Год 1985. Ваше слово, товарищ Романов

— И кто же теперь стал генеральным секретарем партии китайских коммунистов? — чуть скривив губы в недоверчивой гримасе, спросил Чжоу Эньлай. — Неужели кто-то из ваших московских выдвиженцев?

— Как кто? — деланно удивился Виссарионыч. — Вы, то есть ваше воплощение в нашем мире, и стали. Теперь именно Чжоу Эньлаю предстоит изгнать из Китая японских захватчиков, разгромить гоминдановские банды Чан Кайши, объединить страну под мудрым руководством коммунистической партии и провозгласить основание Китайской Народной Республики. Мы надеемся, что его, то есть ваша, деятельность будет более успешна, чем у политического покойника Мао Цзэдуна.

Члены китайской делегации переглянулись.

— Такой вариант нас устраивает, — сказал Дэн Сяопин, на протяжении всей своей партийной карьеры поддерживавший хорошие отношения с Чжоу Эньлаем. — Кстати, значит ли это, что мы может посылать войска на помощь нашим товарищам?

— Да, — сказал я, — войска посылать можно и нужно. Время пришло. Я открою вам перманентный канал в Яньань, а уж дальше вы уже сами. И еще. Не удивляйтесь, если после нескольких чувствительных ударов по интимным местам японское командование выйдет с вами на переговоры и предложит без сопротивления эвакуировать свои войска из Центрального и Южного Китая. Я уже предупреждал адмирала Ямамото, что в самое ближайшее время выпущу вас в их мир, и тогда кто не спрятался, я не виноват. Если такое все же произойдет, соглашайтесь только на полное очищение от японской армии всех китайских территорий, причем власть на местах солнечные человеки должны передавать именно вашим товарищам, а не гоминдановцам. В таком случае у вас будет шанс еще до завершения мировой войны, на несколько лет раньше, чем в Основном Потоке, объединить Китай под своей властью и провозгласить Китайскую Народную Республику.

Товарищ Чень Юнь, единственный рабочий по происхождению во всем китайском руководстве (остальные были из крестьян), посмотрел на меня, потом на Просто Леню и Виссарионыча, и спросил:

— Такая позитивная программа товарища Серегина выглядит для нас вполне привлекательно, но хотелось бы знать, как к ней относится товарищ Сталин.

— Товарищ Сталин относится очень даже положительно, — ответил Виссарионыч. — Главное, чтобы русский с китайцем действительно стали братьями навек, а Китайская Народная Республика развивалась в ровном темпе, без попыток прыгнуть выше головы и в беге на четвереньках обогнать поезд. При соблюдении этих простых условий наша поддержка всегда будет с братским китайским народом.

— Это все, что нам следует знать по этому поводу, — вздохнул Чжоу Эньлай. — Если нашему поколению необходимо уврачевывать язвы маоизма, то нашим младшим товарищам лучше вовсе избежать этого исторического явления.

— Теперь на повестке дня у нас еще один вопрос,- сказал я. — В мире восемьдесят пятого года тоже есть Китайская Народная Республика. И если во внутренней политике пережитки маоизма там благополучно изживаются, то внешнеполитическая ориентация делает китайское государство того мира моим естественным врагом. А это неправильно, ведь и в прошлом, и в будущем Китай был надежным союзником Советского Союза и России. Поэтому тамошнее пекинское руководство следует вразумить и направить на истинный путь в том же духе, в каком я направил вас самих.

— Со своей стороны, — сказал Григорий Романов, — мы будем приветствовать примирение с китайской компартией, которое может состояться через одиннадцать дней на апрельском пленуме ЦК КПСС. И тогда же мы намерены реабилитировать честное имя товарища Сталина, чтобы во всеуслышание объявить об этом на параде в честь сороковой годовщины победы советского народа в Великой Отечественной Войне.

— Да, — подтвердил Чжоу Эньлай, — это будет верное решение сделать две этих вещи одновременно. А теперь позвольте осведомиться, кто же составляет то самое руководство, которое нам потребуется вразумлять?

— А все те же люди, что сидят сейчас вместе с вами: Дэн Сяопин, Чэнь Юнь и Ли Сяньнянь, — ответил я. — Дэн Сяопин — лидер партии и государства, а два других товарища — его помощники, члены «восьмерки бессмертных», соответственно, второй и третий человек по влиянию в китайской компартии. Генеральным секретарем ЦК КПК является недавний выдвиженец в самый верхний эшелон товарищ Ху Яобан. Все он делал правильно: реабилитировал жертв культурной революции и восстанавливал марксистскую основу коммунистической партии, но слишком уклонился в сторону буржуазной вестернизации, что привело к негативным последствиям в виде молодежных беспорядков, которые организовывала чрезвычайно размножившаяся западная агентура. Поскольку все смутные явления во всех странах, включая студенческие бунты во Франции, свергнувшие де Голля, протекали примерно по одному сценарию, у меня имеется сильнейшее подозрение, что все это акции не просто спровоцированы, а срежиссированы и проплачены одной из западных спецслужб. Впрочем, и без законных поводов к народному недовольству тоже не обошлось, и они, эти поводы, у вас общие с Советским Союзом. Главная беда — в зазнайстве высоких партийных чинов, их оторванности от интересов народных масс, произволе больших начальников, которым законы не писаны, а после широкого распространения рыночных отношений таким же бичом стала повсеместная коррупция. Впрочем, в ближайшее время вы сами все увидите. Я организую вам четверым встречу с тамошним Дэн Сяопином, а уж дальше вы сами.

