Гнёт Луны

— А как вы подружились с моей мамой? — мурлыкнула Ил.

— Она моя няня, — мальчик тряхнул волосами.

— Тебе хоть платят? — девушка перевела спокойный взгляд на пристыженную мать.

— Я… Мне… — женщина потупила глазки и замолчала.

Ил посмотрела на мрачного Феликса. Она была уверена, что это он запретил Дебре распускать язык о возможном родстве. И, вероятно, пригрозил тем, что если женщина скажет хоть одно лишнее слово, то обиженный отец запретит несчастной дурочке, которая, по сути, осталась без дочери, видеться с мальчиком.

— Мороженое не понравилось? — Ил глазами указала на розетку с растаявшей молочной жижей.

— Не люблю сладкое, — прохрипел Феликс.

Ил едва сдержалась, чтобы не разбить филигранную чашечку об голову оборотня. Девушка злилась и злилась так сильно, что хотелось разнести по кирпичикам кафе. Она не понимала, зачем и для чего мужчина устроил весь этот цирк с попыткой сдружить сына с “тетей-напрокат”. Зачем он стыдил Ил ее побегом, зачем манипулировал и целенаправленно сталкивал ее с сыном, когда сам признал, что они чужие друг другу? И почему Ил так обиделась?

Ил за несколько месяцев в прошлом пережила страх, ужас и отчаяние, а эти кобели вместо того, чтобы помочь обжиться в новой шкуре, воспользовались ее телом. Ее насильно обратили, дважды подвергли смертельной опасности и никто из них не помог преодолеть кризис самоидентификации. Никто из их семей не пришел и не защитил Ил, спустив ее безумие на самотек. Никто. А потом они очень удивились, а почему Искорка взяла и сбежала? Действительно, почему? Может, потому что она была не в себе? Все это время очень боялась?

— Илоша… — пискнула мать.

Ил вздрогнула и непонимающе уставилась на окровавленный кулак, сжимающий осколки раздавленной стеклянной розетки. Кровь смешалась с растаявшим мороженым и розовыми каплями окрасила белую столешницу.

— Господи… — прошептал официант и кинулся к Ил, которая блекло смотрела на свою руку.

— Илоша…

— Мама, — девушка разжала кулак, и несколько крупных осколков упало на стол. — Я тут внезапно осознала, что ты мне не волосы должна была красить, а отвести к психиатру. Почему вы меня отпустили из дома, когда я была не в себе?

— Мы думали, что ты смогла пережить сложный период своей жизни.

Ил вытащила из ладони мелкие осколки, бросила их на пол и взяла из рук бледного официанта полотенце.

— Не хотелось признавать, что доча кукухой поехала? — цокнула Ил, наматывая на руку тряпку. — Ведь перед соседями будет стыдно, да? Не дай Бог будут шушукаться, как о Бруно и его матушке?

Ил устало посмотрела на Фериила, который в страхе прижал к себе игрушечного оборотня. Ей так хотелось рассказать ему всю правду, поведать, что она могла быть его матерью, если бы не испугалась. Поделиться, что ей было так страшно и одиноко, что сошла в лесу с ума, а все, в том числе и его папы, предпочли закрыть глаза. Она желала отомстить двум идиотам через маленького мальчика, который бы обязательно затаил бы на них обиду, но это было низко и подло по отношению к нему. Фериил не виноват. Пусть верит в “тетю-напрокат”.

— Прости, я не хотела тебя пугать. Я просто немного устала, — она неловко улыбнулась ребенку, поднялась из-за стола и зашагала к дверям.

— Тетя Илона ранена! — взревел позади Фериил. — Тетя Илона!

Девушка хохотнула и вышла на улицу. В такси она спросила разрешения закурить, и морщинистый дядька, глянув в зеркало заднего вида, дал добро. Ил с трудом справилась с пачкой сигарет непослушными руками и глубоко затянулась.

— Ненавижу свою жизнь.

— Я тоже, — вздохнул таксист. — Я тоже.

Глава 39. Утки, которые притворяются ангелами

Рене охнул, когда в зал с несуразными картинами вошла озлобленная Ил с полотенцем, насквозь пропитанным алой кровью. Мужчина обеспокоенно подошел к ней и с ужасом оглядел ее:

— Ты точно на детском утреннике была?

— Я забыла про химчистку, — ойкнула Ил и прикрыла рот рукой. — Прости.

Одинокие посетители оглянулись на девушку, и Рене громко хлопнул в ладоши:

— Галерея закрыта!

— Но мы только пришли! — возмутился толстый мужичок.

— Все претензии оставьте на сайте! — рявкнул Рене. — Пошли прочь! Мы закрыты!

Он скрылся в зале со скульптурами и зло выгнал оставшихся зевак. Ил недоуменно наблюдала за разъяренным Рене, который грубо и невоспитанно выпроваживал гостей. Наверное, сегодня сайт пополнится десятками негативных отзывов.

— Невероятно! — он запер дверь. — Какие наглецы!

— Может, не стоило так…

— Стоило, — Рене шагнул к Ил и тихо спросил. — Ты ранена?

— Нет.

Мужчина вырвал полотенце, швырнул его в сторону и осмотрел руки Илоны. Затем задрал блузку, чтобы убедиться, что на животе нет ран, и строго взглянул на девушку:

— Чья это кровь? Ты кого-то убила? Если убила, то спрятала труп? И где спрятала? Надежно? Если нет, то надо перепрятать.

— Ты сейчас серьезно спрашиваешь? — блекло спросила Ил, нервно одергивая узкую юбку.

— Слушай, время играет против нас, — шепнул Рене, обхватив лицо девушки руками. — Надо замести следы. Поэтому вдохни-выдохни и скажи, где труп. Я помогу тебе, слышишь?

Ил распахнула ресницы, и из ее глаз хрустальным ручьем потекли слезы. С рыданиями она осела на пол и взвыла на Рене:

— Я тетя напрокат!

— Что? — сел рядом и заглянул в глаза девушки. — О чем ты? Какой прокат?

— Тетя напрокат! — повторила Ил и со слезами уткнулась ему в грудь.

— Ну, какая же ты тетя, — мужчина ласково обнял ее. — Тем более напрокат.

Он погладил девушку по спине и осторожно спросил:

— Речь, случайно, не о проституции идет?

— Почти, — сквозь плач пробурчала Ил. — Речь о суррогатном материнстве для двух мерзких педиков.

— О, боже… — Рене охнул. — Ты хочешь стать сурмамой?

— Я уже ею стала! — взвыла Ил. — Пять лет назад! Случайно!

— Как это случайно?

Она отпрянула от изумленного мужчины, вытерла слезы и пискнула:

— Там все очень сложно.

В стеклянную дверь галереи громко, но вежливо постучали. Ил оглянулась и сердито нахмурилась. На улице стоял удрученный Феликс. Рене крикнул:

— Мы закрыты, — и скрестил руки перед собой. — Закрыты!

— Это тот самый педик, — шепнула Ил, сузив глаза.

— Гомосексуалист, милая, — цокнул Рене и поднялся. — И он не похож на голубка.