Год 1985. Ваше слово, товарищ Романов
Шрифт:
— Но все же можно рассказать об этих людях чуть поподробнее? — произнес Григорий Романов. — Мы все-таки хотим знать, кого можно выдвигать вперед, а кого нет.
— Ну хорошо, Григорий Васильевич, — сказал я, — слушайте. Первый персонаж — это Эдуард Амвросьевич Шеварднадзе, ныне первый секретарь ЦК компартии Грузии. Уже в этом году, летом, по решению Горбачева он должен был сменить Андрея Андреевича в должности министра иностранных дел СССР. Вместе со своим шефом проводил абсолютно рептильную проамериканскую политику, без боя сдавая один рубеж советской обороны за другим, и этим впоследствии даже гордился. Мол, он прекратил холодную войну. На самом деле такие действия называются капитуляцией и влекут за собой катастрофические последствия. Дураком, не понимающим, что он делает, я этого человека назвать не могу, следовательно, его действия обусловлены националистическими убеждениями и отсутствием лояльности к Советскому Союзу в целом. Вы, товарищ Алиев, записывайте, записывайте. В ближайшее время желательно бы учинить в Грузинской ССР тотальную проверку руководства на вшивость и продажность. Данные орбитального
Я сделал паузу, оглядел сидящих напротив советских государственных деятелей и добавил:
— Однако, надо сказать, подобных деятелей не только в МИДе, но и везде в советских управленческих структурах пруд пруди, и это факт. Причин тут две, и они взаимосвязаны. Первая — это выдохшаяся идеология, в которую никто не верит, ибо ее рецепты приводят к результатам, противоположным желаемым. И вторая, как следствие косыгинской «реформы» — это постоянно ухудшающееся состояние советской экономики и материального благосостояния граждан. Деятели смердяковского толка в силу своей лакейской сущности особенно падки на материальную составляющую западного «успеха», и клеятся на нее как мухи на липкую бумагу. С одной стороны, следует исправить указанные недостатки, а с другой, сделать так, чтобы люди с мировоззрением лакея не получали ни одного сколь-нибудь важного поста, дающего им власть. Вот вроде бы и все об этом.
— По этому вопросу мы вас поняли, и как только у нас появятся средства, с абсолютной надежностью отделяющие мух от котлет, приступим к очистке аппарата от накопившейся человеческой накипи, как говорится, сверху донизу, — произнес Григорий Романов. — А теперь скажите, что у вас есть по вопросу наших взаимоотношений с Западом и, в-частности, с Америкой?
— Взаимоотношения с Западом определяются тем, что он нас ненавидит и боится чуть ли не со времен Петра Великого, когда вылезшие из непролазных лесов русские дикари насмерть растрепали первоклассную европейскую державу Швецию, — сказал я. — Поэтому нам не стоит ждать с той стороны ни милостей, ни благодеяний, ни равноправного отношения. Западные политики, какими бы друзьями России и Советского Союза они ни прикидывались, имеют одно-единственное стремление — надеть хомут на упрямую русскую шею. При этом словом «русский» они определяют весь многонациональный советский народ; всех в случае распада Советского Союза ждет западная «помощь», итогом которой станут межнациональные конфликты, перекачка всего ценного на Запад и обнищание народных масс. Что касается Америки, то сейчас она у меня на плотном контроле. Тут главное — не только выполнить задачу, но и не проморгать ситуацию, когда можно запачкаться в очень липкой и вонючей субстанции. Я имею в виду средства первого ядерного нападения, ракеты «Першинг» и «Томагавк», выдвинутые американцами на передовые позиции в Европу. Арестованные мною подельники Рейгана, чтобы им было пусто, придумали план, по которому они потребуют моей капитуляции под угрозой неизбежного развязывания ядерной войны против СССР. При этом им безразлично, что станет с самой Америкой: если не получится захватить мировое господство, то гори оно все атомным пламенем. Типичный американский прием — шантаж. Я, конечно, приму все надлежащие меры, чтобы аннулировать эти намерения, но тут надо уловить момент, когда вчера было рано, а завтра станет поздно. Плохо, конечно, что Советский Союз не имеет пока своих средств противоракетной обороны, способных сбивать хотя бы единичные пуски, но даже у американцев на данном этапе их противоракетный щит сделан больше из высокохудожественного трепа, чем из реальных боевых систем.
