Год Ворона

Человек с аккуратной седой бородой налил себе немного виски в простой бочкообразный стакан из характерной бутылки. "Dalmore 64 Trinitas" - узнал советник, за последнее время поднаторевший в сортах крепкого алкоголя. Этот был если и не самый дорогой в мире, то очень близко к тому. Виктору выпить не предложили, и он счел это ненавязчивой рекомендацией побыстрее перейти к делу.

Словно на исповеди, которые он не посещал со времени поступления в колледж, Виктор поведал все, начиная с самого начала. Это оказалось очень тяжело - рассказывать без прикрас об ошибках, преступлениях, лжи. Однако советник понимал, что лгать и даже просто приукрашивать историю можно где угодно, перед любым слушателем. Но только не здесь и не перед мирным старичком. Поэтому Морган рассказывал очень добросовестно, вспоминая даже самые малые подробности. Как если бы аудитория из одного-единственного человека понятия не имела обо всем случившемся.

Патриарх не мешал ни единым словом и не задавал вопросов, однако всем видом демонстрировал неподдельный интерес. Это выглядело так естественно и живо, что Морган сам не заметил, как повесть о неудавшемся заговоре действительно превратилась в исповедь. Поучительную и назидательную историю о том, как блестящий замысел рухнул, погребенный лавиной совпадений, случайностей, людских намерений. Развалился, споткнувшись на одном маленьком человеке - этом проклятом "Вересчагене", который оказался, как говорят в боевиках, не в то время и не в том месте...

А затем, совершенно внезапно советник осознал, что - все. Больше рассказывать не о чем.

– Ты же знаешь, гордыня - грех, - с мягким укором вымолвил патриарх.
– А за любым грехом неизменно следует воздаяние. Ты был слишком самоуверен, это дорого обошлось всем нам. И, возможно, обойдется еще дороже... Кстати, позволь взглянуть на тот документ?..

Советник, у которого напряженность момента пробудила невероятную прозорливость, сразу понял, о чем речь. Номерной бланк с "приказом" президента США нельзя было доверить даже самому надежному сейфу, и он лежал во внутреннем кармане, закрывая сердце подобно иллюзорной бронеплите. Морган расстегнул верхнюю пуговицу пиджака чуть дрогнувшей рукой, достал заветный лист, сложенный вчетверо и, привстав с кресла, протянул его патриарху. Тот принял бумагу двумя пальцами, едва заметно сморщив нос. Только теперь советник запоздало понял, что от напряжения взмок, как скунс после случки. И без того несвежая сорочка пропиталась потом, скорее всего им же пропах и документ

Запах страха, запах неуверенности. Очень плохо. Но как-то исправлять это было уже поздно.

Все так же, двумя пальцами, старик встряхнул бланк, расправляя его, как сложенный носовой платок и прочитал. Точнее скользнул взглядом, на первый взгляд небрежно и легко. Однако Морган не обманулся - собеседник привык работать с документами, ему было достаточно нескольких мгновений, чтобы ухватить самую суть написанного.

– Грубо, Виктор. Слишком прямолинейно, - сморщился патриарх, впрочем, его слова звучали скорее с укоризной. Так строгий, но не злой отец порицает недостойное деяние почтительного, однако непутевого сына.
– Хотя отдадим должное, энергично и решительно...

Он положил бланк на стол, так, что стакан с Dalmore 64 Trinitas оказался на одном краю, а бумага - на другом.

– Чего же ты хочешь?
– спросил седой человек.
– Прощения?..

Он закончил вопрос на легкой ноте недосказанности, словно предлагая Моргану продолжить или уточнить.

– Помощи, - выдохнул советник.
– Вице-президент давит на меня, требуя нанести ядерный удар. Но это гибельный шаг, потому что Кремль уцелел и нужной степени хаоса теперь уже не добиться. Я готов понести наказание за свою ... оплошность. Но сейчас нужно избегать бессмысленных, опасных шагов, а спасать положение.

Огонь в камине почти угас, тени скользнули из углов, наливаясь угольной чернотой. Ни единого звука не проникало сквозь окна с прочными толстыми стеклами. Словно весь мир снаружи замер и прекратил вечное движение, терпеливо ожидая слова седого человека.

– Ты знаешь, у меня есть небольшая коллекция, - неожиданно вымолвил патриарх, и Морган вздрогнул от такого резкого перехода.
– В ней нет особой системы, просто... скажем так, памятные вещи. В числе прочего там имеется винтовка, из которой был убит Джон.

– Джон?..
– не понял советник, и только после добродушного кивка собеседника понял, о ком тот так по-свойски отозвался.
– Та, из которой Освальд...

– О, нет, не та. Настоящая, - старик задумчиво отпил глоток виски и продолжил:

– Иногда я смотрю на нее и думаю о том времени. Эта винтовка напоминает мне о том, что каждому ... инструменту ... можно и должно найти достойное применение. Будь то оружие или человек, в чьих руках оно оказывается. Главное - понять, когда инструмент становится бесполезен и от него пора избавиться.

Патриарх вздохнул, словно видел скрытое от глаз советника. События давно минувшего прошлого. Людей, которые давно ушли из жизни. Тайны, что никогда не станут достоянием истории.

– Ты виноват, Виктор, - сказал лидер "оружейников", и его спокойный голос ударил, как плеть.

Словно соглашаясь, в камине глухо треснул уголь.

– Гордыня, самоуверенность, опрометчивость...
– задумчиво перечислил старик после почти минутной паузы.
– Виктор, ты подвел нас. И определенно заслужил воздаяние за свои грехи.

Морган стиснул зубы и остался недвижим, как изваяние. Было очевидно, что сейчас от него ждут не оправданий, но абсолютного внимания.

– Впрочем, - вымолвил патриарх, медленно, словно нехотя.
– Твою вину следует разделить пополам... По меньшей мере пополам.

Морган судорожно вдохнул, ожидая продолжения, как погибающий от жажды алчет хоть каплю воды.

– Если подчиненный строптив и необязателен...
– старик поднял стакан с виски и глянул на советника сквозь слой благородно-золотистой жидкости, словно оценивая Моргана через волшебную линзу.
– В этом виноват его руководитель. Коллега Джон расслабился и забыл, что в отличие от болтунов из Сената в нашем скорбном и многотрудном деле карьерный подъем лишь умножает обязанности и ответственность.

Моргану потребовалась почти секунда, чтобы вспомнить о каком именно Джоне идет речь на этот раз. Ведь советник не называл вице-президента по имени с той достопамятной встречи на поле для гольфа. А старик меж тем продолжал мысль:

– Он должен был самолично контролировать весь процесс, однако переложил свои обязанности на тебя. А затем, словно сделанных ошибок было недостаточно, не сумел добиться от тебя прямых и своевременных ответов. Это плохо, очень плохо. И непрофессионально. Поэтому мы поступим следующим образом...

И вновь пауза растянулась на целую вечность.

– Вице-президент и его пожелания - отныне не твоя забота. Эту партию мы проиграли, теперь нужно выйти из нее с минимальными потерями. Исполняй приказ президента, убери все следы, которые могли бы указать на наше участие. Невзирая на персоны.

Старик посмотрел прямо в глаза Виктора, и Моргану показалось, что он заглянул в две бездонные могилы. Советник уже устал бояться, а сорочка и так вымокла от нервного пота. Поэтому Виктор просто отметил - как данность, как само собой разумеющееся - четкий и предельно ясный акцент собеседника на последней фразе.