Главный пульт управления
Шрифт:
Как утверждал Александр Михайлович, «чаегрей» не только кипятил воду, но и очищал от вредных примесей, обогащал кислородом и намагничивал. А во время заварки извлекал из чайных листочков максимальное количество полезных дубильных и стимулирующих организм веществ. Тима Топталов считал, что «чаегрей» можно использовать и для приготовления лагерного чифира. По мнению Тимофея Павловича, этот чифир мог дать сто очков вперед любому другому, даже созданному по знаменитому магаданскому рецепту с двойным медленным кипячением.
В отношении этого утверждения ни создатель прибора, ни Ефим ничего
Шура порезал на тонкие кружочки домашнюю жареную колбасу, и к запаху канифоли примешался густой домашний кухонный аромат.
– Угощайтесь, Ефим Алексеевич! – сказал он. – Соседка Глафира, да ты ее знаешь, приемщицей на танковой сборке работала, сегодня большую сковородку нажарила. А колбасу сама делала! Фарш, как положено, с язычком! Немного чесночка и молотого перчика! Вещь!
Ефим взял рукой кружок колбасы, попробовал.
«Действительно, – вкусная штука, – отметил он. – В поселке еще денек побудешь, в брюки потом утром не влезешь! И ведь не сказать, что здесь живут какие-то особо зажиточные люди… Скорее, наоборот. А вот, поди ж ты, нигде так не кормят! Ни на авиазаводе, ни на агрегатном… Просто, любят в поселке жизнь, что ли?»
Александр Михайлович между тем разлил чай в колбочки из термостойкого стекла. Они были веселого оранжевого цвета. Чай в них казался особенно красивым – солнечным.
Майор поднес колбочку к губам.
Он давненько не пробовал напиток из «чаегрея» и, с непривычки поразился приятному вкусу: «Вот уж чай, так чай! Прямо – коньяк!»
– Над чем, Александр Михайлович, раздумываешь – голову ломаешь? – спросил Ефим. – Как стиральную машину в вертолет переделать?
– Это просто! – причмокнув, ответил Шура. – Сложно другое.
Ефим взял очередной кружок остро пахнущей домашней колбасы, и перед тем, как отправить ее в рот, спросил:
– Что для тебя – сложно?
– Сложно понять, как у нас с нашей наукой у нас вообще хоть что-то получается… – слегка развел ладони в стороны инженер. – Вот почему Ахиллес все-таки догоняет черепаху?
– А что, – не должен? – на всякий случай спросил Ефим.
– Если верить математической логике, то – нет, – покачал головой инженер. – Конечно, за какое-то время быстрый Ахиллес обязательно догонит медленно ползущую черепаху. Но ведь в это время она тоже не будет стоять на месте, и уползет вперед. Ахиллес преодолеет и это разделяющее их теперь небольшое расстояние. Но за это время черепаха хоть немного, но все-таки опять продвинется вперед. Ахиллес снова догонит. Черепаха снова уползет. И так без конца. Получается, как бы близко Ахиллес не подобрался к черепахе, он все равно никогда ее не догонит. Но в жизни ведь не так! Или ты, Ефим Алексеевич, будешь спорить?
– Спорить не буду! – ответил Мимикьянов. – Знаю я эту байку. Ее один древний грек по имени Зенон еще две с лишним тысячи лет назад придумал.
– Вот! – сделал солидный глоток чая Шура. – Зенон же не просто сказки рассказывал. Он спрашивал: где в рассуждениях ошибка? За две тысячи лет никто ошибки так
и не нашел. Ахиллес в теории не должен догонять черепаху, а в жизни почему-то всегда догоняет! Логика утверждает одно. Жизнь – другое.– Ладно! – махнул рукой на официальную науку Ефим. – Ты, лучше Шура вот что мне скажи: откуда ты Чапеля знаешь?
– Однажды в Москве встречались, – пару раз сомкнув щеточки угольных ресниц, ответил Мамчин. – В одном институте. Года три назад.
– А чего он приходил-то? Просто навестить или по делу? – продолжал работать Ефим.
Инженер пожал широкими плечами:
– Да, сам не пойму…
– А, все-таки? Зачем-то он приходил? – не отставал майор.
– Ну, спрашивал про мою работу в СКБ «Экран», – ясные линзы серых Шуриных глаз на секунду исчезли в угольных ресничных зарослях. – Интересовался, имел ли я отношение к испытаниям одного изделия…
Интуиция майора Мимикьянова шевельнулась в своем темном доме. А его волчьи уши встали торчком.
– Какого изделия? – равнодушным голосом спросил он, прихлебывая вкусный чай.
– Да, старая история… – бормотнул Мамчин, – я уж и забыл все…
– Это не про ГПУ он случайно спрашивал? – не дал ему уйти от ответа Мимикьянов.
Шура подумал несколько секунд.
– Да, про него, – кивнул он.
– И что ты ему ответил?
– Ну, как что? – удивился инженер. – Сказал, что я подписку о неразглашении давал, и ничего про это изделие рассказывать не могу…
– Правильно, – одобрил Ефим и откусил кружок домашней колбасы. – Ну а мне-то ты можешь рассказать?
– Ну, тебе-то, Ефим Алексеевич, конечно… – с легкой заминкой произнес Шура.
– Так, чем этот пульт должен был управлять?
– Ну, ты спросил! – задрал глаза к потолку инженер. – Кто же мне это сказал бы? Я только знаю, что система управления у него была беспроводной, на электромагнитных волнах, вот как дистанционник у телевизора. Ну, возможно, этот ГПУ каким-нибудь беспилотным самолетом– разведчиком должен был управлять. Но точно не знаю, врать не буду, могу только предполагать…
И без того блестящая голова Александра Михайловича от выпитого чая заблестела, как лакированная.
В это время громко скрипнула дверь.
Беседующие мужчины, как по команде, повернулись к входу.
12. Куда ушел Чапель?
На пороге стоял Тимофей Топталов.
На лице у Тимы лежало столь редкое среди людей выражение полного счастья. Седая копна волос на его голове казалась только что вымытой хорошим шампунем и высушенной феном. В руках он держал газетный сверток размером с артиллерийский снаряд для танкового орудия.
– Привет экипажу! – радостно отсалютовал Тима снарядоподобным свертком.
Инженер Мамчин его радость не разделил. Он склонил голову к плечу, помолчал и строгим голосом произнес:
– Тима, ты, где ходишь? Ираидин пылесос с утра разобрал, а кто собирать будет? Она мне уже пять раз звонила! Сказала, вечером сама придет!
Тимофей Павлович задумался.
– Ну, Шура, я, что тебе – револьверный автомат? – попытался он перейти в наступление. – Там мотор сгорел, перематывать надо…