Глубокое течение

Закурили. Немного помолчали. В небе начали загораться первые звезды.

Тишину нарушил Лесницкий.

— Что ж замолчали? Рассказывай про жизнь, Карп Прокопович.

Маевский тяжело вздохнул.

— Что тут рассказывать, сами знаете. Не жизнь, а мука. Пекло. Когда только это кончится?

— Скоро, — улыбнулся Лесницкий. — Но все-таки придется повоевать. Ничто не приходит само собой, без борьбы. Тем более — победа. Враг у нас — сильный, хитрый и безжалостный. Цель его — уничтожить наш народ, захватить нашу землю, наше богатство. В большинстве случаев он берет вооружением, но в последнее время он применяет разные выдумки, хитрости, использует все способы… Но народ наш не верит фашистам. Народ восстал, он хочет бороться. Нужно только организовать его, правильно руководить его борьбой. Вот это наша обязанность. — Секретарь райкома замолчал, а потом неожиданно спросил: — За что они сожгли твою хату?

Маевский рассказал.

Приборный и Лесницкий переглянулись между собой и улыбнулись.

— Просто клад этот хлопец. Никогда ни в чем не ошибается, — сказал Приборный.

— Кто такой? — не понял Маевский.

— Один наш партизан, — ответил Приборный.

— Ваш сосед, — добавил с улыбкой Лесницкий.

— Что-то давно он не появляется у нас. Мои девчата ждут — не дождутся его.

— Почему?

— Одна — дочка покойницы Христины — до вас хочет с ним пойти. А моя дочка — повидаться со старым знакомым; вместе в школе учились.

Лесницкий спросил:

— Да, раз к слову пришлось: кто муж твоей дочки и где он теперь?

Маевский смущенно закашлялся:

— Кхе-кхе… Как вам сказать? Нету у нее мужа.

— Нет?

— Вы не подумайте чего плохого, Павел Степанович. Дело в том, что дитя это — не ее, — и Карп откровенно рассказал партизанским командирам все то, о чем знали только он да Татьяна, что они скрывали даже от старшей сестры Татьяны.

Партизаны слушали с большим вниманием и в один голос высказали свое восхищение девушкой.

— Молодчина! Героический поступок. Вот, комиссар, яркий пример и типичный, конечно. Гордиться надо такой дочкой, старый чародей.

— В самом деле — благородно и красиво! В таком возрасте — и усыновить! Чудесно!

Их единодушное одобрение взволновало Маевского. Он осторожно кашлянул и тихо сказал:

— Но о том, что это не ее дитя, не знает никто, даже женка моя. Так что…

— Это правильно! Пусть об этом знает возможно меньше людей. Так будет лучше, — ответил Лесницкий и, помолчав, спросил: — Значит, на семью твою можно положиться?

За старика ответил Приборный:

— Как видишь… Женка только у него злая. Не обижайся, старый. Нехорошая баба, глупая. Тут ты большой промах сделал, хоть ты и пчелиный король.

Маевский смутился и ничего не сказал. Все трое помолчали. И вокруг царила полная тишина. Только где-то далеко в лесу завыл волк.

Молчание вновь прервал Лесницкий.

— Ну, к делу, — обратился он к Маевскому. — Нам нужна твоя помощь, Карп Прокопович. Говори сразу — согласен? Не боишься?

— Вы обижаете меня, Павел Степанович. Да я хоть сейчас готов до вас идти. Дочку только дозвольте взять с собой и племянницу. Чего мне бояться? Знаю, за что пойду…

— Пока что идти никуда не нужно. Останешься дома.

Карп вздохнул:

— Нам нужен надежный человек в деревне, к которому мы могли бы в любой момент обратиться и получить нужную помощь. Понимаешь? Мы ведь жизнь свою тебе доверяем. Надеемся — не подведешь…

— Павел Степанович, да я…

— Хорошо… Слушай дальше… Героизма никакого не нужно. Револьвер в кармане не носи…

Старик вздрогнул. Он быстро нагнулся к Лесницкому и, заикаясь от волнения, спросил:

— Да вы… вы… откуда знаете? — И рука его как-то механически вытащила револьвер из кармана полушубка.

