Глиняные кулаки

Выпрямив спину и расправив плечи преподобный Сэфраель продолжил молитву.

– Ану тарнар нарр мерару дио но! – трепыхающийся в руках священнослужителя младенец внезапно затих, а пеленки тут же насквозь пропитались кровью.

– Это какая-то магия! – засипел Ниал в ужасе, отшатнувшись от перил назад. – Глазам своим не верю!

Дрожа от возбуждения, Элисед подался вперед, боясь пропустить хоть слово из жуткого ритуала, который свершался прямо перед его глазами.

– Но дио рокур донтур эт нарр! – закричал преподобный Сэфраель и швырнул безжизненное тело младенца вниз.

Окровавленная ладонь поднялась вверх, и стены Паары затряслись.

Толпа застонала, следя за кувыркающимся крошечным свертком, а по воде гавани побежала рябь.

Флагман "Исполин" закачался на волнах. Якорные цепи натянулись, а выстроившееся на палубе воинство смешало свои ряды, хватаясь друг за друга и валясь в беспорядке на палубу.

С громким хрустом реи переломились и рухнули вниз, увлекая за собой десятки матросов, свернутые паруса и обрывки рангоута. Корабль закачался, и Элисед увидел, как быстро захлопываются пушечные порты.

– Эну нурр артанаэль! – голос преподобного Сэфраеля сорвался на визг, а платформа под его ногами заходила ходуном.

Три толстенные мачты переломились как спички, и рухнули за борт. "Исполин" накренился, и с палубы в воду посыпались закованные в сталь солдаты.

Стены Паары вновь задрожали, на этот раз от восторженного вопля тысяч глоток.

Гонкорский флагман выглядел так, будто бы его сжимала огромная рука. Его борта крошились, проваливаясь во внутрь, словно под напором невидимых пальцев, а сверкающие пушки сыпались на головы цепляющихся за обломки матросов, сквозь чудовищные проломы.

– Всемогущий Орвад покарал еретиков и богохульников! – закричал преподобный Сэфраель, вытирая со лба пот окровавленной ладонью. – И так будет с каждым, кто посягнет на его священный оплот, на благословенную Паару!

На лице священника появилась торжествующая улыбка.

– Слава Орваду! – закричал он, потрясая кулаками.

– Слава Орваду! – от оглушительного рева толпы у Ниала зазвенело в ушах. Он вцепился в привалившуюся к парапету марионетку и закрыл глаза.

Преподобный Сэфраель с гордым видом повернулся к толпе, разводя руки в стороны, словно пытаясь обнять весь город.

Сквозь разрыв в черных тучах пробился тонкий луч солнечного света, и заключил священника в золотистый сверкающий кокон, особенно ослепительный на фоне темного моря.

Ахнув, толпа рухнула на колени, склоняя головы и поднимая вверх руки.

Священник оглядел свою паству, и улыбнулся. Из его рта хлынула черная кровь, а надменное торжествующее выражение лица сменилось гримасой ужаса.

Кровь брызнула из глаз и ушей преподобного, будто бы он был фонтаном, стоящим на площади Победителей.

Хрипя и давясь, священник царапал скрюченными пальцами горло, однако кровь продолжала хлестать пуще прежнего.

– Вот она, расплата, – лицо Элиседа побледнело. – Я знал, что все это закончится чем-то эдаким!

Юноша повернулся к Ниалу и в глазах у него блеснули слезы.

– Ведь век чародеев давно прошел, и его уже не вернуть, как бы нам этого не хотелось!

Оглушительный взрыв прозвучал со стороны моря, когда огонь, наконец, добрался до крюйт-камер "Исполина", набитых до самого верха чинна.

Грохот был такой страшный, будто сам Аннувир разверзся, пытаясь поглотить весь мир зловонной пастью.

Гигантский столб огня в одно мгновенье испепелил останки тонущего судна, а вместе с ним и два корабля, стоящие в миле друг от друга, да спешащие к берегу под белым флагом шлюпки.

Огненный смерч прокатился по всей акватории порта, поджигая стоящие у пирсов корабли и лодки, поджигая склады, прилавки рыбного рынка и рощицы вечнозеленых кипарисов.

Пламя ярилось на поверхности воды, перепрыгивая с волны на волну, непогасимое и неукротимое.

Ниал успел бросить всего лишь один взгляд на огненную бездну, разверзшуюся у стен города, когда невидимая раскаленная рука подхватила его словно былинку, и подбросила высоко в небо.

Верзила с ужасом глядел, как вокруг него в воздухе кувыркаются сотни тел, а внизу, неимоверно медленно проплывают крыши домов и кроны деревьев.

Керамические пальцы Арпадара заскрежетали, вцепившись мертвой хваткой в железные поручни. Ноги Элиседа оторвались от пола, невидимые нити, связывающие его с марионеткой, натянулись, неслышно звеня, и, спустя мгновение, юноша тяжело рухнул на каменные плиты парапета, больно ударившись о него коленями.

Вокруг было пусто. По городской стене словно прошлась невидимая метла, сметая горожан, как палые листья.

Далеко внизу с жутким ревом полыхало море. По волнам скакали огненные смерчи, скручиваясь в тугие узлы, и взрываясь ослепительными вспышками, разбрасывая вокруг огненные протуберанцы и вздымая облака шипящего пара.

Возле самого берега полыхали тысячи торговых кораблей. Горели причалы, горели склады, горели высоченные стрелы подъемных кранов.

Ревущее пламя захлестнуло рынок, превратив лабиринт улиц, переулков и площадей в смертельную ловушку для тех торговцев, что не решились покинуть своих палаток и прилавков.

Элисед видел, как крошечные черные фигурки мчатся к городским воротам, однако огненные языки с легкостью их настигали, превращая беглецов в визжащие от боли и ужаса факела.

Юноша отпрянул от перил, не в силах больше смотреть на эту страшную картину. С подбородка закапала кровь из прокушенной губы, а металл, под керамическими пальцами марионетки заскрежетал, сминаясь и выгибаясь.

– Глупцы! – вздохнул кукловод, тряся в бессильной злости головой. – Неужели вы не понимаете, что делаете!

От нового страшного взрыва затряслась земля, и в воздух полетели огромные каменные глыбы и фрагменты зданий.

Часть порта, которая была отведена под стоянку военных кораблей, исчезла в ревущем белом пламени. На месте арсенала теперь чернела глубокая черная воронка, от которой в разные стороны змеились дымящиеся трещины.

Одна из них в считанные секунды достигла городских стен, и врезалась в ров наполненный водой.

Огонь прыгнул вперед, и все исчезло за непроницаемой завесой из шипящего клубящегося пара.