Гоблины: Жребий брошен. Сизифов труд. Пиррова победа (сборник)

– Приняли?

– Ага. Для начала, конечно, будущий тесть отметелил меня хорошенько. У Люськи знаете какой папаша? У-у, крутой мужик! Экс-чемпион Петербурга по пауэрлифтингу! Но потом все нормально пошло, познакомились. Он мне и с работой помог. Замолвил словечко.

– И кем вы теперь работаете?

– В колледже одном, в путяге, если по-нашему, легкоатлетическую секцию веду. У меня ведь первый взрослый по бегу. Кстати, до сих пор поверить не могу, что вы меня тогда на длинной дистанции сделали… В общем, я теперь типа учительствую. Представляете, из карманников да в учителя?! Вот сюжетец, а?

– Да уж, сюжетец, – грустно усмехнулась Ольга. – Вы туда, а я оттуда.

– В каком смысле?

– Вы из карманников в учителя, а я из учителей в «карманники».

– Это как? А-а! Шутите?

– Ох, если бы, – вздохнув о своем, покачала головой Прилепина. – Ладно, не будем о грустном. Я очень рада, Жора, что у вас все так хорошо сложилось. Да, кстати, а здесь-то вы что делаете?

– Да я к Люське заехал. Она у меня сегодня на сутках, так я ей термосок подогнал. У них ведь тут, в реанимации, толком-то и поесть не выскочить.

Ольга посмотрела на Жору, потом перевела взгляд на дверь палаты:

– Вы хотите сказать, что эта медсестра, она ваша?..

– Ну да, Люська. Жена моя.

– Так не бывает! – потрясенно выдохнула Прилепина.

– Почему не бывает? – удивился Жора. – А у вас там что, родственница сейчас лежит?

– Подруга.

– Вы не переживайте, у моей Люськи рука легкая, – с ободряющим сочувствием сказал Жора. – За те четыре года, что она здесь работает, ни один пациент, из тех что она выхаживала, не умер. Ой, извини, ради бога. Тьфу-тьфу-тьфу. Короче, обещаю вам – все будет хорошо!

– Спасибо вам, Георгий, – улыбнулась Ольга и непроизвольно повернула голову на скрипнувшую в конце коридора дверь: это на отделение зашел Мешечко. – Вы меня извините, пожалуйста, но мне нужно срочно переговорить с одним человеком.

– Конечно-конечно. Думаю, теперь мы с вами не последний раз встречаемся.

Карманник и учитель (кстати: а кто из них кто?) пожали друг другу руки, и Ольга торопливо направилась навстречу Андрею.

– Ну! Что тут у вас? Рассказывай! – взволнованно попросил он.

– Наташа спит. Она теперь будет очень долго… спать.

– А врачи что говорят?

– Пока отмалчиваются. Но один человек меня только что клятвенно заверил, что с ней все будет хорошо.

– Что за человек?

– Долго рассказывать, после. А у вас что?

– Крутова мы взяли, – глухо сказал Андрей. – Я взял.

– Ты… ты говорил с ним?

– Да.

– И что он?

– Потом. Это всё потом. Скажи, к Наташе сейчас как? Можно?

– Можно. Только надо отключить телефон и обязательно надеть халат. Погоди, я тебе свой отдам.

– Отключить телефон я не могу, в любой момент могут позвонить из Главка. Ты же не первый год замужем, сама понимаешь, какая там канитель закрутилась, – раздраженно сказал Мешок и протянул Ольге свой мобильник. – Вот, возьми. Свистнешь меня потихонечку, если он галдеть начнет, ладно? Или тебе домой нужно?

– Конечно свистну. Всё, иди к ней.

Мешечко накинул на плечи халат, на цыпочках вошел в палату и осторожно прикрыл за собой дверь. А Ольга устало опустилась в кресло, приготовившись ждать, сколько потребуется.

Ждать пришлось довольно долго, так что в какой-то момент она задремала. Но все это время, даже и во сне, продолжала крепко сжимать в ладони телефон Андрея. Так, словно бы это была частичка его самого.

Санкт-Петербург,

22 сентября 2009 года,

среда, 20:46 мск

Почти двое суток Мешечко не объявлялся в конторе. Все это время он отписывался и отбрехивался «на коврах» всевозможных инстанций, а в коротких промежутках между линчеваниями мотался в больницу к Наташе. Состояние ее было стабильно тяжелым, и сколь долго будет продолжаться эта пугающая стабильность, никто из врачей не просто сказать, но и хотя бы даже и предсказать не решался. За эти складывающиеся в сутки часы из всех «гоблинов» Андрей изредка пересекался с одной только Прилепиной – как непосредственную участницу трагических событий, развернувшихся в богом забытой деревушке Клишино, Ольгу также затянули в бумажный водоворот межведомственных разборок.

Пока Мешечко отсутствовал, на хозяйстве «гоблинов» оставался Гриша Холин. Именно ему час назад и позвонил Мешок, попросив задержаться на работе, дабы срочно обсудить ряд рабочих моментов…

…Купив по дороге литровую бутылку водки, Андрей приехал на Фонтанку, припарковал машину во дворе и поднялся в конспиративную квартиру с намерением нажраться и заночевать в курилке. Он специально назначил встречу Холину на столь поздний час, рассчитывая к этому моменту в конторе никого из личного состава не застать.

Пройдя полутемным пустынным коридором, Мешечко подошел к оперской, толкнул дверь и… обалдело застыл на пороге. В комнате были ВСЕ! Вся «грязная дюжина» за исключением по понятным причинам выбывших из строя Павла Андреевича и Крутова. Впрочем, нет. Обведя взглядом собравшихся, Мешок отметил отсутствие замполича. Но здесь отметил с немалым, надо признать, облегчением. Тем более что эту штатную единицу сейчас компенсировала Анечка, примчавшаяся в контору (как выяснится позднее, по зову Холина) с сынишкой на руках. Так уж получилось, что «сына полка» не с кем было оставить дома.

Два десятка глаз одновременно вперились в своего командира. Не готовый к такому повороту событий, Андрей смущенно отвел взгляд и, собираясь с мыслями, молча занялся «механической работой»: откатил на середину комнаты «пьяную», как некогда окрестил ее Виталий, тумбочку, достал из нее стопку одноразовых стаканов, выставил принесенную бутылку водки, свинтил пробку и в полной тишине разлил по количеству собравшихся.

И только теперь, собравшись духом, заговорил:

– …Я не знаю, что вам сейчас сказать. Не знаю, потому что в нашей ситуации любые слова пусты и бесполезны. Мы потеряли двух человек: одного в бою, другого… лучше бы он сам сдох. При этом оба – моя вина! Понимая это, я не вижу в себе ни сил, ни морального права как ни в чем не бывало продолжать руководить вами. Считаю, что я не справился с главной задачей командира, а потому – должен уйти.

– Андрей! – вскинулась с места Ольга.

– Я еще не договорил! – резко осадил ее Мешечко и продолжил: – Я свое решение принял и менять его не собираюсь. На должность начальника отдела буду рекомендовать… Иоланту Николаевну. И еще… Я… Я прошу прощения. У каждого из вас, персонально. Вот теперь у меня всё.

Какое-то время личный состав «гоблинов» потрясенно смотрел на Андрея.

А потом, в установившейся в оперской оглушительной силы звенящей тишине раздался хриплый басок Бориса Сергеевича: