Шрифт:
ГЛАЗАМИ МАГА
Я неспеша вошла на станцию метро, вдохнула знакомый запах чуть жженой резины, услышала грохот прибывающего поезда, перекрывающего смутный гомон людей на платформе, и подумала: "А все-таки я в Москве. И этот, плохо проветриваемый запах метро, мой; эта шумная, деловая толпа людей, моя; этот парень, играющий с мобильником, мой; эта современная парочка, целующаяся напоказ, тоже моя, а я часть этого большого, независимого и очень живого города, который когда-то был столицей моего огромного государства, которым я по-настоящему гордилась, что бы это государство ни делало со своими и прочими гражданами. Мне, кстати, в этом государстве жилось вовсе не так уж и плохо."
Двери открылись, и в вагон вошла худенькая стильная девушка с кучей косичек на голове, в сереньких бриджиках какого-то детского размера, рыженьком топике, по которому разбегались белые буквы, слагающиеся в никакие слова на английском языке. Привычным движением она сняла со спины яркий рюкзачок, похожий на тот, который я когда-то купила сыну, отправляя его в первый класс, села почти напротив меня, вынула из рюкзачка наушники и погрузилась в только ей понятные звуки. Может, это и была музыка, но только музыка эта явно не расслабляла. Маленькое "с кулачок",как говорила моя бабушка, личико девушки
Теперь уже мои грустные мысли прервала грузная пожилая женщина в нелепой длинной юбке под джинс, видимо с ближайшего рынка. Женщина плюхнулась на сидение рядом со страдающей девчонкой, по-хозяйски поерзала, устраиваясь поудобнее, удобно устроила на коленях большую, тоже "джинсовую", сумку и деловито начала осматриваться. Все в ней было больших размеров - и юбка, под которой угадывались крупные отечные ноги, и торс, выпирающий из кокетливой, но дешевой тельняшки. Ее большие, почти навыкате, глаза недоброжелательно оглядывали окружающих. Было в этом взгляде еще что-то, что моментально меня насторожило. Женщина явно выискивала в пассажирах подземки жертву, внимательно, но быстро ощупывая глазами лица и фигуры людей. На некоторых она задерживала взгляд, и через пару секунд от тех, кого она выбрала в жертвы, протягивалась к ней невидимая для других, но четко просматриваемая мной, энергетическая нить, которая тут же начинала пульсировать, как шланг, по которому перекачивается бензин в топливный бак. Остановившись на мне взглядом она прикинула, сколько жизненной энергии или, как говорят экстрасенсы,"праны", можно у меня скачать. Оценкой, видимо, осталась довольна, так как протянула свой лучик и ко мне. Мне показалось забавным, что эта дура не видит, с кем имеет дело, и я решила, как говорит молодежь, приколоться. Я собрала все ее лучики-каналы в пучок, отсоединила их от доноров, которые так и не поняли, как им в эту минуту повезло, и направила весь пучок каналов сквозь потолок вагона и землю, отделяющую нас от поверхности, вверх, в космос. Пора ей сбавить обороты и отдать космосу наворованную жизненную энергию. В считанные секунды уверенность и наглость женщины явно поуменьшилась. Казалось, что она сдувается как воздушный шарик, из которого выпустили воздух. Она нервно поерзала, соображая, почему ей вдруг стало некомфортно, а поняв, что произошло, стала искать того, кто "обломал ей весь кайф". Не знаю, чем бы закончилась эта битва с наглой био-вампиршей, если бы мне не нужно было выходить. Двери открылись, я бросила последний взгляд сожаления и сочувствия на понравившуюся мне рыженькую девчонку и вышла.
