Год дурака

— Напоминает историю Икара.

— Именно.

Справа от нас несла свои холодные воды Волга, а Эрик продолжал рассказывать. Он знал тысячи историй — забавных или немного с горчинкой. Он рассказал про компанию Atari, разрабатывающую игры и не желающую взрослеть, — они хотели, чтобы их сотрудникам было весело! Расскажите это «Синерджи»! О возвышении и крахе школьника из Нижнего Тагила, который создал принципиально новую операционную систему Bolgenos, впоследствии оказавшуюся дистрибутивом Ubuntu с измененным заголовком — он заменил одну строчку среди миллионов строк кода и попал на ТВ! Летел вниз он также с размахом… Меня рассмешила история языка программирования BrainFuck, созданного специально для того, чтобы отлюбить людям мозги — на нем практически невозможно программировать! Эрик был так увлечен, у него горели глаза. И я вдруг поняла его — то, что я видела как заурядную железную коробку, для него было наполнено личностями, событиями, курьезами, трагедиями, недоразумениями и победами. Включая компьютер, он как будто слышал тысячи голосов со всего мира.

Кошка, метнувшаяся через дорогу, вывела меня из транса, и я осознала, что совсем стемнело.

— Как поздно…

— Ты хочешь домой?

Я задумалась.

— Нет, хочу погулять с тобой еще. Вот уж не ожидала, что тебе удастся меня заинтересовать. Только есть очень хочется.

— Двадцать минут потерпишь?

Я едва успела кивнуть, а он уже тащил меня куда-то, отпустив мою руку только чтобы на пять минут забежать в магазин. Мы зашли в одну из многоэтажек неподалеку от набережной, поднялись на лифте на последний, восемнадцатый этаж, и затем по лестнице еще выше, к люку на крышу. Там висел замок, но Эрик извлек из кармана ключ.

— Ты когда-нибудь ужинала на крыше?

— Никогда, — я поднялась за ним, нервно кутаясь в куртку.

Крыша оказалась широкой и ровной, как вертолетная площадка, только антенны торчали, словно лысые елки. По высокому открытому пространству гулял ветер, и я застегнула молнию до самого подбородка. Мы так высоко забрались, что мне даже стало страшновато.

— Тут есть стол и стулья. В этом доме живет один мой приятель, он любит проводить здесь вечера. Это он дал мне ключ. Тебе холодно? Наденешь мою куртку?

— Спасибо, нет.

Эрик достал из своего рюкзака скатерть и постелил на стол. Скатерть была белая, с розами.

— Схватил в магазине не глядя, — как бы оправдываясь, объяснил он и тщательно протер салфеткой мой стул.

Затем настал черед свечей: розовых, в тон скатерти, которые нежно запахли цветами, когда мы зажгли их и поставили в отыскавшиеся на крыше банки — чтобы ветер не задувал.

— И свечи взял, какие под руку попались, — смущенно пояснил Эрик. — Лучше, чем сидеть в полной темноте.

Мы уселись напротив друг друга, скованные неловкостью. Странно. Мы столько раз ужинали вместе. Почти каждый вечер.

— Я так понимаю, Билл Гейтс не твой герой, — начала я, чтобы снять напряжение. — А кто тебе по-настоящему нравится?

— Ты, — Эрик пристально смотрел на меня.

— Я серьезно, — уточнила я почти с досадой.

— Линус Торвальдс. В компьютерном мире его можно назвать коммунистом. Или террористом. Он создал бесплатную операционную систему Linux, открытую для пользователей, предоставив каждому желающему возможность что-то в ней улучшить. Когда Гейтс вожделел послушного стада, согласного выкупать каждый продукт Microsoft, Линус рассчитывал на творцов. В итоге Linux достроили всем миром. И продолжают развивать. Эмблемой Linux стал пингвин — в честь настоящего пингвина, увиденного в зоопарке. Пингвин клюнул Линуса в руку, но все равно ему понравился.

Я улыбнулась.

— Это очень мило.

— Гейтс и Джобс когда-то были простые парни, которые выросли в монстров, а их гаражи превратились в гигантские корпорации. То, что начиналось как творчество, стало бизнесом. Когда китайские рабочие бастуют на заводах Apple, потому что работают в отвратительных условиях, а зарплаты едва хватает на жизнь, Джобс за это ответственен. Когда Microsoft преследует нищего сельского учителя информатики, на компьютерах в классе которого оказалась установлена нелицензионная Винда, вытрясая из него непосильную сумму денег, Гейтс за это ответственен. Торвальдсу удалось избежать всей этой грязи.

— Ты с таким гневом говоришь о крупных компаниях.

— Я ненавижу корпорации. Царства, населенные великанами и лилипутами, — не желаю относиться ни к тем, ни к другим, — мобильник Эрика зазвонил. — Это курьер. Я заказал еду, пока стоял в очереди в магазине.

Он отошел и вернулся с пакетами. Внутри были роллы, горячий рис с морепродуктами и мисо-суп в пластиковых тарелочках. Мой рот наполнился слюной. Немного стесняясь, Эрик извлек запотевшую бутылку шампанского.

— Лишним не будет, да?

Мы ужинали в молчании, которое связало нас крепче любого разговора. Огоньки свечей подрагивали, взволнованные ветром. Хотя день начался с дождя, к вечеру погода наладилась, и ночь оказалась удивительно теплой — а ведь первые числа ноября! Даже не верилось, что холодная, скучная зима подкралась уже совсем близко. Где-то ровно шумел успокаивающийся к ночи город и плескала волнами Волга. Я как будто оказалась вне моего рутинного существования, с его нескончаемыми проблемами и неудачами. Я перенеслась в место получше.

— Нам очень повезло, что мы стали соседями, — тихо произнес Эрик. — Иначе я до сих пор жил бы своей прежней жизнью.

— Разве она тебя не устраивала?

— Тогда мне казалось, что устраивала. Сейчас я думаю, что мне было одиноко.

Мы молча чокнулись пластиковыми стаканчиками за что-то, невысказанное вслух, и потревоженное шампанское забрызгало золотистыми искорками.

— Пойдем, посмотрим…

Эрик потянул меня за руку и, когда мы подошли к краю крыши, у меня захватило дыхание: город был полон огней — горящие окна, фонари, реклама, фары проезжающих машин. Как тысячи светлячков, рассеянных в темном пространстве, они сияли и мерцали. По сверкающим водам Волги плыли маленькие золотые рыбки — корабли с сигнальной подсветкой. Подняв голову к небу, я увидела на нем россыпь звезд.

— Наверное, это самое красивое, что я видела. По телевизору не в счет.

— В мире много всего волшебного. Главное, смотреть с правильной точки.

Я фыркнула. По моему мнению, эта фраза выразила всю жизненную философию Эрика.

— Знаешь, я поняла, чего ты хочешь — стать частью истории, которая тебе нравится. Это как если бы фанат Гарри Поттера попал в один из томов серии.

— Именно. А чего хочешь ты?

Я пожала плечами.

— Выйти замуж. Все просто и банально.

Эрик пытливо посмотрел на меня.

— Звучит как формальность. Ты уверена, что это именно то, что тебе нужно? В смысле, это не звучит как найти любовь и человека, который станет действительно близким.

— Не знаю. Может быть, мама этого хочет. Или я прочитала где-то, что должна этого хотеть. Или это просто то, что считается необходимым.

— А чего хочешь для себя именно ты?

Наши взгляды встретились, и я почувствовала, как мои глаза наполняются слезами.

— Соня? Ты в порядке? — мягко спросил Эрик.