Гнев изгнанника

Из-за них моя семья была обречена на гибель.

А из-за дочери Рука я стал изгоем.

Исполнитель начал мямлить, возвращая мое внимание к себе, когда называет мое полное имя.

— Что касается опекунства над моим сыном, Элиасом Джудом Синклером, я настоящим предоставляю полную законную опеку Сэйдж Ван Дорен (в девичестве Донохью).

Моя голова чуть не отвалилась от того, как быстро я повернулся, чтобы посмотреть на покрасневшего мужчину, сидящего во главе толстого деревянного стола.

Что?

— Что? — тихо выдохнула Сэйдж, звуча так же шокировано, как и я.

Что он сделал?

Я так сильно впился зубами во внутреннюю сторону щеки, что почувствовал, как кровь капает на язык.

— Здесь приложена записка с разъяснениями. Хотите, я зачитаю ее вслух?

Я поворачиваю глаза на женщину напротив меня и вижу, как она кивает, не находя слов. Мне противно, что она имеет право решать, как будет развиваться ситуация. Мистер Бирч кашляет, прежде чем зачитать слова, написанные от руки моим отцом.

— Сэйдж, я до самой смерти буду сожалеть о том ущербе, который нанес тебе и твоим близким. Я был жесток, когда ты проявляла ко мне только доброту. Ты ничего мне не должна в этой жизни. Только потому, что я знаю, что ты покажешь эту записку ему, скажи Руку, что я прекрасно понимаю, что поступаю как сволочь, возлагая на тебя такую ответственность. Несмотря на это, ты единственный хороший человек, которого я знаю. Мой сын заслуживает такого человека, как ты, – который будет заботиться о нем. Он не такой, как я, он гораздо лучше. Сейчас он пытается справиться с детским конструктором, так что его настроение, возможно, не самое хорошее, но он любознательный и умный, в нем сочетается все самое лучшее от Мэри и от меня. Ты знала меня, Сэйдж. До того, как я позволил Стивену превратить меня в монстра. Не делай этого ради человека, который сломал тебя. Сделай это ради мальчика, которого ты когда-то знала. Я умру трусом, не сказав тебе этого в лицо. Я буду сожалеть об этом вечно. Подпись, Истон Синклер.

Боль, какой я никогда не испытывал, пронзила мою грудь.

Несмотря на все наркотики, алкоголь и бесконечных женщин, я оставался с ними. Я был ребенком, который заботился о родителях, когда все бросили нас, как мусор на обочине чертовой дороги, изгнав в Уэст Тринити Фолс.

Я был единственным, кто остался.

И все же… записка была адресована ей.

Сэйдж Донахью получила извинения, которых я ждал всю свою жизнь. Я затаил дыхание и задыхался от надежды, что однажды папа изменится. Я впился ногтями в ладони, сжав кулаки, и прикусил внутреннюю сторону щеки.

Он никогда не менялся и никогда не изменится.

Истон Синклер был эгоистичным ублюдком. Я был глуп, думая, что он умрет как-то иначе.

Жжение в носу заставляет слезы наворачиваться на глаза, но гордость не дает им пролиться. Нет, эти ублюдки не заслуживают видеть, как я ломаюсь. Они ничего, блять, от меня не заслуживают.

— Теперь…

— Мне в апреле исполнилось восемнадцать. Все это уже не имеет смысла, — выплюнул я, пытаясь избавиться от горького привкуса во рту. — Что он мне завещал?

Я хочу свои деньги, чтобы убраться отсюда. Прямо сейчас.

Мне не нужна эта херня. Мне нужны только мои деньги, и я смогу покинуть этот кабинет, этот гребаный город и всех его дерьмовых жителей, оставив их в зеркале заднего вида.

— Ну, да, технически, это, э-э, ну… — смущенный напряженной обстановкой в помещении, Тейлор начинает заикаться. — Вы единственный наследник, э-э, активов, инвестиций, собственности…

— Не возражаете? — перебивает Рук, протягивая руку через стол и вырывая бумаги из рук парня, а затем ворчливо произносит: — Спасибо.

Тиканье часов на стене эхом разносится в моих ушах, пока продолжается тишина, а уважаемый судья Ван Дорен читает бумаги, внимательно просматривая каждую из них.

— Кто-нибудь, скажите мне, где я могу получить свои долбаные деньги, — бормочу я, впиваясь ладонями в стол и отодвигая стул, скрип металла о пол разносится по всему кабинету. — Лучше я съем дерьмо и сдохну, чем буду сидеть здесь.

Я засунул руки глубоко в карманы толстовки и направился к двери, но вдруг услышал строгий голос Рука.

— Здесь есть одно условие.

— Счастливого Рождества, — я машу рукой. — Мне, блять, плевать.

— Юридическое условие, умник, — он говорит немного громче. — Тебе должно быть двадцать один год, чтобы получить какие-либо активы или деньги. До этого они будут храниться в трастовом фонде, которым сейчас управляет моя жена.

Я останавливаюсь, раздумывая, сколько костяшек сломаю, если пробью кулаком эту гребаную дверь.

Условие.

Конечно. Когда в моей жизни мне что-то доставалось просто так? Я чувствую, как мои планы ускользают сквозь пальцы, как песок в песочных часах. У меня есть два месяца, чтобы подать заявку на стипендию в Калифорнию, и только в марте я узнаю, примут меня или нет.

Я планировал использовать эти деньги, чтобы продержаться до тех пор, а теперь не знаю, как дотяну до следующей недели.

Я сжал челюсти так сильно, что стало больно, и рука потянулась к дверной ручке.

— Увидимся через три года.

— Мы можем тебе помочь, — голос Сэйдж мягкий, спокойный, как будто она разговаривает с диким животным. — Ты можешь пожить у нас, пока будешь учиться в университете, если у тебя были такие планы. Мы можем тебе помочь, Джуд.

Я медленно поворачиваюсь к ней. Ее взгляд прожигает меня насквозь, руки аккуратно сложены перед грудью, брови нахмурены, как будто ей больно.

Ей больно? Ей, блять, больно?

Яд в моих глазах соответствует злобе в моей улыбке.

— Помочь? — я смеюсь, плечи дрожат от сдерживаемой ярости. Я агрессивно вытираю ладонью рот. — Ты, наверное, ударилась свой гребаной головой. Ты забыла, что твой психически неуравновешенный муж оставил моему отцу только половину лица? Ты бросила его, а потом выгнала нас из Пондероза Спрингс. Я для тебя как жвачка на подошве твоих красных туфель, дамочка.

— У тебя хотя бы есть работа, парень? Такая, которая позволит тебе оплачивать счета? — голос Рука режет мне слух. — Или хотя бы квартира, чтобы оплачивать эти счета? К тому времени, как тебе исполнится двадцать один, ты будешь жить в коробке или в тюрьме.

— Избавь меня от этого, судья, — я презрительно фыркаю. — Роль «заботливого» тебе ужасно не идет.

— Возможно… о, подождите! Есть еще один вариант. Эм, дайте мне взглянуть… — мистер Бирч прерывает нас, поднимая палец и листая оставшиеся бумаги, которые не забрал Рук. — У тебя есть ближайший родственник, дядя – Алистер Колдуэлл. Возможно, эту проблему можно решить, связавшись с ним.