Глаза Сатаны
Шрифт:
– Ничего определённого пока неизвестно?
– Пока спешить не надо. Посмотрим, что получается из этого, – Том мотнул бородой в сторожу города. – Да и сил пока недостаточно. Ещё бы человек пять. Но это дело времени. И советую вам не высовываться.
Ивась несколько повеселел. Слова Тома успокоили его. Хотел тотчас искать друзей, вспомнил, что все они навеселе и оставил эту затею. В душе почувствовал нечто похожее на гордость. Было приятно, что его принимают вполне серьёзно, доверяют такие важные тайны. Но тут же остудил себя, подумав «А куда им деться?
Каждый день утро начиналось с артиллерийской дуэли. Пушки грохотали с обеих сторон на протяжении больше часа. Результаты этих перестрелок часто вызывали скептические улыбки матросов. Почти все ядра ложились мимо кораблей, вспенивая воды фарватера. Лишь редкие попадания, случающиеся с обеих сторон, вызывали взрывы ликования и причиной праздничного возлияния по окончании канонады.
– На таком большом расстоянии трудно попасть даже в большой корабль, – Демид значительно скривил губы, дёрнул за ус. – Что-то наши морячки не очень торопятся с главным сражением.
– Зато нас ещё не тронули, – весело отозвался Ивась. – Наш-то капитан так и отстаивается позади.
– И что мы за это получим? – нахмурился Омелько. – Шиш с маком?
– Лучше шиш с маком, чем пулю в бок, – усмехнулся Ивась. – Капитан найдёт, где приз добыть. Уж в этом я уверен.
– Для себя? – спросил Омелько.
– Там видно будет! Думаю, что и нас не обделят. К этому идёт, – Ивась уверенно покивал головой. – Том заверил, что дело движется. Нам бы не подкачать и в нужное время оказаться на волне.
– Гляди, как он заговорил! – Демид повеселел, слушая парня. – Сразу видно, что со старшинами связался. Глядишь, и в большие люди выбьется наш малец! Вот тогда мы, Омелько, будем прислуживаться перед ним.
– Не городи несусветное! – шутливо бросил Омелько. – Ивась на такое с нами не пойдёт. Верно, Ивась?
– Да что его слушать! Болтает, сам не знает чего!
Вечером поступило распоряжение всем боевым кораблям выдвинуться ближе к бухте.
– Слыхал, что завтра будет? – озабоченно спросил Омелько.
– Слыхал, – ответил Ивась. – Видать наши решили прорваться в порт и овладеть городом.
– Жаркое дело предстоит, – ввернул и Демид. – Что наш Мак тут придумает? Что-то не видно в нём необходимого рвения.
– Я его могу понять, – Омелько кивнул в сторону порта. – Пока мы тут две недели толчём воду в ступе, горожане всё добро уже в горы утащили. В таком разе рассчитывать на хорошую добычу вряд ли приходится.
– А ведь так и случилось, наверное! – Ивась вскочил в возбуждении, уставился в сторону города, тонущего в темноте.
С рассветом корабли англичан стали медленно подтягиваться к входу в гавань. Испанцы открыли беглый огонь, почти не мешавший англичанам. Те не отвечали, занятые больше маневрированием и работой на снастях.
К полудню позиция была занята. «Миньон» оказался не в первой линии, и его пушки, слишком малого калибра, не могли причинить испанцам урона.
Море загрохотало мощными залпами. Дым потянулся
над водой, медленно сносимый к западу. Перестрелка длилась больше трёх часов. Испанские корабли пылали, дым заволакивал море, видимость была плохой. Канониры уже хорошо пристрелялись и били более точно.Мак-Ивен в рупор прокричал:
– Команду на вёсла! Пушки к бою! Вперёд!
Матросы бросились выполнять команду. Ивась полез на фок-марс наблюдать и корректировать стрельбу.
Выдвинувшись в переднюю линию, пушки «Миньона» сделали первый залп. Потом ещё, на протяжении часа матросы, измазанные копотью, носились перед пушками, пока не прозвучала труба отбоя.
С продырявленным в двух местах фоком «Миньон» на вёслах поспешил отойти подальше от поражающего огня испанских пушек.
– Чёрт! А ведь это, полагаю, поражение! – И Демид бросил весло, подчиняясь команде Солта. – Мы так и не смогли пробить испанский заслон.
– А три корабля, что догорают в проливе? – Омелько размазывал копоть по лицу. – А у нас всего один малый пошёл ко дну и один повреждён!
– Это ничего не значит, Омелько. Испанцы устояли. Нам придётся смириться с неудачей. Помяните мои слова, ребята. Ваш Дрейк отвалит от города!
– Чего это он наш? – Ивась возмутился. – Он такой же наш, как и твой, Демид. А, если откровенно, то мне и не очень хотелось победы. Уж больно жалко такого красивого города.
– Мы ж в нём так ни разу и не побывали! – усмехнулись Омелько с Демидом. – А здорово бы посмотреть, что за кабаки там... и девки! – усмехнулся Омелько мечтательно.
– Девки, они везде одинаковые, друг мой Омелько, – философски изрёк Демид.
– Не скажи, Демид! Здесь они совсем необычные, горячие, мне эти нравятся! Ивась, а тебе как?
– Да пошёл ты со своими девками! Нашёл, о чём говорить!
– Что это с тобой? Какая муха тебя ужалила? – обиделся Омелько.
– Будет вам, хлопцы, – Демид примирительно приподнял руку. – Нашли из-за чего ссору затевать! Не стоит это того.
Ивась сам немного разозлился. И чего вспылил? Он корил себя, понимая, что и его волнует то, что затронул Омелько. И ещё из-за не проходящей у него стеснительности. Это раздражало, злило, но изменить ничего не могло.
Завидовал тому же Омельке, как тот почти мгновенно сходился с любой женщиной, находил о чём поговорить, хоть почти не знал языка. И ещё подумалось, что, накопив денег, заведёт своё дело и тогда выберет себе женщину по вкусу. И тут же подумал: «А какой у меня вкус? Я его и не знаю. Вот загвоздка!»
И опять всё у него упиралось в деньги. Собственно, как и у Омелька. У Демида всё не так, – думалось юноше. – Тот об них мало думает, а у нас с Омельком только они и на уме!
И всё же Ивась посчитал себя просто немного обойдённым природой. Его слишком большой нос для его тощей фигуры вызывал насмешки матросов. Он был уверен, что и девушки не обращают на него внимания по этой же причине. Однако вспоминались сальные шутки и насмешки матросов, где он в этом отношении должен был быть на высоте. Но...