Главный пульт управления

– Хорошая печка, – вслух согласился он. – А чем я вам так помешал-то?

Секаченко хмыкнул:

– Да, ничем ты нам помешать не можешь. Ничем! – он сжал ладонь в кулак. – И хозяева твои не могут. Забей себе эту мысль в черепок кувалдой! И тем, кто тебя сюда пригнал, передай! Седельникову передай! Варыгину передай! Пусть командировочные деньги поберегут, не тратят попусту! Потому что этот город – наш! И этот поселок – наш! И все, что тут есть – наше! И пульт, что ты тут ищешь, – тоже наш!

«Про каких хозяев он говорит? – спросил себя майор. – Кто такой Седельников? Кто такой Варыгин? А пульт? Уж не ГПУ ли он имеет в виду?»

– Что за пульт такой? – произнес он вслух.

– Да, ты дурачком-то не прикидывайся! – острый носик руководителя службы безопасности побелел и даже стал как будто еще острее. – Не знает он, что за пульт! А чего ты тогда сюда прикатил? Пельмени бачуринские покушать?

– Пельмени хорошие… – заметил Ефим, не зная, что сказать.

– Ты ж не первый, кто на чужое лапы поднял! – не поддержал разговор о кулинарии Секаченко. – Только что тут один, такой же, как ты, гость московский, круги по поселку вертел. Так вот он-то сразу понял, что жизнь у него одна. Вторую начальство не купит. Он даже вещи из гостиницы забирать не стал. На тачку, в аэропорт и – прощай Сибирь, здравствуй, столица! И жопа здорова, и голова цела! Что может быть лучше, а? Согласен, а спортсмен-метатель?

– Тогда, конечно, стоит подумать… – задумчиво произнес Ефим.

– Правильно, подумай! Только не долго. Пока здесь стоишь. Потом поздно будет. Ты вообще из каких? В органах, наверное, раньше служил?

«Почему – «служил»? – подумал Ефим. – Что же, он не знает, кто я такой? Спутали они меня с кем-то, что ли?»

Ефим кивнул и подтвердил:

– Служил когда-то… Раньше.

– Во! – обрадовался начальник службы безопасности «Локомотива». – Меня не обманешь. Я вашего брата верхним чутьем беру!

Он наклонил голову и внимательно рассматривал Ефима своими живыми глазами.

Вялый бригадир с безразличным видом смотрел в летнее окно.

– Ну, что, особист-резервист, выбрал, чем лучше быть: живым человеком в Москве или совком шлака в Сибири? – прервал молчание Виктор Сергеевич.

Майор молчал.

Секаченко резким движением выдернул себя из кресла и выбрался из-за стола-зеркала. Рост у него, против ожидания, оказался не высоким. Пожалуй, макушкой он вряд ли достал бы Ефиму до подбородка.

Виктор Сергеевич прошелся вдоль стола и остановился напротив майора. Ефим почувствовал: Секаченко напряжен, словно готовится неожиданно нанести удар. Мимикьянов тоже чуть расставил ноги, готовясь этот удар отразить.

И тут он почувствовал, как на его плечо легла ладонь вялого мужичка. Его пальцы оказались неожиданно твердыми, прямо, как плоскогубцы.

Ефим положил свою ладонь поверх чужой и сжал своей тоже совсем не пластилиновой лапой запястье противника. «Ох, как теперь славно можно провести бросок через бедро с поворотом», – подумал он и чуть отвел правую ногу назад.

Виктор Сергеевич быстрым движением выхватил из оперативной кобуры спрятанный под пиджаком «Макаров».

– Да, брось ты! – медленно произнес он. – Это ж – не кино. Это – жизнь. Никто тут с тобой толкаться не будет. Дырку тебе засверлим и все. Не сейчас, так через час. Понял, спортсмен-полисмен?

Произнеся эти слова, хозяин кабинета неожиданно резко отпрыгнул назад. Сделал он это так ловко, будто в подошвах у него прятались мощные пружины.

Направив ствол в грудь Ефиму, он негромко произнес:

– Пук! И нет тебя.

Дело принимало оборот не приятный.

Майор поиграл желваками и посопел носом, что должно было продемонстрировать трудный процесс принятия решения. Потом сдавшимся голосом произнес:

– Раз так… Если все так серьезно… Ладно. Улечу.

– Вот так-то лучше! – усмехнулся Виктор Сергеевич. – Правильно, соображаешь! Я вижу, ты человек – не глупый! Финтить не станешь! Но на всякий случай, имей в виду: разговоров с тобой больше не будет! Улетишь, так мы тебя больше и не увидим никогда! А не улетишь, так с трупом, какие разговоры? Правильно я говорю, а, капитан? Или, кем ты там в запас ушел?

– Старшим прапорщиком, – буркнул майор.

– Каждому – по способностям, дураку – по его образованию, так? – кивнул Секаченко и спрятал «Макарова» под пиджак, в оперативную кобуру.

Расстался Ефим с начальником службы безопасности акционерного общества «Локомотив» как будто мирно: во всяком случае, без драки и стрельбы.

Выйдя из бывшего здания специального конструкторского бюро «Экран», майор направился не к Южной проходной, через которую его ввезли на территорию завода, а к дальней – Восточной. Пошел он по узкой асфальтовой дорожке, зажатой между бесконечной краснокирпичной стеной Инструментального цеха и непроницаемой стеной разросшейся сибирской яблони-дички.

В мае она наполняла горький заводской воздух таким сладким ароматом, что, выйдя из пахнущих металлом цеховых пространств, люди на какое-то время даже замирали на месте. А потом, сомкнув губы, как кошки, тянули воздух носами, забитыми крохотными каплями мазута и стальной пудрой.

Двигаясь вдоль стены, майор поравнялся с большим открытым окном. В сумраке цеха он увидел рабочего в берете и синей спецовке, склонившегося над суппортом металлорежущего станка. Из-под резца, прикасающегося к бешено вращающейся стальной заготовке, выползала длинная сизая металлическая ленточка, вьющаяся, как серпантин. Будто, почувствовав взгляд, станочник оторвал резец от детали и поднял голову. Его лицо закрывали большие защитные очки с резиновыми бортиками по периметру. Он походил в них на вынырнувшего со дна моря водолаза или летчика-испытателя высотных истребителей.

В обращенных к нему стеклах Ефим увидел зеленую стену листвы и свое собственное вытянутое, словно в комнате смеха, лицо. Рабочий стоял и смотрел на него. И оттого, что майор не видел его глаз и выражение лица, Ефиму стало как-то не по себе.

Он вдруг заметил, что почему-то стоит на месте.

Токарь вновь опустил зеркала очков к станку, подвел суппорт к тускло блестящей цилиндрической заготовке и опустил резец. Тут же из-под его острого конуса поползла, закручиваясь серпантином, сизая лента стружки.

Ефим сдвинулся с места и прибавил шаг.

Подойдя к концу стены, майор окинул взглядом длинный туннель, по которому шел.

Он не ошибся: вслед за ним вдоль кирпичной стены тянулись двое. Держались они на достаточно большом расстоянии. Но особенно не маскировались.

В самом деле, чего им было осторожничать?

9. Поселковый контрабандист

Ефим медленно шел по тротуару.

Мимо похожих друг на друга кирпичных домов в три этажа.