Год крысы

— А там, небось, порошка хватит на всех! — заметил Калюжный, разглядывая баржу и пирс. — Неделю будут оттопыриваться!

— Но ведь надо как-то слезать с этого чертова козырька… — сказала Ксюша. — Попробовать перелезть через забор. Или бежать к реке…

В это время по ту сторону забора раздался низкий рев нескольких десятков моторов, и к запертым воротам с внешней стороны стали один за другим въезжать тяжелые армейские грузовики.

* * *

Из подъехавших к воротам завода грузовиков горохом посыпались на землю бойцы срочной службы. ОМОН отступил в сторону, и военные спешным порядком начали выгружать из машин какие-то бочки, баллоны, разматывать шланги, подавать воду и подключать передвижной компрессор. На автомобиле с правительственными номерами прибыл Торба — в сопровождении людей из администрации. Оглушая округу сиренами, к заводу съехались три пожарные машины, и сразу за ними четыре скорые; и те и другие по распоряжению Торбы были до поры до времени отправлены в соседний переулок — чтобы не мешались под ногами.

Со стороны было видно, что избыток начальства и отсутствие как у Торбы, так и у военных четкого плана вызывали невообразимую суету и неразбериху. С грузовиков то снимали тенты, то вновь их устанавливали, моторы то заводились, то глушились до прибытия дополнительных расчетов, машины то рассредоточивались вдоль забора, то, наоборот, собирались в единый кулак у самых ворот. В конце концов очертания некоторого замысла начали все же прорисовываться: грузовики колонной выстроились перед воротами завода, тенты все же сняли, но дуги оставили, в кузове каждого из грузовиков расположилось по несколько боевых расчетов с армейскими огнеметами, расчеты распределились вдоль бортов. Бойцы расчетов находились в некотором возбуждении, с высоты грузовиков поглядывали на крыс за забором, нервно перешучивались.

Торба отдавал командирам последние распоряжения. По его плану грузовики один за другим должны были въехать на территорию завода, охватить крыс в кольцо, по команде открыть огонь и приступить к уничтожению. Вот, собственно, и все.

Торба уже собирался дать команду к началу операции, когда почувствовал чье-то присутствие у себя за спиной. В нескольких шагах от него стоял бледный, как покойник, Оккервиль и буравил Торбу горящими глазами.

— Ты? — вздрогнул Торба и с неудовольствием покосился на военных. — Зачем ты здесь?

— Что ты собираешься делать? — не сводя с Торбы прожигающих насквозь глаз, спросил Оккервиль. — Эти огнеметы — для крыс?

Торба сурово поджал губы и отшагнул в сторону, прочь от свидетелей.

— А чем тебе не нравятся огнеметы? — спросил он. — Старое проверенное средство: найти крысиное гнездо и спалить выводок. Крысы уйдут навсегда.

— Но ведь это не крысы! Как ты не видишь! Если они разбегутся — случится катастрофа!

— Какая еще катастрофа? — поморщился Торба. — Что ты несешь?..

— Нужно понять, зачем крысы пришли в город! Ведь что-то их сюда привело! Если мы это поймем, тогда… Как они пришли, так и уйдут!

Торба рассеянно посмотрел через плечо Оккервиля на рычащие грузовики:

— Поздно. Поздно, старик!

К спорившим полушагом полутрусцой направлялся командир истребительного взвода.

— Ну? — коротко глянул на него Торба.

— Боевые расчеты готовы.

— Значит — пора, — Торба кашлянул и посмотрел на Оккервиля. — А ты… Иди-ка ты лучше домой… Твой удел — кабинетная философия, тонкие сферы… А здесь реальные люди, реальные дела!

Торба вслед за офицеров направился к машинам, а Оккервиль остался стоять, остановившимися глазами глядя в пространство. Как будто его внутреннему зрению одна за другой открывались страшные картины: вооруженные люди, рыскающие по лесам, армейские операции, выжженные территории, дети, охваченные кровавым азартом, всеобщее озлобление, хаос…

Оккервиля тронул за плечо затянутый в бронежилет омоновец.

