Глубина в небе (авторский сборник)

Каким-то образом зипхед из Кенг Хо совсем зациклился на галактической орбите Мигающей.

– Эта штука – звездой она быть не может – видела Сердце Всего. Снова, и снова, и снова…

Рейнольт пропустила длинный кусок, наверное, длинные, бегущие по кругу рассуждения бедняги, из которых он никак не мог вырваться. Теперь голос зипхеда звучал спокойнее:

– Зацепка! Зацепок здесь много. Забудь ты физику, просто рассмотри кривую светимости. Двести пятнадцать лет из каждых двухсот пятидесяти она излучает энергии меньше бурого карлика.

Окна, сопровождающие рассуждения Вена, перепрыгивали с мысли на мысль, изображения бурых карликов, куда более быстрые колебания, чем физики проэкстраполировали по дальнему прошлому Мигающей.

– Происходит то, чего мы не видим. Вспышка – и кривая светимости похожа на периодическую Новую класса Q, и через несколько мегасекунд устанавливается спектр, который почти объясняется термоядерной реакцией в ядре звезды. Потом свет медленно спадает обратно до нуля… или переходит во что-то другое, чего мы не видим. Это вообще не звезда! Это магия. Магическая машина, которая сейчас поломалась. Ручаюсь, когда-то это был генератор прямоугольных импульсов. Вот это что! Магия из сердца галактики, только она сломалась, и мы не можем ее понять.

Запись резко прервалась, и калейдоскоп окон Вена застыл горячечным бредом.

– Доктор Вен полностью захвачен этим циклом идей уже десять мегасекунд, – сказала Рейнольт.

Нау уже знал, к чему дело клонится, но все равно принял озабоченный вид.

– Так что же у нас осталось?

– Доктор Ли работает нормально. Он вошел в свой обычный цикл, поскольку мы изолировали его от доктора Вена. Но сейчас – сейчас он зафиксировался на программах Кенг Хо по идентификации систем. Он построил неимоверно сложную модель, соответствующую всем наблюдениям.

Еще серия окон, теория доктора Ли о новом семействе субатомных частиц.

– Доктор Ли заходит на территорию знания, монополизированную Ханте Веном, но получает весьма отличающиеся результаты.

Голос Ли:

– Да! Да! Моя модель утверждает, что подобные звезды должны весьма часто встречаться вблизи дыры галактики. Очень-очень редко они взаимодействуют – сильно связанный взрыв. Результат – высокий выброс из ядра. – Конечно, траектории Ли после предполагаемого взрыва совпадали с траекториями Вена. – Я могу удовлетворить всем параметрам. Мигающие звезды не видны нам в пыли ядра; они не яркие и очень быстрые. Но раз в миллиард лет происходит асимметрическое разрушение – и выброс.

Картинки гипотетического взрыва гипотетического разрушителя Мигающей. Изображения уноса исходной солнечной системы Мигающей – всей, кроме тонкой тени проекции на дальнем от разрушителя конце системы.

Эзр Винж наклонился вперед.

– Боже мой, это же объясняет все!

– Да, – согласился Нау. – Даже единственность планеты в системе. – Он отвернулся от хаоса окон и посмотрел на Анне. – Так что вы думаете?

Рейнольт пожала плечами.

– Кто знает? Вот почему нам нужен не-фокусированный специалист, предводитель. Доктор Ли раскидывает сеть все дальше и дальше. Это может быть симптомом классической ловушки «объяснить все». А новая теория частиц огромна, это может быть тавтология Шеннона.

Она замолчала. Анне Рейнольт была начисто лишена способностей шоумена. Нау стал задавать вопросы так, что в конце концов ее бомба взорвалась.

– Теория частиц, как бы там ни было – его основная специальность. И из нее есть следствия – возможно, более быстрые звездные двигатели.

