Глиняные кулаки

– Кирка? – у юноши даже рот открылся от удивления. – А о нем он откуда узнал?

– От капитана Харлана, надо полагать, – женщина пожала плечами. – Они сковали твоему голему ноги цепями, повалили на телегу и куда-то увезли. Бедолага попытался было сопротивляться, но что он мог поделать без рук!

Из глаз юноши брызнули горячие слезы.

– Я слышал, что на Басте хороший климат, – пробормотал он, шмыгая носом и пытаясь улыбнуться.

– На Басте жарко, – госпожа Эйдис покачала головой. – Ты там и месяца не протянешь.

Она пододвинула к юноше корзинку с продуктами, что принесла с собой.

– Мы вытащим тебя отсюда, – пообещала она. – Твои друзья тебя не бросят.

Айс с жадностью впился зубами в ломоть хлеба, с благодарностью глядя на женщину.

– Спасибо вам за все, – пробубнил он с набитым ртом. – Но я не хочу, чтобы у вас были из-за меня неприятности.

Госпожа Эйдис усмехнулась, похлопывая по своей ладони закрытым веером.

– Это у Харлана теперь будут неприятности, это я тебе могу пообещать!

Когда дверь за женщиной закрылась, камера вновь погрузилась во тьму.

Юноша нащупал в корзинке бутылку, выдернул из горлышка зубами пробку и сделал большой глоток.

Вино было терпкое и прохладное, от него сразу же закружилась голова, а от желудка по всему телу тут же поползло приятное тепло.

– Друзья, – прошептал Айс и улыбнулся, радуясь, что в темноте никто не видит, как по его лицу текут слезы. – Оказывается, у меня здесь есть друзья!

Когда юноша добрался до дна корзинки, он был уже прилично пьян, и ситуация, в которой он очутился, больше не казалась ему такой уж страшной.

Вытянувшись во весь рост на вонючей соломе, он закинул руки за голову, и устало закрыл глаза.

В коридоре за дверью звякнули ключи, и загремел стул, на который грузно опустился надзиратель. Где-то в отдалении завыла собака, а в окошке на потолке показалась звезда, такая же одинокая, в чернильной мгле, как и юный узник в душной камере.

Посреди ночи дверь с грохотом распахнулась, заливая помещение желтым светом газовых сфер.

Здоровенные вооруженные стражники бесцеремонно отшвырнули Айса с дороги, и затащили в камеру связанного по рукам и ногам человека. Пленник только смеялся, громко ругался на неизвестном языке, и плевался кровью.

– Поймали проклятую обезьяну, – один из стражников вытер со щеки кровавый плевок, и со всей мочи ударил пленника ногой в живот.

– В цепи его, – приказал офицер, заглядывая в камеру, которая вдруг стала тесной и душной.

Потные лица стражников были красными и перекошенными от напряжения, новый заключенный был огромного роста и походил больше на медведя, чем на человека.

Зазвенели цепи, оглушительно застучал молоток. От каждого удара у Айса темнело в глазах. Казалось, что кузнец лупит не по заклепкам, а прямо по гудящей от выпитого вина голове.

– Вот, так-то лучше, – пробормотал кузнец, осматривая свою работу. – Так, ему ни за что не сбежать!

Громадная босая ступня с обломанными ногтями внезапно взлетела вверх, и врезалась кузнецу в промежность. Удар был такой силы, что его отбросило к дальней стене, возле которой мужчина скорчился в три погибели, и уже больше не шевелился.

– Он его убил, клянусь Орвадом, – рявкнул офицер. – Отделайте его, как следует, парни!

С утробным рыком стражники повынимали окованные стальными кольцами жезлы, и принялись изо всех сил дубасить прикованного к стене пленника.

– Только, смотрите, на забейте на смерть! – предупредил офицер. – Завтра утром он свое получит!

– Насмерть? – один из стражников, вытирая с лица пот, отступил в сторону. – Да для него эта взбучка как лечебный массаж! Давай, Ройко, пройдись ему по ребрам!

Громадный стражник ухватился руками за кольцо, вмурованное в стену, и, принялся лупить пленника ногами, громко ухая после каждого удара.

От всей этой чудовищной жестокости у юноши кровь застыла в жилах. Подобрав с пола корзинку с остатками трапезы, он забился в дальний угол, и прижался к холодному камню, надеясь, что не попадется стражникам под горячую руку.

Громко хватая воздух ртом, Ройко отошел в сторону, уступая место товарищу. Второй стражник принялся лупить пленника с не меньшим энтузиазмом.

Закованный в цепи великан не прекращал смеяться. Он что-то кричал, словно подзуживая своих мучителей, и словно потешаясь над их ужимками.

– Хватит, оставьте его, – офицер презрительно сплюнул. – Вы мне завтра еще понадобитесь!

Стражники напоследок пнули пленника по разу и направились к выходу.

– Гляди, парень, не подходи к нему близко, – один из надсмотрщиков, запиравших двери кивнул Айсу. – Он загубил уже пятнадцать человек в Красном Быке, покалечил четырех стражников, да только что пришиб кузнеца. Сунешься, от тебя мокрого мест не останется!

Дверь захлопнулась, загремели засовы, и камера погрузилась во тьму, наполненную всхлипами перепуганного юноши, и безумным хохотом прикованного к стене инсубра.

Остаток ночи Айс даже глаз не сомкнул. Вопли пленного варвара заставляли его трястись от страха, а от боевых песен, которые тот горланил без передышки, кровь стыла в жилах и волосы вставали на голове дыбом.

Инсубр неустанно дергал цепь, проверяя ее на прочность, пытаясь разорвать толстенные звенья, либо выломать вмурованные в стену кольца, сквозь которые она была продета.

Когда шум и гам на секунду смолкли, Айс затрясся от ужаса, прижимаясь к холодному шершавому камню. Ему показалось, что варвару наконец-то удалось освободиться от оков, и он теперь крадется, где-то рядом в темноте, нашаривая окровавленными ручищами себе новую жертву.

Снаружи за стеной послышался вой бродячей собаки. Инсубр тихонько захихикал и завыл в ответ, да так похоже, что юноша чуть не откусил себе язык с перепугу.

Угомонился варвар лишь под утро, сотрясая своим богатырским храпом стены темницы.

Солнечные лучи лениво заструились через зарешеченное окошко и Айс наконец-то смог разглядеть страшного сокамерника.

Воин лежал на спине, заложив руки за голову. Все его огромное мускулистое тело было покрыто ранами, синяками и кровоподтеками.

Словно почувствовав на себе взгляд юноши, он перевернулся на бок и открыл глаза.

– Что, брат, не дал я тебе сегодня выспаться? – губы варвара лопнули, когда он улыбнулся, и кровь закапала ему на грудь.

Речь у инсубра была правильная, с чуть заметным шипящим акцентом. Так мог говорить только человек образованный, но никак не лохматый окровавленный дикарь!