Глаз Бога

Выехав на берег, Грей сбавил скорость и поравнялся с Вигором, отвлекая его от невеселых раздумий. Он указал на высокую скалу, которая выступала впереди прямо над ледяным полем, устремленная в небо.

– Это мыс Бурхан? – спросил Грей.

Это место также называлось Скалой Шаманов, обителью бурятских богов, известных под именем «тенгри». Оно входило в десятку самых почитаемых святилищ Азии.

Кивнув, Вигор крикнул, перекрывая рев дующего с озера ветра:

– Ритуальный грот находится с противоположной стороны, входом к воде. Шаман встретит нас там. У самого кончика мыса должен быть узкий перешеек, по которому мы сможем попасть на скалу.

Кивнув, Грей прибавил скорость и догнал Ковальски. Вдвоем они выехали на узкую полоску земли, протянувшуюся от берега к остроконечным белым скалам, покрытым пятнами рыжего мха.

В конце перешейка стояла маленькая фигура, охраняя дорогу к святилищу. Это был худой юноша в длинном овчинном тулупе, накинутом поверх синего халата, перетянутого поясом. Через плечо у него был перекинут кожаный бубен. Махнув рукой, юноша приказал остановиться и заглушить двигатели. Похоже, он был недоволен громким шумом. Вигор вспомнил, что в прошлом гости обматывали копыта лошадей кожей, чтобы не потревожить обитающих на скале богов.

– Мое имя Темур, – слегка поклонившись, старательно произнес по-английски юноша. – Я должен проводить вас к старейшине Баяну. Он вас ожидает.

Ковальски взял с багажника квадроцикла Вигора рюкзак, и все трое направились следом за юношей по узкой тропе среди скал к обледеневшим ступеням, высеченным в камне. Вверху открывался просторный вход в пещеру, смотрящую на озеро.

Запыхавшись, Вигор поднялся по крутому склону и вошел в пещеру. По обе стороны от входа возвышались каменные пирамиды, обвитые разноцветными лентами и вымпелами, трепетавшими на свежем ветру. Между ними стоял на коленях сморщенный старик неопределенного возраста. Ему могло быть шестьдесят лет, а могло быть и сто. Одет он был так же, как и юноша, но только голову его венчала высокая остроконечная шапка. Коленопреклоненный, старик поддерживал костер, подбрасывая в него сухие ветки можжевельника, от которых шел дым, ленивыми кольцами расплывающийся по пещере.

Чуть дальше начинался проход, ведущий в глубь скалы, но Вигор сомневался, что даже полученные из Ватикана рекомендации откроют им дорогу туда.

– Старейшина Баян желает, чтобы вы преклонили колени рядом с ним и повернулись лицом к озеру.

Грей жестом предложил своим спутникам подчиниться.

Вигор занял место по одну сторону от шамана, его товарищи – по другую. От дыма у монсеньора щипало в носу и резало в глазах, однако аромат, как ни странно, был приятным. Темур начал размеренно бить в бубен, а шаман принялся бормотать заклинания, размахивая горящей можжевеловой веткой.

Видневшаяся в отверстие входа в пещеру темная гладь озера постепенно светлела, вода меняла цвет от темно-синей до небесно-голубой. Лед засверкал тысячами оттенков кобальта и сапфира. Наконец по воде и льду стремительно разлилось пламя, зажженное первым лучом взошедшего солнца, растекаясь подобно расплавленному золоту.

Вигор тихо ахнул, посчитав за благодать возможность насладиться таким зрелищем. Даже ветер на какое-то мгновение затих, словно завороженный неземной красотой.

Затем, напоследок еще раз громко ударив в бубен, Темур повернулся к гостям.

– Свершилось. Теперь вы можете говорить со старейшиной Баяном.

Шаман поднялся на ноги, жестом приглашая и остальных встать.

Получив надлежащее благословение, Вигор с трудом поднялся с земли и поклонился старику.

– Спасибо за то, что согласились встретиться с нами. У нас одно очень важное и очень спешное дело, и мы ищем человека, хорошо знающего Ольхон.

Темур зашептал старику на ухо, переводя слова Вигора.

– Что вы хотите узнать? – от лица старейшины спросил он.

Вигор повернулся к Грею.

– Покажите ему реликвии.

Забрав у Ковальски рюкзак, Пирс расстегнул молнию и осторожно достал находившиеся внутри предметы. Положив на землю череп, книгу и серебряную шкатулку, он откинул крышку, открывая спрятанный внутри корабль.

Шаман сохранял внешнее спокойствие, лишь чуть шире раскрыв глаза.

– И что это такое? – спросил Темур, однако вопрос этот исходил не от Баяна, а только от личного любопытства юноши.

Старейшина шагнул вперед и простер руки над реликвиями, снова бормоча молитвы.

Наконец он снова заговорил, и Темур перевел его слова.

– Эта сила старая, но она давно известна.

Вигор пристально посмотрел на узловатые руки старика.

Неужели он, как и Дункан, способен чувствовать эту энергию?

Шаман задержал руку над черепом.

– Мы знаем, что вы ищете, – продолжал Темур от лица Баяна. – Но путь туда очень опасен.

– Мы с радостью встретим любую опасность, – заверил Вигор.

Когда юноша прошептал его ответ на ухо шаману, тот нахмурился.

– Нет, радости не будет. – Темур посмотрел Вигору в лицо. – Старейшина Баян говорит, что вы очень страдаете, но вам предстоит страдать еще больше.

Монсеньора захлестнуло неприятное предчувствие. Он оглянулся на Грея.

– Я провожу вас к тому, что вы ищете, – закончил Темур.

Вигор поймал себя на том, что вместо радости эти слова вызвали у него леденящий холод, разлившийся в груди. Шаман не спускал с него взгляда, и на его старческом лице была написана бесконечная скорбь.

Верона уже свыкся с неизбежной смертью. Однако сейчас впервые за последние месяцы его охватил страх перед будущим.

08 часов 07 минут

Пройдя в расположенную за главным зданием конюшню, Рейчел расстегнула молнию куртки. Она собиралась прогуляться после завтрака, испытывая потребность снять нервное возбуждение, а также подумать о своем дяде.

Молодая женщина боролась с желанием заняться болезнью Вигора, составить список врачей и клиник, с которыми можно будет проконсультироваться, разыскать новые препараты и методы лечения. Но она понимала, что в конце концов ей придется оставить все как есть. Несомненно, сам Вигор уже смирился с близким концом. И ей остается только последовать его примеру.

Однако Рейчел не могла сидеть без дела в погруженной в тишину гостинице. И еще она не знала, что говорить Сейхан после того, как застала ее выходящей из номера Грея. Ей было неловко, поэтому она решила прогуляться – до тех пор, пока холод не заставил ее вернуться к гостинице. От морозного ветра у нее онемел нос, щеки горели.

Вместо того чтобы сразу зайти в здание, Рейчел свернула к конюшне, где можно было укрыться от ветра. Погруженное в полумрак пространство было нагрето теплом лошадей, встретивших молодую женщину негромким ржанием. Здесь пахло сеном, навозом и терпким потом. Рейчел прошла вдоль стойл, потрепав бархатный нос одной лошади, предложив пригоршню овса другой.