Приборный засмеялся, взял из его рук наган и внимательно осмотрел его.

— Спрячь в надежном месте, — продолжал Лесницкий. — Конечно, в таком, чтобы в нужный момент он был под рукой. Видишь, мы узнали. Могли бы проведать об этом и гитлеровцы. Не думай, что они дураки. Шпионаж у них первоклассный, — набрали себе разной сволочи — старост да полицаев… Ну, да эти на виду. А вот самых хитрых предателей они делают своими тайными агентами. Поэтому нужно держать ухо востро.

Лесницкий помолчал.

— Итак, твоя задача… нужно «подружиться» с новой властью и затем — наблюдать, следить. Особенно за вашим старостой, за Бугаем… Дело в том, что он встречался с нашими и уверял нас в своей ненависти к немцам. Например, он клялся, что поджог колхозного двора и амбара — дело его рук. Что ты скажешь на это?

Маевский пожал плечами.

— Черт его знает… Я думал, да и все в деревне так думают, что это ваша работа. А теперь — не знаю…

— Ну, так вот. Нужно распознавать, кто наши помощники и кто наши тайные враги. Проследи за Кулешом. Говорят, его из плена отпустили. А даром они не отпустят… Да… Подбирай надежных людей, вовлекай в наше дело. Нужно поднимать народ. Дочку, племянницу привлеки. Пусть ведут агитацию. Вое новости мы будем передавать. Но делать все это нужно очень осторожно. О связи с нами никому не говори… Вот, кажется, и все… У тебя ничего нет, Сергей?

— У меня? Ничего особенного… Если что такое — к нам… А мед береги для торжественного случая. С твоим медом победу будем праздновать, — снова пошутил он и первым поднялся с земли. За ним встали Лесницкий и Карп.

Старик был очень растроган встречей.

— Я и не знаю, как вас благодарить, Павел Степанович… Сергей Федотович… Сразу вое прояснилось. А то жил как в яме какой.

— Ну, ладно, — перебил его Лесницкий. — Еще одна просьба. Связным к тебе чаще всего будет приходить Лубян… Так ты приглядывай за ним… У хлопца очень уж горячая голова. Попадется, — разом обкрутят петлей… А он у нас незаменимый человек. У наших хлопцев будет пароль «Чита». Если же тебе нужно будет срочно передать что-нибудь, иди сюда и по этой просеке — до Сухого болота… Ну, бывай.

Они крепко пожали руку старику и вскоре скрылись в темноте, между деревьями… А Маевский еще долго стоял и смотрел в ту сторону, куда они ушли, слушая, как трещат сухие сучья под их ногами.

Лесницкий и Приборный пробирались по узкой тропинке в глубину леса. В лесу стало совсем темно. Идти было трудно. Приборный споткнулся, зацепившись за корень, и упал.

— Задержались. Не раз нос разобьешь, пока до лагеря доберешься, — проворчал он.

— Но зато какое громадное дело сделали, Сергей! — отозвался Лесницкий, шедший впереди.

— Да… Сегодня мы хорошо поработали.

— Заездами в деревни, митингами и встречами с Маевским, Романовым и Василенко мы завершили, я думаю, первый этап своей работы — подготовили условия для развертывания настоящей войны. Таких, как Гнедков и Лубян, хоть и много, но все же мало для нас. По сравнению с тем, что нам нужно для борьбы, это единицы. А нужен нам весь народ, Сергей! Все те люди, с которыми мы строили нашу жизнь. Народ все отдаст за нее. Нужно, чтобы главное пополнение отрядов составляли не окруженцы и не только те, у кого есть личная обида на фашистов, кто убегает и прячется от них, а своевременно подготовленная, организованная масса колхозников и рабочих. Понимаешь?