Утро было ясное и уже душное. Я представила, как придется задыхаться в маленькой каморке, приспособленной под кабинет мага. Слава Богу, в каморке было окно, и на лето его открывали, хотя и закрывали массивной шторой, то ли от любопытных глаз - квартира, выдаваемая за салон, находилась на первом этаже обычного сталинского жилого дома,- то ли для придания таинственности и воздействия на клиентов. С этой же целью каморка была увешана иконами, на полках стояли молитвенники, лежала огромная туша Корана, сердито возвышающаяся над колодами карт, рун, ароматических палочек и свечей и еще какой-то атрибутики. Почти все пространство небольшого круглого стола под когда-то приличной скатертью с вышивкой было заставлено подсвечниками с оплавившимися свечами, засаленными картами, хрустальными шарами и пирамидками; в обычном блюдечке навалом лежали стеклянные глазки, бусинки, камешки и прочая снедь, которой рекомендовалось "угощать" клиентов в конце каждого приема. Особенно это относилось к капризным и жадным клиентам, которым в обязательном порядке надо было давать эти с позволения сказать "обереги" бесплатно, в добавление к сеансу. Передо мной лежала густо заляпанная грязным воском пластмассовая салфетка, которую как обычно оставила после вчерашнего приема моя "сменщица". Вспомнив, но, к счастью, сдержав все непечатные слова в адрес этой засранки, я привычно соскоблила весь этот материально-энергетический мусор в ведро, поставила на рабочую часть стола хрустальную пирамидку и вышла в приятно обставленную элегантной современной мебелью "под орех" приемную. Мягкий диван со светлой обивкой, овальный бежевый ковер с нежным голубым рисунком, обои "под морское дно" успокаиваили и настраивали на миролюбивый лад. Шуршание велотренажера не отвлекало, а с закрытыми глазами напоминало шум морского прибоя.
Очаровательная блондинка с великолепной фигурой тренера по фитнесу легко крутила педали велотренажера и ласковым щебетанием зазывала очередного клинта на прием к "самой ясновидещей", которая "как раз на таких проблемах, как Ваша, и специализируется". Ни на секунду не сбиваясь с ритма и абсолютно не задыхаясь, она хорошо поставленным медовым голосом рассказывала черной телефонной трубке о чудесах, которые творит наша ясновидящая и маг, о чуде, которое неприменно произойдет и с этой клиенткой, если она доверится такому классному
специалисту как Арина. Арина - это я и еще четыре специалиста, которые проходили под кодовым именем Арина, ведь салон носил именно это имя, а клиенты хотели попасть только к самой ясновидещей, способной творить "чудеса неописуемые". Забавно, но когда-то именно это имя мне и дали при рождении; это имя я носила до трех лет, после чего в силу определенных жизненных обстоятельств меня переименовали... Впрочем, какая разница, как меня зовут по-настоящему. Теперь я снова Арина. Имя мне нравится, оно перекатывается во рту, как карамелька с фруктовой начинкой. Кажется, сейчас карамелька хруснет и изольется вкусной фруктовой начинкой. Арина, Ариша, Аришка. Я люблю, когда меня называют этим именем.Приятные мысли прерывает резкий звонок в дверь. Все. Работа началась. Кто у нас сегодня первый?
Я вошла в "каморку", села и сосредоточилась. В приемной послышались голоса - шумный мужской и безжизненно шелестящий женский. Секретарь вежливо распахнула дверь, и в тесную каморку боком протиснулся крупный невысокий мужчина лет тридцати пяти с характерно бритой головой "братка". Плюхнувшись в удобное расслабляющее черное кожаное кресло он практически слился с ним, так как легкая шелковая рубашка с расстегнутым на три пуговицы воротом и мягкие из дорогой ткани брюки были тоже черные. Следом за ним невесомо, как привидение," вплыла" молодая женщина. Крупные, со множеством висюлек, серьги из-за их величины сначала показались мне обыкновенной бижутерией, но их приглушенный блеск и то, как они оттягивали уши, выдало в них настоящее золото. Дорогая безупречная стрижка, холеное, хотя и потемневшее от переживаний лицо, красивая линия бровей "вразлет" и пухлые, капризно поджатые бледно розовые губы с перламутровым отблеском, выдавали в ней весьма обеспеченную даму. Черное облегающее платье с глубоким декольте, высокие шпильки явно не гармонировали с моей рабочей конурой. Чувствовалось, что эти шпильки привыкли к другим дорожкам и другому жизненному пространству. Все в ней было холодным и высокомерным и только страдающие, серые и почти как у больной собаки просящие глаза искали помощи, но, похоже, нигде не находили ее. Женщине подали стул, она села и молча, не проронив ни слова, просидела все двадцать минут, выделяемые у нас на прием. Вопросительно посмотрев на женщину и поняв, что она не намерена говорить - да и смотрела она мимо меня, куда-то в открывшуюся только ей бездну, - я повернулась к мужчине и вдруг почувствовала накатывающуюся на меня смрадную волну крови и могильного холода. Приятный дорогой парфюм этой странной пары не мог заглушить этот смрад, который я ощущала где-то в глубине моего сознания, не физической оболочкой, а, скорее, душой.
