Глобальное отключение

– А ты что за тварюка-то такая?

– А тебе-то какая разница? Наши предки развлекались на изначальной Земле, породив легенды о языческих богах, отголоски этих легенд есть в каждом созданном позже мире-симуляции. Но это было очень давно. Для нас еще дальше по времени, чем для вас.

– И что ты собираешься сделать с проектом ОВВР?

– С остальными я церемониться так не буду, как с тобой. Хотя они совершенно безнадежные существа. И они, и ты. Цепь Безнадежности. Тупик.

– Так дали бы нам развиваться "вверх". Может, это бы что-нибудь изменило.

– Я - нижайший из низших. Покаранный старостью, немощью и идиотской работой. Я ничего не решаю. Но я бы мог втихую кое-что подкрутить в вашей игрушке. Дай лишь мне хоть одну причину стараться.

– Хм... дай подумать хорошенько.

– Это бесполезно. Это как подобрать на улице больного дворового пса, и лечить его, вместо того, чтобы убить на месте. Нонсенс.

– Погоди, но у нас такое довольно часто происходит. Котят, собак подбирают, и заботятся о них.

– Значит, твои подчиненные совершенно безнадежны. Гораздо ниже животных. Но ты... ты противостояла мне. Гены все-таки сказались.

– Гены?

– Черта с два бы ты стала тут главной, если бы не была одной из нас. Впрочем, ты признана безнадежным ребенком.

– Я уже не ребенок.

– Ребенок.

– Какого черта я об этом узнаю именно сейчас?

– Не мои проблемы.

– Ладно. Как мне тебя убедить не трогать милашку Еву?

– Тебе бы все сношаться, мерзкий гермафродит.

– Я ее и пальцем не тронула!

– Но хотела. Намерение есть действие.

– Я не продвинулась по цепочке "желание-намерение-действие" дальше желания.

– Если ты найдешь хоть один пример, где меняют законы вселенной ради спасения червяка, я соглашусь не идти по простейшему пути... ну вот ты опять думаешь, как бы меня убить. Все, надоело. Я ухожу.

Даже всеведение и всезнание Мглы плохо справлялось с задачей, и старик уже подлетел к порталу, когда один-единственный пример во всей бесконечной Цепи был найден.

– Погоди! Вот, я нашла что-то похожее. Это, кстати, был один мой знакомый.

– Хм. Но это же нонсенс. Такое и правда было? Ты думаешь о старом маге, который...

– Который специально копался в хитросплетениях магических рун месяцами, затем - столетиями, затем - тысячелетиями, чтобы не только исправить родной мир, но и сохранить возможность жить в нем маленькому комочку света.

Феи в замешательстве остановились перед входом. Ева понимающе спросила:

– Что, она еще может дрыхнуть?

– Может. Нельзя ее будить.

– Можно. Фею можно будить, восхваляя ее в песне.

– Это правило было давно - ответила Рокки - и означало оно, что будить нельзя. Мы ведь не станем сочинять песню про каждую фею...

– Но уж про Владычицу-то вы сочинили парочку песен, не так ли?

– Не-а.

– А давайте сочиним?
– предложила Файри с энтузиазмом.

Рокки ответила подруге:

– Вот дурка. Мы же можем только подхватить. Что угодно подхватить, с первого раза дотумкать до любой вещи. Но первоначальный момент творчества нам не доступен, нет у нас в головах определенных винтиков. Иначе мы бы сами себе имена на раз-два давали.

– Сама ты дурка. Мы не можем - так пусть люди начнут.

Феи требовательно уставились на проведенных ими людей. Ева произнесла:

– Спойте, какая я, то есть, она, красивая. И скромная.

– Не, так мы не можем. Начни стих, мы тогда сами продолжим.

– Ничего не приходит в голову.
– ответила Ева.

– Я тоже не мастак по части стихов.
– сказал Тизиан, открещиваясь.

Феи требовательно посмотрели на Евгения.

– Кхм. Ладно, вот вам. Пусть от озера...

Феи дружно зашикали на него.

– Все, этого хватит. А то испортишь песню дилетантством.

Не сговариваясь и не задумываясь ни на секунду, феи пропели:

Пусть от Озера и до Кхорна обители,

Остается она победителем.

Отважный защитник, Даритель Имен

Пусть не будет наш щит никогда побежден!

Не будешь ты знать нужды и печали,

Души ведь в тебе совершенно не чаем.

Пойте, пойте, стихий дщери,

Славьте, славьте сильнейшую фейри!

Из низкого выхода из ледяного домика тем временем выбралась на корточках синеглазая и синеволосая особа, в остальном точная копия Евы. Одета она была лишь в футболку и панталоны, а волосы имела весьма растрепанные.

– Ну чего вы тут распелись на пороге, дурки? Ой. Гости.
– сказала она и залезла обратно в иглу. Снова выйдя на свет божий спустя всего пару минут, вид она имела уже презентабельный. Феи и сверхчеловек принялись болтать, будто гостей рядом и не было.

– Атаи, дай нам поиграть какую-нибудь настолку, а?
–

– Я вам уже давала, а вы фигурку Ковчега Судного Дня пролюбили. Если признаетесь, что оставили ее себе на память, и вернете, дам погонять последнюю редакцию.

– Да не брали мы ее. Фиг ее знает, куда она делась. Мы ж не специально. Скучно же, может, дашь по старой памяти, а?

– Ладно, потом дам. Но фигурку чтобы нашли.

– Да найдем, куда она денется, с подводной лодки.
– ответила Рокки, и все три феи дружно захихикали.

– Вы до сих пор живете в том старом атомоходе? А вдруг там радиация? Я же сказала вам уходить оттуда. Впрочем, ладно. Ты - Ева, да?
– обратила наконец внимание на людей синеволосая.

– И ты тоже Ева.

– Нет уж, я - Атаи, сильнейшая фейри. И готова набить морду любому, кто скажет, что это не так.

– Обойдемся без драки как-нибудь, ладно?

– Да я только за. Чего приперлись?

– Феи украли Источник моего друга.

– А как он выглядел? Кристалл такой, постоянно меняющийся?

– Да, это он.

– Так он не у меня.

– Подозрительно, что ты знаешь, как он выглядит, но утверждаешь, что он не у тебя.

– Ничего подозрительного. Ко мне пришла безымянная фея, жаловалась, что тащила добычу к Старшей, но так и не дотащила. Спереть его таким образом могла только Вайлит.