Несколько секунд никто ничего не говорил. Люди Кенг Хо создавали свои двигатели уже много тысяч лет, еще даже до Фама Нювена. Они крали идеи у сотен цивилизаций. И за последнюю тысячу лет улучшили двигатели на один процент.

– Так-так-так.

Томас Нау знал, как это приятно – играть по крупной… и выигрывать. Даже коробейники ухмылялись, как идиоты. Он дал хорошему настроению охватить весь зал. Очень, очень хорошие новости… даже если полезный выход будет лишь к концу Изгнания.

– Таким образом, наши астрофизики становятся драгоценным имуществом. Можно что-нибудь сделать с Веном?

– Боюсь, что Ханте Вен невосстановим. – Она открыла окно медицинского изображения. Для врача Кенг Хо это была бы простая мозговая диагностика. Для Анне Рейнольт – стратегическая карта. – Видите, вот эта и эта связь ассоциированы с его работой над Мигающей; я это показала, отстроив их частично. Если мы попробуем вывести его из фиксации, мы сотрем его работу за последние пять лет – а также взаимосвязи с большей частью его общего опыта. Вы знаете, что фокусная хирургия – это в основном действия на ощупь с разрешением не лучше миллиметра.

– Значит, он превратится в растение?

– Нет. Если мы отступим и снимем фокус, он сохранит свою личность и большую часть воспоминаний. Но физиком он уже вряд ли будет.

– Хм-м, – сказал Нау, раздумывая. Значит, нельзя просто де-фокусировать этого коробейника и получить нужного Рейнольт внешнего эксперта. И будь я проклят, если рискну де-фокусировать третьего. Но существовало аккуратное решение, при котором всех троих еще можно было с толком использовать. – Ладно, Анне. Вот что я предлагаю. Включите третьего физика, но в цикле с низкой нагрузкой. Доктора Ли держите в холодильнике, пока новенький пересмотрит его результаты. Это не так хорошо, конечно, как если бы он был не-фокусирован, но если сделать это по-умному, результаты будут практически несмещенными.

Еще одно пожатие плеч. Рейнольт не отличалась ложной скромностью, но и не знала себе настоящей цены.

– А насчет Ханте Вена вот что, – продолжал Нау. – Он для нас хорошо поработал, и большего мы просить не можем. – В буквальном смысле, если верить Анне. – Я прошу вас его де-фокусировать.

Эзр Винж уставился, открыв рот. Остальные коробейники тоже офонарели. Риска здесь немного, а Ханте Вен будет лучшим доказательством, что фокус можно обратить. С другой стороны, он явно был трудным случаем.

Прояви заботу.

– Доктор Вен работал больше пяти лет подряд, и я вижу, он уже в среднем возрасте. Используйте всю нужную медицину, чтобы подлатать ему здоровье как следует.

Это был последний пункт повестки дня, и заседание вскоре закрылось. Нау смотрел, как народ выплывает в двери, переговариваясь об открытии Ли и освобождении Вена. Эзр Винж шел последним и не говорил ни с кем. Зато сиял.

Да, мистер Винж. Ведите себя хорошо, и, быть может, я когда-нибудь освобожу ту, о которой вы беспокоитесь.

16

Все было очень тихо на Межвахтье. Вообще Вахты исчислялись целым числом мегасекунд и перекрывались так, чтобы можно было ввести новую Вахту в курс текущих проблем. Межвахтье ни для кого не было секретом, но Нау официально рассматривал его как сбой программы планирования, четырехдневный зазор, который то и дело происходил между Вахтами. Это было вроде как пропавший седьмой этаж или тот мифический волшебный день, что располагается между перводнем и второднем.

– А скажи, плохо было бы иметь и дома Межвахтья? – пошутил Брюгель, проводя Нау и Кэла Омо в анабиозные ниши. – Я пять лет занимался безопасностью на Френке, и это было бы куда легче, если бы время от времени я мог перетасовывать дичь, как мне хочется.