— А вы, товарищ Серегин? — спросил Чжоу Эньлай.

— А у меня в ушах уже звучат трубы новой кампании, — ответил я. — Надо только закончить дела с дядей Рональдом, и мне откроются следующие миры.

19 апреля 1985 года, 20:45 мск, околоземное космическое пространство , линкор планетарного подавления «Неумолимый», главный командный центр

Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский, император Четвертой Галактической Империи

Сегодня я даю местным советским воздушно-десантным войскам мастер-класс проведения скоротечных операций по захвату стратегически важного населенного пункта города… Вашингтон. Пока все смотрят на европейский театр военных действий, где армии, подтянутые из глубины советской территории, только что начали разыгрывать очередной акт военной драмы, у меня есть возможность внезапно нанести удар прямо в средоточие мирового зла. Ведь люди привыкли к правилу, что все надо делать по порядку: сначала Европа, потом Азия, и только потом Североамериканские Соединенные Штаты, но для меня это не догма и даже не норма. Лишив Соединенные Штаты стратегического потенциала, подняв самооценку советских товарищей стремительной наступательной операцией в Европе и попутно решив китайскую проблему (беседа «воскресшего» Чжоу Эньлая с местным Дэн Сяопином прошла вполне успешно) я могу переходить к форсированному финалу заката американской гегемонии вручную.

Самым явным образом зажились на свете и дядя Рональд, и прочие деятели американской администрации, а также сенаторы и депутаты палаты представителей, включая уже известного мне Джо Байдена (энергооболочка сообщает, что этот тип угрожал Путину осенью одиннадцатого года, чтобы тот не баллотировался в президенты на третий срок). Ну нет у меня никакого чувства классовой близости к деятелям вашингтонской камарильи, а потому без гнева и пристрастия я определю их прямо в ад, и глазом не моргну. Там им и место. Карфаген, то есть Вавилон, то есть Вашингтон, следует разрушить, да так, чтобы никому и в голову не пришло восстанавливать это проклятое место. Однако эту работу должна будет проделать не моя имперская штурмовая пехота, а три (из пяти) советские воздушно-десантных дивизий и пять (из двенадцати) десантно-штурмовых бригад.

Мое дело — предоставить этой группировке транспорт до места работы и обеспечить надежное воздушное прикрытие, а все остальное парни в голубых беретах сделают сами, получив личный момент славы и ореол победителей мирового зла.

Это их страну вашингтонские деятели намеревались стереть с карты мира, окунув в хаос, нищету и лихолетье гражданской войны. Брат должен был пойти на брата, сосед на соседа, города — обратиться в развалины, а на вытоптанных полях стали бы расти только сорняки. В семнадцатом году все тоже начиналось с воплей о демократии, а закончилось всеобщим разорением и кровавой междоусобицей. Из всех вариантов будущего для территорий Советского Союза американские «стратеги» стараются выбрать самое страшное, и не их вина, что тщательно составленные планы в Основном Потоке удалось реализовать меньше, чем наполовину. В любом случае не только лишь все из советских людей смогут пережить трагическое время, именуемое «девяностыми», и еще большее их количество, спасая жизни, вынужденно станут бесправными и неимущими беженцами. Но в этом мире такое еще не предопределено, есть еще в народе запал на один последний рывок, и этот шанс необходимо использовать. С натугой мы, вместе с последними из могикан, вертим историю в противоположную сторону, и у нас это получается.

Транспортные челноки были поданы советским десантникам прямо в пунктах постоянной дислокации. Погрузка на борт, тридцать минут суборбитального полета (быстрее было бы только через порталы) — и вот он, город Вашингтон, распростертый на берегах реки Потомак. От театра военных действий, где с треском рушатся устои западной гегемонии, американскую столицу отделяет Атлантический океан, и эта отдаленность создавала некую иллюзию безопасности. Там, внизу, все уже проснулись, плотно позавтракали и прибыли на рабочие места, внимать по CNN новостям из пылающей Европы. В самой Америке, несмотря на удары из космоса по военным базам и некоторым стратегическим производствам, пока все не так уж и плохо, как могло бы быть, исходя из довоенных представлений. Никто не наносит ядерных ударов по американским городам, и орды советских десантников-парашютистов с балалайками наперевес не высаживаются на головы американцев, чтобы утвердить коммунистическую власть.