— Вы уверены в успехе в том случае, если произойдет худшее? — озабоченно спросил маршал Соколов.
— Чтобы успех был полным, моя команда сейчас работает с полной отдачей, — ответил я. — И еще нам нужно дождаться, когда американцы достанут свои комплексы первого удара из подземных бункеров и начнут их развертывание на позициях. С этого момента я начну действовать автоматически, не соизмеряя силы ударов и ничего ни с кем не согласовывая, потому что малейшая заминка с советской стороны может стоить десятков тысяч жертв. Вопрос, как я уже говорил, только в том, кого сажать в опустевший Овальный кабинет после того, как все закончится, ибо дядя Рональд, одобривший развязывание ядерной войны, гарантированно пойдет у меня по первой категории…
И тут неожиданно заговорил товарищ Тамбовцев.
— А вы, Сергей Сергеевич, — чуть скрипучим голосом произнес он, — попробуйте обратить внимание на Джорджа Буша-старшего. Вроде и мужчина он не глупый и не фанатичный, и личный боевой опыт имеет немалый: пошел добровольцев на фронт в шестнадцатилетнем возрасте и выжил в собачьих схватках с японскими пилотами над Тихим океаном. Такие обычно не склонны кидаться с голой пяткой на шашку и топиться в омуте, кусая отражение Луны. А чтобы сподручнее было его разагитировать, используйте другого Джорджа Буша-старшего, из семьдесят шестого года. Но делайте это не раньше, чем освободится главное кресло в Овальном кабинете, а то как бы чего не вышло.
— Спасибо за совет, Александр Васильевич, — сказал я. — То, что вы сказали, действительно важно. Так и сделаем, не раньше, но и не позже, чем это необходимо.
— Я, хе-хе, —
сказал Тамбовцев, — действительно самый старший из вас, потому что в эти времена был уже взрослым человеком, а не недорослем и не мальчиком в коротких штанишках, так что помню все — и хорошее, и плохое. И никому из врагов моей Родины я ничего не простил. Пусть и не надеются. Однако приятно же, когда сами собой исполняются самые заветные желания…На этой оптимистической ноте наша встреча была завершена.
8 марта 1942 года, 10:15, Токио. Главный Штаб Объединенного Флота Японской Империи, Кабинет главнокомандующего
Главнокомандующий объединенным флотом — адмирал Исороку Ямамото
С момента начала войны на Тихом океане прошло ровно три* месяца. За это время Японская империя захватила огромную территорию, получила доступ к необходимым ей ресурсам и одержала множество блистательных побед. Американский флот полностью выбит из войны на море. Потеряв до трети самолетов и четверть летчиков (по большей части от зенитного огня), соединение Тюити Нагумо сумело утопить оба американских авианосца и вдребезги раздолбать американскую военно-морскую базу в Перл-Харборе, попутно уничтожив большую часть ремонтных мощностей. Потери янки исчисляются в десятки кораблей (в том числе все застигнутые в базе линкоры), также погибли их обученные в мирное время команды, не успев сделать ни одного выстрела. Теперь противнику если и удастся ввести в строй какое-то количество из потопленных кораблей, то только после войны. Но кому нужно это старье, по большей части построенное во времена прошлой Великой Войны?
Примечание авторов:* Токио и Перл-Харбор лежат по разные стороны линии перемены дат, поэтому для Японии война началась восьмого декабря.