— Давай, отец, давай, — беззлобно подтолкнул он Оккервиля прочь от ворот. — Сейчас начнется войсковая операция. Шел бы ты от греха.

— Если крысы разбегутся, будет беда. Вы понимаете?

— А то как же! Конечно! — с шутливой серьезностью заверил боец. — Иди, отец, иди!

Все было готово на площади перед заводскими воротами. Наступила тишина, нарушаемая лишь урчанием мощных моторов. Створки ворот разъехались в стороны и на территорию завода один за другим поползли тяжелые армейские грузовики.

В кузове первого из них, широко расставив ноги, стоял сам Торба. На его плечи был наброшен бронежилет, на голову надета штурмовая каска с защитным щитком. В руках Торба держал полковой огнемет, гибкий шланг от которого уходил ему за спину, к ранцу с двумя баллонами. Торба возвышался над кабиной, справа и слева за его спиной, вдоль каждого из бортов, расположились еще по два огневых расчета с горелками наизготовку.

Ворота пропустили грузовики внутрь и опять закрылись. Грузовики разделились на две колонны и, двигаясь вдоль стен административного флигеля с одной стороны и пустых окон главного корпуса с другой, начали окружать крыс. Когда первые грузовики под сотнями взволнованных взглядов почти дотянулись до реки, Торба надвинул на лицо прозрачный щиток, поднял вверх руку и дал отмашку всем боевым расчетам.

Минуту над заводом царила зловещая тишина, а потом одновременно со всех сторон раздалось сипение двух десятков горелок и гудение вырывающегося под давлением пламени. Десятки огненных факелов ударили сверху в гущу крыс. Раздался треском опаленных шкур, и в следующую секунду площадь огласилась безумными криками десятков животных, попавших под огонь.

Некоторое время в тишине были слышны лишь вопли погибающих крыс. Животные, на спины которых попала горючая жидкость, метались по площади, натыкаясь на соседей и в судорогах валились на землю. Еще отмашка и опять — сипение горелок и гудение вырывающегося пламени. В воздухе начала разливаться тошнотворная вонь паленой шерсти.

Тишину разорвал крик ужаса, вырвавшийся у какой-то женщины. Потом еще и еще. Стоявшие на крыльце замерли, не в силах отвести глаз от оскаленных в последнем усилии пастей и выпученных от боли глаз. Ксюша почувствовала, что и она тоже визжит что есть мочи. Какой-то женщине стало плохо.

— Что же это такое! Что же они делают! — закричал Калюжный. — Ах ты ж, ё-моё!

Крысы отхлынули от грузовиков и стали сбиваться в плотную кучу ближе к середине. На очистившемся пространстве остались бьющиеся в агонии трупы.

Горелки заработали опять,

— Стойте! Остановитесь! — раздалось над площадью, и люди, стоявшие на козырьке, увидели долговязого старика в длинном старомодном плаще, который размахивая руками как мельница, бежал наперерез грузовикам. Старик добежал до крайнего грузовика и встал пред ним, раскинув руки, заслоняя своим телом крыс и не давая огнеметам возможности стрелять.

— Остановитесь! — кричал Оккервиль. — Что вы делаете!

Боевые расчеты крайнего грузовика вынуждены были опустить горелки.

— Гражданин! Немедленно покиньте зону огня! — раздался искаженный мегафоном голос Торбы. — Покиньте зону огня!

Не обращая внимания на мегафон, Оккервиль бросился к соседнему грузовику, стараясь и ему помешать поливать крыс огнем.

— Это он! — Ксюша схватила Матросова за руку.

— Кто?

— Тот мужчина! Что дал мне Лолиту!

— Какую Лолиту?! — не понял Матросов.