отлетали крылышки, ножки, шейка, и на разделочной доске оставалась округлая розовая тушка.

Ей показалось, что у нависшего над ней человека неестественно большая голова, но картинка сместилась, и она поняла, что это маска. Карнавальная маска петушка-золотого гребешка.

Не в силах шевельнуться, она вцепилась пальцами в гравий дорожки, и издала совершенно дикий, первобытный визг. Разум не принимал в этом никакого участия. Человек шагнул вперёд. Блеснуло в скупом вечернем свете широкое, чуть изогнутое лезвие. Мари Ив закрыла глаза, тихо сползая по дверце машины.

Она услышала шуршание гравия дорожки, возню, шумное дыхание, лязг металла о камень, тихий вскрик. Ощутила удаляющийся топот ног. Потом её обхватили, и попытались поднять. Ноги подгибались, она привалилась к капоту, боясь открыть глаза. Опять послышалась возня, и она услышала голос Базиля:

— Да идите вы к чёрту!

Это был он. Волосы взъерошены, рубашка расстёгнута и держится на одной пуговице. Базиль отмахивался от человека в рабочем комбинезоне с гаечным ключом в руке.

— Вызови мне такси, — слабым голосом сказала она и разревелась. Прямо у него под ногами, втоптанная в гравий, лежала смятая карнавальная маска петушка.