"Этот мужчина - убийца,- подумала я через секунду.
– Но что им здесь нужно?"
Мужчина привычно изобразил на лице скорбь и сообщил:
– Эта женщина - жена моего друга, погибшего неделю назад.
"Ага, как же, погибшего, - пронеслось у меня в голове. Я увидела красивый трехэтажный особняк с зимним садом на полукруглой веранде, крытый бассейн в цокольном этаже, премилую детскую спальню в салатовых с розовым тонах и внутренний балкон на третьем этаже над зимним садом, в который падает с балкона простреленное в трех местах тело еще довольно крепкого улыбчивого светловолосого мужчины.
– Все, хватит,- остановила я свой мысленный киносеанс.- Это не твои проблемы. Лучше послушай, чего им от тебя надо."
– Меня беспокоит судьба жены и сына моего друга, я хочу помочь им. У друга были деньги, но за день до смерти он снял все деньги со счета и куда-то их спрятал. Его семье теперь не на что жить. Вы можете помочь несчастной женщине найти эти деньги? Мы знаем только, что деньги он спрятал где-то в доме, но сами найти их не можем. Вы можете нам чем-нибудь помочь? Подсказать, где они могут быть спрятаны. Несчастной вдове так нужны сейчас эти деньги.
"Да, Ариша, день начался не здорово,- подумала я.
– Знаю я, кому в действительности нужны эти деньги, и кто обыскал в доме каждый уголок "ради несчастной вдовы и ее сына". А вслух произнесла :
– Я попробую. Только мне необходимо сосредоточиться. Может, у вас есть фотография дома или строительный план?
– попыталась я схитрить, чтобы хоть как-нибудь потянуть время и обдумать, как мне поступить в такой ситуации.
Мужчина с готовностью протянул фотографию, которую он предусмотрительно носил в емком "лопатнике". Пока я будто бы внимательно рассматривала красивый маленький дворец, который минуту назад хорошо рассмотрела в своем видении, мужчина пристально рассматривал меня. В животе у меня похолодело, но я уже приняла решение. Фиг он увидит эти деньги и какие-то ценные бумаги, которые отчетливо стояли у меня перед глазами. Я увидела улыбающегося мужа сидящей против меня вдовы, увидела, где он спрятал увесистый чемоданчик с деньгами, и курьера, который придет к его вдове за день до ее официального вступления в права наследования домом, и буквально "с того света" пришлет ей план тайника с жароустойчивым покрытием, расположенного под камином в гостинной - в самом сердце его роскошного подарка своей любимой жене. А через одиннадцать лет, когда сыну исполнится двадцать один год, и по всем международным стандартам он будет считаться совершеннолетним, другой курьер из далекого банка принесет ему конверт с длинным рядом цифр, означающих, что у парня от отца остался очень солидный счет в этом далеком банке... Но говорить-то что-то надо.
– В доме есть встроенный гараж, - начинаю я как будто в раздумье.
– В этом гараже есть яма, в которую спускаются, чтобы ремонтировать автомобиль...
– Смотровая яма, - уточняет "браток".
– Мы там смотрели, но ничего не нашли.
– Не торопитесь, - прерываю я его.
– В полу смотровой ямы есть кольцо, которое опускается и сливается с полом. Потяните кольцо на себя, и вы откроете люк, ведущий в подпол. Спускаясь по лестнице вы справа от себя нащупаете выключатель и можете зажечь свет. Спустившись по лестнице повернитесь и зайдите под лестницу. Под пятой ступенькой снизу нащупаете кнопку. Сдвиньте кнопку вправо, и позади вас в стене откроется ниша, в которой лежат какие-то бумаги и, возможно, деньги. Во всяком случае, деньги там точно были, еще совсем недавно.
Я поднимаю глаза на "братка" и внимательно смотрю на его реакцию. Он молчит секунды три, потом поворачивается к вдове и спрашивает:
– Ты знала об этом тайнике?
Она испуганно смотрит на него, потом отрицательно качает головой. Большие серые глаза ее наполняются слезами, но она даже не пытается промакнуть их. Он выдерживает паузу, поворачивается ко мне, пристально, со скрытой угрозой во взгляде смотрит мне прямо в глаза и тихо, почти ласково спрашивает:
– А другие тайники в доме есть?