Год дурака

Я лихорадочно начала вспоминать, где, как долго и, главное, о чем мы говорили с Эвелиной, но вроде ничего криминального не было.

— Мы только парой слов перекинулись, а потом я побежала работать, правда!

— Меня не интересует, с людьми какого круга ты общаешься во внерабочее время, но, находясь в офисе, ты являешься представительницей компании. Что было бы, если б, например, клиент увидел, как ты по-свойски болтаешь с обслуживающим персоналом?! Как после этого он оценит культуру наших сотрудников и, прежде всего, нашего отдела?

После такого заявления я вдруг поняла, что мама Эрика еще нормальная. Все познается в сравнении. Ирина вот тоже будет вполне нормальна на контрасте с туземцем из племени людоедов, прокалывающим свои гениталии шипами терновника.

— Впредь, прошу, тщательнее подбирай себе собеседника…

— Но, еще на прошлой неделе, вы говорили, что я должна улыбаться даже уборщице!

— Не в буквальном же смысле, — возмутилась Ирина. — К тому же это огромная разница — формально улыбнуться нижестоящему, или же снизойти до общения с ним.

— Но… но…

Я попыталась возразить, но Ирина разразилась потоком слов, смысл которых был в том, что я должна вести себя как человек, уважающий себя, и именно поэтому я сижу тут, низко наклонив голову, и выслушиваю все те гадости и глупости, которые она мне говорит. Есть люди достойные, и есть те, что расположены ступенью или двумя ниже, и вроде как все равны, хотя некоторые менее равные, и, общаясь с ними, ты опускаешься до их уровня. Кажется, где-то когда-то подобные вещи уже произносили… году в 39-ом. По-немецки.

Получив наконец дозволение уйти, я направилась прямиком в туалет, где вскоре меня нашла Диана. Я сидела на унитазе и рыдала.

— Она просто стерва!

— Без сомнения. Судя по физиономии, с которой она пришла утром, она наступила в собачье дерьмо, вылезая из своей «Субару». А потом просто отыгралась на тебе.

— Столько гадостей наговорила про Эвелину! Как можно так отзываться о людях? И с какой стати администратор — обслуживающий персонал? Посмотрела бы я на Ирину, если бы на нее валились все шишки и три телефона постоянно звонили разом! С таким высокомерием ей только быть рабовладелицей на американском юге!

— Ага, а ты бы была бедной сироткой, которую она держит в хижине для рабов… а потом началась бы гражданская война, и она бы решила ублажить твоим телом приятеля-конфедерата, но появился бы храбрый солдат-янки, который бы тебя спас, и…

— Не издевайся! Хотя я бы почитала роман с таким сюжетом… Не понимаю, как они могли взять эту женщину в компанию… и профессионал никакой, и человек отвратительный…

— Или ее кто-то прикрывает? — спросила саму себя Диана. — Какой-то бешеный садист, которому приятно наблюдать, как она отрезает голову нашему отделу, либо же кто-то, кто вообще не втыкает в ситуацию. Ярослав?

— Надеюсь, что нет, — выдохнула я.

Если мой любимый стал причиной всех этих мук, то я испытаю куда большее разочарование, чем когда мальчик, который мне нравился в детском саду, ударил меня по голове кубиком. Я решила, что уже достаточно расстроена на сегодня, и, позвонив маме, соврала, что у меня мигрень и я не приеду.

Ключ застрял в замочной скважине, не поворачиваясь. Недоумевая, я толкнула дверь, и она открылась. Только я задумалась о домушниках, насильниках и маньяках, как из кухни вывалился вечно сияющий Эрик.

— Привет!

— Как ты сюда попал?

— Представляешь, обнаружил в своей квартире ключи от твоей.

— А… я давала Антонине Павловне запасные, на всякий случай, а потом забыла об этом.

— Это опасно. Мало ли кто мог найти ключи и забраться к тебе.

— Вот сегодня это сделал ты, — я потянула носом. — Вкусно пахнет.

— Прошлый раз ты меня угощала, сегодня я тебя.

Я вошла в кухню.

— Ты испек пиццу?

— Печь пиццу я не умею. Взял на вынос в соседней пиццерии.

Мы ели под «Секс в большом городе». Эрик все время отпускал шуточки с набитым ртом, и в другое время меня бы это раздражало, но сейчас я была слишком поглощена своими офисными передрягами.

— Слушай… у меня тут возникла одна проблема…

— Какая?

— В пятницу я уезжаю в Москву на компьютерную выставку. На один день, но с дорогой туда-обратно получается, что раньше вечера воскресенья не вернусь. Обычно мама без проблем берет к себе Деструктора, и он обожает жить у нее, но я затормозил и не предупредил ее заранее. А сегодня узнал, что на выходные она отправляется в Питер на концерт Green Day. Ей удалось добыть билеты в последний момент. Все это хорошо, но теперь мы не знаем, куда деть Деструктора.

— И? — настороженно поинтересовалась я.

— Как насчет того, чтобы он пожил у тебя?

— Я ему даже не нравлюсь.

— Да он просто дикий, привыкнет. Но если у тебя есть свои планы, то, мама сказала, Билли Джо придется как-нибудь отыграть без нее.

Конечно, у меня есть планы. Проваляться два дня под одеялом, перечитывая в сотый раз «Само совершенство» Макнот, и сожрать целый пирог, оправдываясь депрессией. Я решила промолчать об этом и насмешливо сощурилась:

— Теперь понятно, к чему эта пицца. Решил меня задобрить?

— Нет, это просто ужин. Так что с Деструктором?

— Ты так запросто оставишь его соседке, которую знаешь без году неделю? А вдруг я психованная или вроде того?

— Такая девушка как ты не может причинить кому-то вред, — с чувством произнес Эрик.

Обрадованная обращением «девушка» и напрашиваясь на дальнейшие комплименты, я уточнила:

— Откуда у тебя такая уверенность?

— Потому что выбранная тобой жертва непременно оказалась бы районным чемпионом по бегу. И пока бы ты бегала за ней с маникюрными ножницами, мимо бы проехал полный автобус японских туристов с фотокамерами, обеспечив улики против тебя в суде. А потом ты свалилась бы в канализационный люк и сидела бы там до приезда полиции. На том бы все и закончилось.

— Неправда. Почему все считают, что со мной вечно происходят какие-то нелепые истории?

— Так ведь происходят же. Еще кусочек?

— Да, что касается пиццы, но нет, что касается Игорька. Это большая ответственность, Эрик, и я не готова взять ее на себя.

— Это всего три дня! С утра я сам выпровожу его на учебу. И он очень самостоятельный, может приготовить бутерброды или омлет, тебе не придется целый день стоять у плиты.

— Мне его даже положить негде.

— Он прекрасно поспит на диване. Я принесу его подушку и одеяло. Все, что от тебя требуется, — проследить, чтобы он делал домашнюю работу, чистил зубы и спал по ночам. Разве это звучит сложно?