Глиняный папуас

Я стерпел и ничего не ответил. Стерпел я ради того, чтобы узнать о сигналах. Короче говоря, принес в жертву самолюбие ради истины.

И вот когда наступил подходящий момент, я спросил Коровина:

– Так что же предполагают ученые?

– Одни ученые предполагают,- ответил Витька,- что это естественная радиация, а другие, что это сигналы далекой цивилизации.

– А ты сам что думаешь?

– Я не думаю, я точно знаю.

– Откуда ты можешь точно знать?

Я весь дрожал от нетерпения и тревоги, ожидая ответа.

– От одного знакомого,- спокойно ответил Витька.

– А кто этот знакомый?

– Один мальчик.

– Из нашей школы?

– Нет, из 207-й.

– А где эта 207-я?

– Ну, скажем, на Васильевском острове.

– А как его фамилия?

– А тебе зачем?

– Зачем? Ни зачем. А просто для достоверности.

– Ну, хотя бы Громов. Тебе не все равно?

Я сделал вид, что мне все равно, и больше не стал спрашивать, отложил до следующего раза. И зря. Всегда надо ковать железо, пока оно горячо.

В газетах вдруг перестали писать о сигналах из другой галактики. Это иногда бывает. Ведь о плезиозавре, которого будто бы нашли в каком-то озере, тоже писали-писали, а потом вдруг замолчали, словно вовсе не было этого плезиозавра или он исчез вместе с озером.

Об Агафонычеве и о солнечной системе мне Витька больше не напоминал, но и о сигналах тоже говорил редко. И все же о Громове, об этом "невидимке", мне кое-что удалось узнать. Оказывается, Громов тоже интересовался теорией вероятности ц даже ходил знакомиться с Витькой в Куйбышевскую больницу.

Жил Громов на Васильевском острове, кажется, в очень обыкновенном доме, рядом с парикмахерской, но дальше все было необыкновенное. Отец Громова был археолог и сделал какое-то крупное научное открытие, но с опубликованием не спешил, чтобы не рассердить других специалистов, которые могли потребовать неоспоримых доказательств. Может быть, доказательств у него было маловато, не знаю. Когда я стал слишком подробно расспрашивать об этом Витьку, он хмыкнул носом:

– У вас с Агафонычевым есть эта привычка: хвататься немытыми руками за чужую тайну.

Я сразу замолчал, огорчившись, что для Витьки я опять перестал быть самим собой, а превратился в придаток Агафонычева.

– Ты хотел рассказать об отце Громова и об его открытии,напомнил я немного спустя.

– Отец Громова,- сказал Витька,- действительно совершил открытие. Его находки говорят, что на Земле задолго до человека и всех млекопитающих жило высокоразумное существо.

– Ясно,- догадался я,- значит, этому существу и сигналят сейчас из другой галактики?

– Точно,- сказал Витька.

Тут мне пришла в голову мысль, от которой у меня закружилась голова и стало не по себе.

– Значит, это разумное существо находится в квартире Громова?

– Скорей всего так,- оказал Витька тихо и побледнел.

Такой бледности на его лице я не видел, кажется, никогда, даже когда в него попала стрела. Мне даже показалось, что Витьку зазнобило.

– А ты бывал в этой квартире?

– Нет, не бывал. Но скоро попаду. Дело в том, что к ним дальняя родственница приехала. И заболела. И посторонних пока не приглашают.

Слово "посторонний" меня страшно огорчило. Если уж Витька Коровин там посторонний, то я буду совсем чужим и лишним.

– А пригласят, как ты думаешь, скоро?

– Если не скоро, я и без приглашения пойду. Мне хочется выяснить истину.

– А адрес помнишь?

– Еще чего не хватало! Я Громова много раз до дома провожал и, хотя далековато, езжу в их дом в парикмахерскую подстригаться.

– А он тебя ни разу не пригласил?

– Родственница приехала. Как ты не понимаешь?

– Понимаю. Все понимаю, отлично, но ведь не навсегда же она приехала! Уедет. Дело, наверное, не в ней.

Витька посмотрел на меня и усмехнулся.

– А ты думаешь, это существо живое?

– Не знаю. Предполагать все можно. Мертвому не станут сигналить.

– А ты слыхал когда-нибудь,- спросил меня Витька,- чтобы археологи нашли что-нибудь живое? Они всегда находят мертвые предметы, которые пролежали в земле много столетий и лет.

– А что Громов говорит?

– Громов хороший математик. Он занят тем, что вычисляет. А знает много. Мне ребята из его школы рассказывали, что педагоги не решаются его спрашивать.

– Наверное, знает не меньше, чем в учебниках?
– перебил я Коровина.

– В учебниках!
– засмеялся Витька.- Он знает, чего не знал ни Дарвин, ни Эйнштейн.

– А откуда?

– Откуда... Ясно, ему тот рассказывает, которому сигналят из других миров.

– Так это же мертвый предмет, археологическая находка,сказал я.

– И Агафонычев так думает?
– спросил Витька.

– А при чем тут Агафонычев?

– Отсталые вы с ним люди. О теории информации слыхали? Можно не только содержание книги записать, но и тебя вместе со всей твоей информацией клеточной, молекулярной, мозговой.

– Теперь я понял,- сказал я.

Хоть я и сказал Коровину, что понял, ничего я не понял. Ведь до других миров миллионы световых лет, как же могут оттуда сигналить какому-то таинственному субъекту, находящемуся в квартире Громовых на Васпльевском острове? Мысль эта не давала мне покоя. Из-за нее я получил двойку по русскому языку и по истории. Не приготовил уроки.

Во время перемены я сказал Витьке, что мне необходимо побывать в квартире Громовых. Витька от удивления даже вытаращил глаза.

– То есть как это необходимо?
– спросил он.

– Необходимо. И все.

– Кто тебя такого туда пустит?

– А что, там милиционер стоит, что ли, и пропуска спрашивает? Наверное, там звонок есть. А если нет звонка, постучу.

– А как же ты объяснишь, зачем пришел?
– хмыкнул Витька.

– Неотложным интересом к истине. Я недавно читал в одном журнале, как ученые ради истины жертвовали даже жизнью.

– Уж не хочешь ли ты пожертвовать жизнью?
– спросил Витька.