Год черной змеи

Дело явно спорилось. Колесо было снято, а вместо него установлен страховочный чурбачок.

– Конечно. Я справлюсь. Только домкрат назад перекину, а то покрышка к ободу прилипла.
– Максим не заметил, что говорит в пустоту. Николай Константинович уже скрылся за дверью.
– Теперь дощечку под упор установим, по-другому аккуратно не выйдет.

Судя по всему, в лагере начался тихий час. За то время пока Максим возился с колесом, его никто из мальчишек не потревожил, будь по иному, вокруг бы стояла толпа любопытствующих.

Родин ловко сдвинул борт и, помогая себе фомкой и монтажной лопаткой, перекинул обод. Осталось протолкнуть ниппель внутрь и вытащить камеру.

Дырка обнаружилась сразу, даже не пришлось идти к приметной бочке, выкрашенной в красный цвет. Осталось наложить заплатку. Только вот ремкомплекта как раз и не было. Ничего другого подходящего для заплатки тоже не обнаружилось. Хорошо хоть резиновый клей оказался рабочим. Так или иначе, надо было просить о помощи.

Кое-как приведя себя в порядок, Максим поднялся на крыльцо, миновал крохотный коридорчик и постучался в дверь. Дождавшись разрешения, он вошел в комнату, откуда раздавались голоса.

За круглым обеденным столом сидел Николай Константинович и красивая молодая женщина. На первый взгляд ей было чуть за двадцать пять. Но как же эта дама себя любила. Ее ухоженное гладкое лицо так и лучилось совершенно имперско - Екатерининским величием.

Тонкий знаток человеческих душ не нашел бы на ее прекрасном челе ни малейшего отпечатка трагедий, зато от систематических побед над условными хозяевами жизни ее глаза горели постоянным торжеством с легким оттенком упоения собственной красотой.

– Добрый день.
– Максим совершенно не так представлял себе директора пионерского лагеря и несколько смутился.
– Я в турбазу тут неподалеку приехал...

– Это все равно ко мне.
– Светская дама укоризненно покачала головой. Ну, разве можно в парадной одежде бросаться помогать. Надо было хоть переодеться...- Словно матушка-государыня она медленно приподнялась и божественно - величественным движением вышла из-за стола.

– Евгения Георгиевна, не слишком ругай молодого человека, он ведь от душевной доброты. Бескорыстно, так сказать.
– Николай Константинович пребывал в прекрасном настроении и весело подмигнул Максиму.

– А вы, надеюсь, не злоупотребите этим душевным порывом.
– Очаровательная женщина повернулась к заступнику.
– Николай Константинович, как вы думаете, не лучше ли сжать волю в кулак и научиться сдержать вспыхнувшие внезапно эмоции?
– Бархатистые переливы голоса окончательно уверили Родина, что эта Актриса явно занимает не свое место. Она достойна большего. Жидковаты подмостки.

– Ай, бросьте эти ахи, вздохи. Я человек практический.
– Голос "автолюбителя" неожиданным образом изменился и в нем явственно слышался металл.
– Любовь бывает только взаимной. Одностороннее чувство нестойко и частенько переходит в свою противоположность.
–

Не подумайте ради бога, что должность директора серьезного производства предполагает лишь безоблачные дни и непрекращающуюся череду побед и достижений. А где в этой картине мира многочисленнейшие недоброжелатели и злопыхатели? Да они готовы пойти на все, чтобы вышвырнуть без всякой жалости ненавистного человека с вершины на самое дно, а там топтать, топтать и топтать. Тут иногда одна надежда на нюх и почти нечеловеческую подозрительность. Скажите, сколько в душе такого человека остается места для сентиментальности и доверчивости. Но они там есть и открываются только для самых пытливых исследовательниц.

– Максиму стало неловко. Разговор, в котором Родин не застал начала, звучал для него полной белибердой, но ему сразу стало ясно другое: Взаимоотношения сидящих за столом гораздо глубже официальных и, по большому счету, он отрывает людей от куда более интересных занятий. Извините, - заторопился он.
– Я вот что хотел сказать. Для заплатки нужен кусок резины. В багажнике я ничего не нашел. В принципе подойдет старая камера от футбольного мяча. Только где ее взять, подскажете?

– У меня.
– Евгения Георгиевна безмятежно посмотрела на Николая Константиновича, словно не заметив "бунта".
– Только это будет дорого стоить.
– Томные переливы волнующего голоса звучали гораздо яснее, чем крик глашатая на пустынной улице.

С тех пор, как первый раз с опаской взглянула на показания весов, Евгения Георгиевна научилась наклеивать ярлыки с прайсом к каждому своему поступку. Кто-то может полагать это недостатком, но Евгения рассудила, что только такой подход может привести к достатку. Она поняла, что до того момента когда она с опаской будет смотреться по утрам в зеркало остались считанные годы, которые необходимо максимально использовать. Подобный маневр как минимум давал возможность не переплачивать, даже если цена выражалась не в деньгах, а в ответной услуге. Незаметно для окружающих Евгения словно стреляный воробей измеряла выгодой каждый свой шаг. Если подобным умом обладает артистичная, да еще и красивая женщина, то она поистине способна преодолеть все преграды на пути к поставленной цели.

– Разве я хоть раз тебя подвел? Да я все свои обещания с лихвой перевыполнил.
– Железо в голосе Николая Константиновича сменили миролюбивые, даже просительные нотки.

– Выбирай без стеснения, не надо ничего взамен.
– Словно примадонна Евгения Георгиевна протянула руку в сторону шкафа, нарочито отвернув голову от Николая Константиновича, попутно демонстрируя изгибы по-спортивному крепкого тела.

– Так это еще и лучше. - Максим сразу наткнулся на ремкомплект спортивного инвентаря, но на него уже никто не обращал внимания. Третьего в комнате словно уже не было.

Пожав плечами и предпочитая более не задерживаться, Максим покинул поле совершенно ясной любому наблюдательному человеку игры. Впрочем, перед мальчишкой никто и не думал скрываться. Не считать же представителю "элиты" за полноценного человека автослесаря.

Максим обработал поверхности наждаком, обезжирил бензином, нанес клей, и прижал поверхности, опять задействовав домкрат.

– Как дела?
– Николай Константинович появился, когда процесс уже близился к завершению. Осталось только установить на место накаченное колесо.

– Все готово. Сейчас гайки как следует затяну и все.

– Ну что сказать. Спасибо. Выручил. Бывай. Стоящая рядом примадонна кивала головой.

Максим хитро улыбнулся. Некоторые так высоко ценят цветистые фразы признательности, что предпочитают рассчитываться ими вместо низкопробных дензнаков. Нет, Родин не ожидал ничего кроме слов благодарности. Рядящихся в тоги благородства жадных упырей он уже повидал на своем веку немало. Он был не из тех, кто протягивает руку в надежде получить горсть мелочи. Уж если Родин решил протянуть руку, так только за тем, чтобы вцепиться стальными пальцами в глотку.