На южном направлении действия японского флота и армии тоже были более чем успешны: англо-голландские силы разгромлены, корабли потоплены, включая линкор «Принц Уэльский» и линейный крейсер «Рипалс». Под стопу Японской Империи легли Филиппины, Британская и Голландская Ост-Индия, Малайя, Сингапур (главная британская база в регионе), а также острова Новой Британии. Теперь у страны Ниппон есть все или почти все необходимые ресурсы, но промышленникам в Токио хочется еще: их аппетиты распространяются на Индию, Австралию, Новую Зеландию и даже на Новую Гвинею, пока находящуюся под контролем австралийцев.
И в то же время адмирал Ямамото понимает, что борьба только начинается, а силы противников несопоставимы, даже если вывести на скобки Советский Союз и покровительствующего русским демона Серегина. Одних Соединенных Штатов Америки, если дать им время, вполне хватит, чтобы размолоть японскую нацию в прах. Слишком уж большой у них перевес в людском и промышленном потенциале. Сейчас враг ошеломлен и растерян, но это состояние продлится недолго. Правда, благодаря чудесным приборам, подарку демона Серегина, японскому военно-морскому командованию до сих пор удавалось с минимальными потерями выигрывать все морские сражения. В драке слепых и зрячего последний всегда имеет решающее преимущество.Главнокомандующий объединенным флотом надеялся, что так же пойдет и дальше, но не мог этого гарантировать. Демоны, даже если прежде они были людьми, очень капризные существа, которые в любой момент могут изменить условия игры.
Правда, и Советы, покончив с войной против Германии, тоже не особо торопятся разворачиваться на Восток. Съев маленькую Финляндию, они не спеша разгрызли и обсосали каждую косточку, не забывая при этом занимать территорию бывших Польши и Чехословакии, а также концентрировать войска на юге против Румынии. А германская армия тем временем грузилась в эшелоны и отправлялась на африканский фронт, где у британцев настали невеселые времена. Новый фюрер Германии взялся за них всерьез*. Зимнее наступление Роммеля на Египет увенчалось полным успехом, и сейчас противников разделяют пески Синайской пустыни и Красное море. И только цепочка военно-морских баз Гибралтар — Мальта — Кипр и мощный военно-морской флот позволяют британцам сохранять присутствие в Средиземноморском регионе. Адмиралу Ямамото не надо входить в состояние саттори, чтобы понять: стоит выбить из этой цепочки Гибралтар, посадить на его аэродром пикировщики «Штукас» — и Мальта с Кипром тоже полетят к западным демонам, ибо снабжать их будет уже невозможно. И придется тогда Средиземноморскому флоту Его Величества короля Британии под ударами великолепной германской авиации прорываться в Метрополию через теснину Гибралтарского пролива. Результат будет такой же, как и у японской морской авиации при охоте на линкор «Принц Уэльский» и линейный крейсер «Рипалс», только в Гибралтаре британское железо будет уходить под воду в гораздо больших количествах.
Примечание авторов:* Гейдрих начинал свою карьеру офицером германских ВМФ, где были наиболее сильны антибританские настроения, и только одна некрасивая история (ухаживал за одной девушкой, а женился на другой) заставила его сменить стезю.
Демон Серегин смотрит на все это спокойно, и русский вождь тоже только тихонько усмехается в усы. Британия нынешним Советам совсем не друг, и пока не враг, а просто недобрый сосед, до которого никак не доходят руки. Сначала им нужно съесть все, что лежит на европейском столе, и лишь потом переходить к блюдам морской кухни, в силу чего Маньчжурская операция Красной Армии откладывается на некую среднесрочную перспективу. И в то же время советские группировки в Монголии, Забайкалье, Приамурье и Приморье достаточно сильны, и даже самые завзятые оптимисты из японских армейских генералов понимают, что преодолеть с ходу приграничные укрепления у Маньчжурской армии не получится. А потом господин Сталин и его демонический покровитель рассердятся всерьез, и будет тогда всем в Токио очень и очень больно.