Гнев изгнанника

Пока однажды просто не спросила ее мужа об их местонахождении.

— ТБ! ТБ!

Крича прозвище, которое папа велел мне использовать, я ворвалась в кабинет дяди Тэтчера. Он говорит, что это его любимое прозвище, а я думаю, что оно забавное, потому что означает «туалетная бумага». Я резко остановилась перед огромным деревянным столом.

— Да, мини-версия Рука? — он поднял на меня глаза от бумаг в своих руках, подтолкнув очки на переносицу, и, как обычно, выглядел раздраженным.

— Где гроб, в котором спит тетя Лира? — выпаливаю я, раскачиваясь на пятках, устав от поисков в их бесконечном доме.

Он тихо смеется, чего я от него раньше не слышала.

— Ты думаешь, мы вампиры?

— Не ты. Ты недостаточно крутой. Ты продаешь дома. Но она – крутая. Вы живете в доме с привидениями, и она всегда одета в черное!

Он поднимает бровь.

— Понятно.

— Ну? Где он? — я практически подпрыгиваю на пятках, ожидая, когда он мне ответит.

— Извини, что разрушаю твои надежды, но она не вампир, — дядя Тэтч кладет бумаги, наклоняется вперед и смотрит на меня с небольшой улыбкой. — А если бы была, я бы тоже им был. Кем бы ни была твоя тетя Лира, я буду таким же.

Их любовь – это какая-то болезнь. Прямо как у моих родителей.

Такая любовь, которая «случается раз в жизни», «к черту весь остальной мир», «мы созданы друг для друга».

Никакая наука не заставит меня поверить, что такого не бывает, потому что я вижу это на протяжении всей своей жизни.

Заслужить это – совсем другое дело.

— Вы как солнце и луна. Даже в детстве ты обожала быть в центре внимания, а Энди это ненавидела, — Лира улыбается и качает головой. Ее дикие черные локоны с седыми прядями колышутся при каждом движении.

Сдерживая смех, я подношу банку с газировкой ко рту. Ни для кого не секрет, что я любила и люблю внимание.

Не знаю, когда я это заметила. Может, когда заняла первое место в школе за проект по науке о магнитной левитации. А может, когда учитель пятого класса, который ненавидел папу с тех пор, как они учились в университете, вызвал меня отвечать перед всем классом и я блестяще ответила на его вопрос.

Неважно, когда это началось, похвала и восхищение стали для меня наркотиком. Теперь я выставляю напоказ все свое бунтарство. Я взяла все свои страсти и спрятала их глубоко внутри, надеясь удержать их там и одновременно не дать никому заглянуть глубже.

— Как ты думаешь, когда они поймут, что между ними больше, чем дружба?

Я возвращаю внимание к Энди, замечая Эзру Колдуэлла, стоящего в углу прямо за ней. В доме пятнадцать человек, большинство из них в столовой, но его темные глаза прикованы именно к ней.

Они не шевелятся. Вообще.

Мне кажется, что я должна физически поднять свою руку и придержать глаза, чтобы они не закатились.

— Лучше бы до того, как он разобьет ей сердце, — бормочу я.

— Всегда такая пессимистка, мой светлячок, — Лира поднимает тонкую руку, украшенную изящными кольцами, и заправляет прядь волос мне за ухо.

Я беззубо улыбаюсь и пожимаю плечами.

— Скорее, реалистка. Они еще юны. Расставания среди школьных пар составляет около пятидесяти четырех процентов. Разбитое сердце здесь просто неизбежно.

— Ты тоже еще юна, знаешь ли? — толкнув меня бедром, она игриво приподняла бровь. — Наслаждайся. Этот период твоей жизни – подарок. Бери от молодости все, влюбляйся и расставайся. Сердце – вещь выносливая. Оно выдержит гораздо больше, чем ты думаешь.

— Нет, спасибо. Звучит как ненужные страдания.

— Ты еще передумаешь. Просто еще не встретила того, кто тебе нужен.

Да, не могу найти подходящего человека, потому что трахаю парней, которых ненавижу.

От этой мысли мне хочется засунуть руку в блендер. С тех пор как ад замерз, эти маленькие раздражающие кадры из фильма с водонапорной башни всплывают в моей голове. Ярость закипает во мне, бурлит в костях, грозя выплеснуться наружу.

Я сама мешаю своему счастью, гоняясь за саморазрушением, чтобы скрыть то, что со мной произошло. Я сожалею о многом, но секс с Джудом Синклером – самое страшное.

Было бесчисленное множество причин, по которым я не должна была этого делать.

Мой отец с детства предупреждал меня держаться подальше от Синклеров. Джуд лучший друг Окли Уикса, которого я ненавижу. Я добилась его ареста. А еще его отец когда-то встречался с моей мамой. Список можно продолжать бесконечно, и я могла бы выбрать любую из этих причин, чтобы не делать того, что сделала.

Но не выбрала. Ни одна из них не пришла мне в голову в тот момент, когда его губы поглотили мои. Мой мозг отключился, взял чертов отпуск от рационального мышления и позволил моей безответственной вагине взять верх. Не буду врать, я не славлюсь тем, что выбираю подходящих парней для секса, но Джуд откусил хороший кусок.

Нет, он забрал всю пекарню.

Рассеянно я подношу руку к шее и провожу большим пальцем по засосам, замазанным косметикой. В животе поднимается жар, и меня наполняет раздражающая боль. Я уже неделю борюсь с этим неприятным ощущением. Но это ничто по сравнению с чувством вины за то, что я не только позволила этому случиться, но и получила от этого удовольствие.

Каждый укус, каждый толчок, каждый хриплый стон.

Когда пот высох, я ненавидела только себя за то, что он заставил меня кончить сильнее, чем кто-либо и когда-либо. Холодный озноб пробегает по мне, и я отдергиваю руку от горла. Черт, я такая дура.

Как я могла быть такой дурой?

Я прочищаю горло.

— Пойду возьму кекс.

Это код для «Мне нужно подышать. Немедленно».

Я делаю шаг назад, прежде чем Лира обнимает меня. Ее нежная рука держит меня за затылок, и она шепчет мне на ухо:

— Я люблю тебя, мой светлячок. Приезжай к нам поскорее. Тэтчер скучает по твоим рассуждениям о вселенной, — а еще она умеет все замечать, и я не могу так рисковать.

Я обнимаю ее еще крепче, благодарность пронизывает все мое тело.

— Я тоже люблю тебя, тетя Лира.

Я вырываюсь из ее объятий и улыбаюсь ей. Как бы я ни хотела приехать, я не могу. Это только все усложнит. Как бы ни ранило их мое поведение, мои секреты ранят их еще сильнее.

Я быстро ускользаю на кухню, ловко обходя членов семьи. Мой взгляд падает на черную столешницу, где соблазнительно стоит поднос с кексами. Я беру один и прислоняюсь к столешнице, глубоко вдыхая их аромат. Запах ванили наполняет мои ноздри, когда я провожу пальцем по гладкой глазури и подношу кекс ко рту.