Год кролика

– Можете посмотреть на него, – Алена Геннадьевна появилась из дальней двери, – он еще не до конца проснулся. Но все прошло хорошо. Оказалось, что тот зуб был не единственным беспокоящим его. Соседний тоже пришлось удалить.

Вера с Арманом нырнули за врачом в одну из дверей. В комнате стоял большой стеллаж, разделенный на секции. В каждую такую секцию могло без труда поместиться не очень большое животное. Элис лежал в одной из них. Через прозрачную трубку внутрь секции поступал кислород. Кролик спал. Видно было, что операция далась ему непросто: сверху белая шерсть стала красной, а снизу – желтой.

– Пока можете посидеть здесь. Когда будет просыпаться, позовите меня, – с этими словами врач ушла.

Вера с Арманом сидели и ждали. Стрелки на циферблате как будто не двигались, кролик спал. Арман посмотрел все отложенные на ютубе ролики, кролик спал. Вернулась Алена Геннадьевна, кролик спал.

Доктор была готова отдать его, времени с операции прошло достаточно. Вера осторожно взяла кулек из полотенца и почувствовала биение кроличьего сердца

Окончательно Элис проснулся уже дома.

Шли дни. Каждое утро Элис подбегал к Вере и Арману, чтобы поздороваться, а каждый вечер встречал их с работы. Он любил залезать на диван, когда люди смотрели кино, и на кровать, когда они валялись по утрам в свой выходной. Он скакал по одеялу, копал матрас и облизывал людям руки. Но что он делал, когда никого не было дома?

– Мне кажется, Элису нужен сородич, – подумала вслух Вера. И прочитала Арману начало статьи:

«Вы 24 часа в сутки и 365 дней в году проводите со своим кроликом?

Вы вылизываете ему уши и глаза?

Вы прыгаете с ним, изучая территорию?

Вы лежите с ним бок о бок по семь-восемь часов в день?

Вы владеете языком кроликов?

Если Вы не можете утвердительно ответить на эти вопросы, то Вашему кролику нужен сородич».

– Мне кажется, он скучает, когда нас нет – убеждала она то ли себя, то ли мужа, – к тому же, размеры квартиры позволяют.

Арман только плечами пожал:

– Надо так надо. Но искать будешь ты.

В начале зимы Вере написала ее приятельница. Как жизнь? Что нового? Общая подруга уже рассказала, что у вас дома живет кролик. И какое совпадение, прямо сейчас я пристраиваю кролика. Годовалая самка. Да, вместе с клеткой, да, надоевшая игрушка. То есть, внезапная аллергия. Конечно же аллергия. Кастрирована ли она? Нет, к чему такие глупости? Деньги ни у кого не лишние, так зачем же тратить их на кролика?

Женщина прислала фото. С него на Веру посмотрел черный вислоухий комочек с влажным взглядом вишневых глаз. «Это Шанель», – написала женщина.

Вечером Вера показала фото мужу.

– Я хочу ее взять! Она такая красивая и такая несчастная. Шутка ли: всю жизнь просидеть в клетке.

– Если подружатся, то у нас будет жить черно-белая пара.

– Конечно, подружатся!

Женщина на дорогой иномарке привезла Шанель. Она не нашла, где припарковаться, и Вере пришлось спуститься к подъезду, чтобы забрать кролика.

– Вот кролик, вот клетка, – женщина явно была рада, что кто-то согласился забрать обузу.

Вера взяла Шанель на руки. Она была очень, очень похожа на Элиса: такая же мордочка, такое же крепко сбитое тельце, такой же тонкий и пушистый мех. Отличались только уши: у Шанель они висели, как у овечки. Кроличье сердечко бешено колотилось. Страшно, когда передают из знакомых рук в незнакомые.

– Вы только ее не обижайте! – закричала женщина вслед.

Дома Вера сунула клетку в дальний угол, Элиса закрыла в одной комнате, а для Шанель организовала место в другой. Нельзя, чтобы они видели друг друга до кастрации. А кастрацию Вера запланировала в тот же день.

Вопреки опасениям, Шанель не боялась ничего. Она исследовала каждый уголок комнаты, попила воды, ухватила и втянула самую длинную соломинку, легким движением запрыгнула в лоток, через пару секунд выпрыгнула обратно, и наконец пришла к Вере на колени за нежностью. Так и сидели на полу человек и кролик, пока не пришло время ехать в ветклинику.

Перед операцией врач осмотрел Шанель и остался доволен ее состоянием здоровья. Нужно было пару часов погулять, а потом забрать крольчиху. Домой Вера решила не ехать – далеко. Она вышла на улицу. Свет редких фонарей прорезал темноту. Декабрь позабыл, что он зимний месяц: под ногами была слякоть, а на голову лил настоящий дождь.

Вера обошла квартал и зашла уже в знакомую кофейню, где ей положили булочку на одноразовую тарелку и налили напиток в бумажный стаканчик с логотипом заведения. Глотая горячую жидкость, она думала о Шанель. Посмотрела на часы: час уже точно прошел, скоро можно будет вернуться в клинику.

Ее мысли прервал телефонный звонок.

– Вера Николаевна, – она с трудом узнала голос врача, – когда вы будете в клинике? К сожалению, Шанели больше нет.

– Сейчас подойду, – только и смогла ответить Вера.

Не разбирая дороги, она летела по лужам в клинику. В голове ни одной мысли. Кристальная чистота. В клинике Вере показали черное тельце, завернутое в одноразовую пеленку. Она слышала, но плохо понимала слова врача: «Надрез, реанимация, не смогли».

И только когда она вышла из клиники с пустой переноской, и ей позвонила мама, она разрыдалась в голос прямо на улице, и не могла успокоиться весь вечер, и всю ночь. Элис как будто чуял неладное, не прекращал греметь лотком и сенником, пока Веру рвало и выпитым кофе, и булочкой, и всей этой жизнью.

Утром она позвонила на работу и сказала, не сможет прийти. Вынесла клетку к мусорным бакам, протерла пол там, где еще вчера скакала Шанель. Комната показалась Вере очень пустой.

Элис прибежал из своего вольера и полез к ней на колени – прямо как Шанель накануне. Вера свернулась на полу калачиком, и кролик, смешно щекоча ее вибриссами, обнюхал опухшее от слез лицо, облизал нос и лоб.

– Маленький зайчик, – Вера почесала кроличьи уши, – мы обязательно найдем тебе сородича.

Сородич нашелся в центре помощи для кроликов «Рута». Это была девочка по имени Оззи.