Гнёт Луны

— Понял я, — буркнул Дерек и сравнялся с оборотнем.

Подросток положил ладонь на морду всхрапывающего от ужаса детеныша и широко улыбнулся:

— Рогалик!

— Я завтра планирую в город, поедешь со мной? — Феликс скосил желтые глаза на племянника.

— А как же Рогалик?

— За ним кто-нибудь присмотрит из старших, — вздохнул Феликс

— Но ты же сказал, что старших нельзя просить… — рассерженно прогундосил подросток.

— Тебе нельзя, мне можно, — рыкнул Феликс. — Поедешь, нет?

— Поеду, — фыркнул мальчик и насупился. — Я могу позвонить тете Ил?

— Нет, не можешь, — прошипел Феликс. — Прошлый твой звонок чуть не стоил ей жизни.

— Но она же наваляла тебе, — Дерек самодовольно хмыкнул.

— Наваляла, — согласился оборотень, сощурился, вглядываясь во тьму. — И тебе наваляет, если будешь надоедать.

— Ты должен извиниться, — подросток пнул ветку.

— Она еще не остыла, — хохотнул оборотень, срываясь на рык. — Тут индейкой не откупишься.

— Медведем? — Дерек оскалился в улыбке. — Медвежатина ей точно придется по вкусу.

— Мелкий дамский угодник, — Феликс перехватил мычащего лосенка покрепче и мотнул хвостом. — Но чтобы уж впечатлять капризную суку, то надо медведя завалить в одиночку.

Стая ужаснулась живому лосенку, которого принес Феликс. Лишь младшие члены семьи жутко обрадовались неуклюжему и ревущему детенышу, который попытался от них сбежать, но ворота и высокий забор были здесь не для красоты. Дерек вместо того, чтобы прогнать назойливых малышей, раздал каждому по поручению — принести молока, освободить в сарае место для питомца, натаскать свежего сена, вычесать шерсть от колючек и колтунов.

— Я пребываю в полном замешательстве, — Патрик тяжело вздохнул, наблюдая за сыном, который что-то говорил вжавшемуся в ступени крыльца детенышу и протягивал ему бутылку с соской. — С другой стороны, чем дитя не тешилось, лишь бы в лес не убегало.

— Надо было ему раньше лося подкинуть, — Феликс нахмурился. — Я хочу выйти на медведя на неделе.

— Хорошо, — Патрик пожал плечами.

— Один, — отчеканил Феликс.

— Тебе бы тоже не мешало в детстве лося подкинуть, — мужчина сплюнул на пол и зашагал к дому. — Может, не таким бы идиотом вырос.

— Ты сомневаешься во мне? — Черный Коготь устремился за братом. — Вот поэтому я и должен забить медведя. Я подорвал свой авторитет. Ты думаешь, я не вижу ваших взглядов, не слышу шепота и осуждения в голосе? Если есть что сказать, то говори!

— Ты альфа, — Патрик развернулся на пятках к голому мужчине и прошипел. — Что я могу сказать? Ты кинулся на течную суку, Феликс! И это не зверь в тебе заговорил, не волк. Вот и думай.

— Я был пьян, — тихо отозвался Феликс.

— Значит, тебе нельзя пить, — Патрик заскрипел зубами.

Мужчина взглянул на розовые шрамы на плече брата, покачал головой и направился к дому. Феликс и сам не мог сказать, что на него нашло, когда бросился в ярости на Ил. Память была испещрена вспышками, черными провалами и застывшим видением с удивленной моськой Фиалочки, с пасти которой тянулись нити окровавленной слюны. Как он мог ранить такую жуткую милашечку с горящими глазами и бархатными ушками на макушке? И как теперь добиться ее расположения, чтобы под ночным небом под шум ветра покрыть ее? Обиженные суки надолго затаивают зло на агрессивных самцов.

Глава 14. Собака Баскервилей

Молодая женщина аккуратно перебрала пальчиками волосы Ил и посмотрела в зеркало с вежливой улыбкой:

— Как стрижемся?

Ил хохотнула. Учитывая, что длина волос на ее голове позволила бы только сбрить все под машинку, чтобы хоть как-то освежить образ, то вопрос мастерицы был весьма забавным.

— Укорочиваем виски, — она склонила голову, рассматривая свое отражение в черном глухом пеньюаре со стоячим воротником. — Убираем фиолетовый и красим вот этим.

Матушка Ил, сидящая в углу на диванчике с чашечкой кофе, вытащила из сумки пластиковую банку, на которой переливалась перламутром яркая наклейка с нечитаемым названием, кинулась к парикмахерше.

— Я привыкла работать со знакомыми мне средствами, — женщина с сомнением посмотрела на банку с краской.

— Окей, — Ил подняла холодный взгляд на нее. — Есть неоновая краска?

— Нет, — женщина удивленно взглянула в зеркало.

— Так я и думала, — Илона лучезарно улыбнулась. — Ее пришлось заказывать. Дорогая, зараза. И продается только в интернете.

— Но зачем? — мастерица охнула.

— Вы читали про собаку Баскервилей? — Ил вскинула бровь. — Про светящегося призрака огромной псины на пустошах? Нет? Почитайте.

— А можно, — мать Илоны осторожно поставила банку на тумбочку и горящим взглядом посмотрела на женщину, — можно еще полосочек темных на висках добавить?

— Точно, полосочки! — охнула Ил и кивнула.

— Продольные или поперечные? — недоуменно прошептала женщина.

— Чтобы было красиво, — девушка с предвкушением улыбнулась.

— Давайте вот так, — мать Илоны провела пальцем от виска дочери к затылку, рисуя непонятную загогулину. — С двух сторон.

Мастерица медленно моргнула и нерешительно кивнула. И мать Ил с глупым хихиканьем сжала кулачки и вернулась на диванчик к недопитому кофе.

— Будь я помоложе, — она манерно откусила крошку от печеньки, — то тоже бы всякое такое вытворяла, а сейчас уже неприлично.

— Глупости какие, — фыркнула Ил.

Мать взяла журнальчик и углубилась в чтение. Мастерица над девушкой сосредоточенно принялась за работу. Когда она покрыла тонкие волосы Ил едкой смесью осветлителя, девушка чихнула. В носоглотке запершило и к горлу подступил сухой кашель, но она подавила в себе желание сорваться с удобного кресла и смыть мерзкую смесь с головы.

После всех долгих манипуляций с волосами, скрежета ножниц, неторопливой покраски, Ил с восторгом уставилась на отражение. Серебристый хищный хохолок на макушке и две резкие темные полосы на висках ужесточили чувственное лицо девушки. Она с ликующим возгласом повернулась к матери, которая тут же ее сфотографировала на телефон.

— А теперь стоять под солнышком! — Ил схватила чуть опустевшую банку с краской и выскочила на улицу.

Она вышла на тротуар под яркие лучи полуденного солнца и медленно повернула голову по кругу, чтобы люминесцентная шевелюра напиталась энергией дневного светила.