Глоток в пустыне
Шрифт:
– А точка?
– В музее вы поймете, что такое оптимальная точка. В общем, я заставил разведчика взглянуть на "Мадонну" по-настоящему, открытыми глазами... Повторяю, без меня он бы не выстрелил.
– Но в предыдущих случаях разведчики действовали без подсказки знатоков, а все равно выбирали мировые шедевры.
– Но тут все легко объяснимо. Во-первых, чем гениальнее полотно, тем сильнее оно действует даже на непосвященного человека. А во-вторых, любой посетитель, бездумно передвигаясь за гидом и поглядывая на картины, может найти совершенно случайно
– Нам известно количество разведчиков, посетивших Землю, и в принципе возможно опросить каждого о визитах в музеи, но что брать за начальную дату? Открытие Первой линии? Выход к мертвым планетам?
– Зря вы грешите на космос... Дело в человеческой психологии, только в ней. А скажите, вы не пошутили насчет музея?
6
Оставив свидетеля на площади перед музеем, Александр Тюбин связался по видеотелефону с Генеральным диспетчером. Тот ужинал дома.
– Хорошо, я добуду разрешение, - Генеральный диспетчер ткнул вилкой в сосиску.
– Как тебе понравился мой "глюк"?
– До сих пор кажется, что на голове висит лягушка.
– Поосторожнее в храме искусства! Не пальни в какую-нибудь особо выдающуюся мазню, а то ни мне, ни тебе после этого не поздоровится.
– Я еще недостаточно вжился в образ.
– Мне твое настроение определенно нравится. Надеюсь, лягушки не напомнили тебе заповедник?
– Скорее бы очутиться в Первой линии, заняться настоящим делом.
– К твоему появлению Зонд-десять будет уже в нейтральной зоне. Готовься. А лягушки действительно мерзкие создания...
7
Завэкспозицией долго изучал бластер, предъявленный Александром Тюбиным, а потом взял и спрятал в старинный тяжелый сейф.
– Давайте исключим всякий риск.
– Надолго?
– Александр застегнул пустую кобуру.
– Полчаса, не больше.
– Всего полчаса?
– свидетель выдвинулся из-за спины Александра.
– Вы над нами издеваетесь!
– Ну ладно, час - и это максимум. Давайте провожу к "Мадонне", если не возражаете.
– Я лично не хочу смотреть на обугленные кирпичи. Лучше побудем у голландских натюрмортов.
– Не беспокойтесь. Вы и следа не заметите от печального происшествия. А тем более не отличите копии от оригинала. Видите ли, наши благоразумные предки еще в те беспокойные времена завели картотеку. На каждую единицу хранения имеется полный паспорт...
– Копия никогда не заменит подлинника, и не убеждайте.
– Сами убедитесь. Даже состав красок полностью идентичен краскам утраченного шедевра.
– Тогда почему бы вам не заменить дублями всю экспозицию?
– Александр снова потрогал пустую кобуру. Надо же так быстро привыкнуть к тяжести "глюка"...
– Отправляя очередной номер на подновление, мы так и делаем. Замену практически никто не замечает... Даже профессионалы.
– Ну, меня бы вы не провели!
– Что-то мы заболтались, - Александр шагнул к двери, - а в нашем распоряжении только час...
8
Они долго шли по нескончаемой анфиладе
уставших за день залов. Невесомые, призрачные люстры с погасшими огнями, зашторенные окна, темные пятна картин, мутные линии рам, и в каждом углу бдительно принюхивающийся пожарный агрегат.Звук безостановочного движения вечерних улиц пробивался и сюда, сливаясь с уверенной поступью завэкспозицией и наслаиваясь на прерывистое шарканье пластиковых шлепанцев свидетеля, который умудрялся в каждом зале притормозить у одной или двух картин.
Но вот остановились. Завэкспозицией проскользнул мимо Александра в потайную нишу. За низкой дверью мелькнул яркий свет.
Свидетель молча стоял рядом с Александром, то ли чего-то ожидая, то ли боясь смотреть по сторонам, то ли вспоминая страшный миг расправы.
Качнулись, раздвинулись шторы. Гомон улицы назойливо лез вслед за ровным, приглушенным светом.
Завэкспозицией не возвращался.
Александр машинально шагнул к окну, чтобы увидеть привычную городскую суету, но свидетель ухватил его за рукав, дернул к себе.
– Лучше, конечно, попробовать на подлиннике. Впрочем, нас так упорно убеждали в достоинствах копии, что не грех самим удостовериться.. Да не дергайтесь. Медленно поворачивайтесь и не бойтесь, она вас не съест. Фиксируйте нюансы, главное - зацепиться, а еще лучше представьте, что пришли на свидание с этой женщиной. Взгляд ее печальных глаз устремлен на вас, единственного из миллионов... Слишком напрягаетесь... И не торопитесь. Когда почувствуете, что женщина узнала вас, - замрите.
Александр послушно, старательно выполнял все указания, пялясь на "Мадонну", но никак не мог сосредоточиться - его отвлекала рама с медной поблескивающей табличкой. И вдруг ему навстречу с картины устремилось пухлое беззащитное лицо младенца.
Их глаза встретились.
Александр, выждав, отошел на исходную и повторил маневр, зачем-то расстегнув кобуру. Теперь младенец среагировал на его движения быстрее.
– Самое удивительное, - Александр повернулся, к свидетелю, - он меня боится.
– Неужели так трудно понять элементарную вещь? Лицо мадонны - смысловой и эмоциональный центр. Начинать надо именно с мадонны.
– Заладили - мадонна, мадонна! Лучше скажите, если я после Первой линии приду сюда с бластером...
– Зачем?
– Представьте, что мне не удалось раскопать причину странного поведения разведчиков в музеях, вернее, я попал под влияние неизвестного фактора, но не распознал ни его, ни механизм его действия. Останется одно: прийти сюда...
– И пальнуть?
– А что в этом страшного? Заменят уничтоженную копию на новую
– Тогда вам надо будет пробираться сюда на ощупь. Вдруг раньше выберете другой шедевр?
– Сомневаюсь. Эти встревоженные, испуганные глаза, этот молящий о пощаде ротик, эти вздыбленные ужасом волосы...
– Трактовка через прицел.
– Если бы штурман смотрел в лицо не мадонны, а младенца, то наверняка бы не выстрелил. Но тут уже начинается иррациональность...
– Значит, больше вам не надо разъяснять об оптимальной точке?