Гнездо ласточки

– А вы, как доктор, разве не обязаны сообщить о факте избиения?

– Пару раз было. Давно, – хладнокровно ответил доктор. – Но больше так не делаю. Самому тогда досталось. Сказано же: свои собаки грызутся, чужая – не встревай. Я лечить обязан, а не чужие семейные проблемы разгребать. Если женщина терпит мужа-садиста – значит, это ее проблемы, а не мои. И потом… Ну как я пойду на вашего папеньку жаловаться, кому? К нему самому в отделение? Ага, щас… Я своей жизнью и репутацией рисковать не собираюсь.

– Я понимаю. Но, значит, вы тоже заметили, что мою маму часто избивает отец?

– Кира Игоревна, а что вы от меня требуете? Хотите спасать свою маменьку от своего папеньки – увозите ее прочь. Только я почему-то уверен, она не согласится.

– Значит, ничего нельзя сделать… – пробормотала Кира.

– Попробуйте, вы же дочь. А я пас. Я тут ни при чем. Не хотел говорить вам, ну да ладно… Я ведь с вашим папенькой, доблестным майором полиции, уже один раз пытался поговорить. И что? Мне пообещали, что мне подкинут наркотиков и посадят надолго. А на зоне со мной легко может приключиться что-нибудь нехорошее. Вы ж сами свидетель – обратили внимание, ваш папа со мной сквозь зубы разговаривает, еле терпит?..

– Мой отец угрожал вам раньше?

– Да. Только при свидетелях я в этом не признаюсь.

– О господи…

– Вашего папеньку, Кира Игоревна, тут чуть ли не святым считают. Его все любят. Он герой. Защитник. Никто, никто не поверит, что этот герой и защитник способен бить слабую женщину.

– Вы правы. Никто не поверит, – с тоской сказала Кира.

Доктор Захаров с любопытством разглядывал ее. Потом спросил:

– Кира Игоревна, а что родня? У вас же вроде родни много? Пусть решат все тихо, в семейном кругу… Попросят Игоря Петровича угомониться, а?

– Мысль хорошая, но… Родственники не те люди, чтобы вмешиваться. У них у самих…

– Считаете, не получится? Я… вот о Лидии Юрьевне думаю. Она хороший человек. Очень. Я ведь… Я ведь ее знаю. Знал то есть. Давно. Мы с ней одно время встречались.

Голос у доктора Захарова не дрогнул, да и в лице он не изменился, но Кира насторожилась.

– А сейчас? А сейчас вы с тетей Лидой встречаетесь? – с любопытством спросила Кира.

– Нет. Как-то избегаем друг друга, – усмехнулся Захаров. – Она ведь замужем?

– Да. У нее хороший муж. Зовут Виктором.

– Гм. Я рад за нее. Ну, что ж. Мне пора. Работа, – доктор поднялся из-за стола.

– Спасибо. Я тоже пойду. А насчет тети Лиды вы правильно подсказали, я подумаю.

* * *

Отец словно чувствовал настроение Киры. Он почти не появлялся на глаза, то дежурство, то еще что. Вероятно, не хотел откровенного разговора со старшей дочерью (а вдруг ей вздумается вспомнить прошлое?). Или просто пережидал, боясь сорваться на матери. Ну как начнет он мать бить, а Кира вступится… Она ведь теперь другая. Она ведь и ударить в ответ может, наверное? И Тим… Пусть Тим в больнице, но ведь рано или поздно он узнает о том, что отец посмел поднять руку на Киру. А Тим молчать не станет, вынесет все на люди, в суд пойдет.

Так или иначе, но отец забега́л домой на минутку. Поздоровается, пара пустых фраз, и взгляд – пустой-пустой тоже, и – вон.

Прошел еще день. Тим по-прежнему лежал в больнице. Кира этим утром заходила к нему. В этот раз он не спал и чувствовал себя значительно лучше. Но разговоры Кира вела только о здоровье, о природе и погоде…

Потому что чем дальше, тем неувереннее она себя чувствовала.

Маятник качнулся в другую сторону. Она уже сожалела о том, что много чего лишнего пообещала Сергею. И дело тут не в том, что Кире не хотелось уезжать из Москвы. Не в выгоде, не в удобстве проживания с Тимом, ни в чем другом…

Странное чувство, не поддающееся рассудку, никакой логике.

…Отец отсыпался после ночного дежурства. Но Кира в доме, под одной крышей с отцом, находиться все равно не могла, она ходила по саду и лихорадочно размышляла над тем, как жить дальше. В конце концов, дело не в Тиме и не в Сергее даже. А в ней самой. Она-то сама – чего хочет?

Трель мобильного отвлекла ее. Звонил Тим.

– Алло. Привет! Ты как? – взволнованно спросила Кира.

– Кирчу, бросай все, иди сюда. Срочно.

– Да? Ладно, сейчас буду… – Кира побежала к калитке, выскочила на улицу, бегом – к больнице. По дороге вспомнила, что забыла попросить сестренку (мать ушла в магазин, и это, наверное, надолго) запереть калитку. «Ладно, плевать!»

Тим был на первом этаже, у окошка регистратуры. Спорил о чем-то с доктором Захаровым – еще издалека Кира услышала их сердитые голоса.

– Тим! Почему ты здесь, а не в палате?

– Какого хрена мне там делать… – раздраженно сказал Тим. – В общем, я хочу под расписку сбежать отсюда.

– Кира Игоревна, это безумие, – вступил в разговор Захаров. – Я ж вам говорил, если прервать лечение – возможны осложнения… Кира Игоревна, отговорите же своего жениха!

– У меня куча дел, – отмахнулся Тим. – Пару статей уже точно написать не успею… И я прекрасно себя чувствую! Кира, едем. Через час поезд на Москву, мы еще успеем. А в поезде, я обещаю, окон открывать не стану. Таблетки буду пить по расписанию!

– Тимофей, я не советую.

– Нет! Все, все, Кирчу, едем, иначе я просто с ума сойду здесь…

Тим выглядел вполне здоровым и бодрым. «Может, и правда рискнуть? – подумала Кира. – Если мы уедем сейчас, то не надо будет думать о Сергее, о маме… Не придется ломать голову, переживать!»

– Все решено. Где тут подписаться? Спасибо, доктор, за все, не поминайте лихом… – Тим схватил Киру за руку и потащил к выходу.

На улице Кира бросилась Тиму на шею.

– Что ты? – опешил он.

– Тимочка, Тим… – она не знала, что сказать.

– Ты боишься? Переживаешь за меня? Брось, нельзя быть такой паникершей… А в Москве долечусь, если что.

Тим почти рысью мчался к дому, Кира едва поспевала за ним. «Но это нехорошо… Надо написать Сергею эсэмэску, сказать, что ничего не будет, продолжения отношений не будет!» Кира достала из кармана мобильный телефон. Она не боялась посылать сообщения при Тиме – знала, что тот не станет заглядывать ей через плечо.

– Кирчу, что ты делаешь? Некогда же…

Калитка была не заперта.

Они ворвались во двор, побежали по дорожке к дому. Тим взлетел по ступеням и на некоторое время замер, пытаясь перевести дыхание. Возникла минутная пауза, заполненная пыхтением Тима.