Golden Age

Государь ответил, что пока рано судить о его дальнейшей судьбе. Сперва следовало разобраться с Тархистаном, а уж потом думать об одном человеке. Разговор снова вернулся к началу и зациклился. В воздухе висело столь неприятное молчание, что мальчик не выдержал и слинял. Ускользнул из покоев брата, выдумав совершенно глупую причину для ухода, и совершенно не озаботился о том, реалистична ли она. Сидеть на кровати и ждать разрешения конфликта было невыносимо. Волнение и тревога искали выход наружу. Почти до самого вечера Эдмунд решал какие-то мелкие вопросы со слугами и министрами, но весь Кэр-Параваль погрузился в томительное оцепенение. Подобное охватывало лагерь перед битвой с Колдуньей. Оно настолько давило и угнетало, что мальчик отправился туда, где можно выплеснуть весь негатив – на ристалище.

Долгое время он упражнялся с мечом, выписывая уже ставшие банальными восьмерки и прокрутки. Ореиус бдительно наблюдал за проблемным учеником, который в последнее время вернулся к занятиям и делал робкие, но успехи. Мысли короля витали где-то далеко, пока руки проделывали кистевые вращения и прочие фигуры, не особо полезные в битве, но тренирующие ловкость. Реальным боевым опытом Эдмунд, как и прежде, не обладал. Боялся сойтись с кем-нибудь в схватке и осознать, что по-прежнему слаб и беспомощен против направленного на него оружия.

Однако его занятие было бесцеремонно прервано. Король даже споткнулся, заслышав голос, который мечтал бы не встречать до конца дней своих. Хвала Аслану, хотя бы меч не выронил, а то опозорился бы еще до начала разговора.

– Я не помешаю, Ваше Величество? – насмешливо спросил Рабадаш, подходя ближе. Кентавр, заметно встревожившись, встал рядом с королем. О вражде последнего с царевичем Тархистана знал весь дворец. Это было трудно не заметить.

– Уже помешал, - отрезал Эдмунд. Церемониться с недругом, особенно в такой час и вне переговоров, он не собирался. Уже наигрался в вежливость до такой степени, что висит вопрос о войне! – Зачем пришел?

– Услышал свист клинка в воздухе и заинтересовался, - пожал плечами юноша.

– Нечасто его встречаешь, раз такой интерес возник?
– насмешливо предположил Эдмунд, взглянув прямо в черные глаза Рабадаша. Тот недовольно поджал губы.

– Язык твой остер, король Нарнии, - произнес медленно царевич.
– А что насчет меча?

Мальчик вздрогнул, когда парень обнажил свой клинок, и нервно сглотнул. Ореиус угрожающе нахмурился, выступил вперед, ненароком закрывая Эдмунду обзор на блестящее лезвие меча Рабадаша, который чуть поклонился и спросил язвительно:

– Ваше Величество ведь не откажет мне в спарринге? Это такая честь для меня…

Как же хотелось ему врезать! Прямо кулаки чесались… Но сердце замерло, терзаемое сомнениями. Король знал, что в поединках слаб как никто другой и что его шансы выиграть стремятся к нулю. Разве что царевич вовсе не станет атаковать, а будет смирно стоять и ждать, когда же его победят. Если же Эдмунд потерпит поражение, это отразится не только на его гордости, но и на всей Нарнии. На политической ситуации в мире. Не стоит рисковать так из-за личных разногласий, да?.. С неохотой было принято решение отступить.

– Очень жаль, но у меня нет сегодня настроения, - солгал мальчик равнодушно. – Как-нибудь в другой раз.

Ему уже показалось, что вопрос исчерпан. Отвернувшись, он облегченно выдохнул, но слова Рабадаша заставили его оцепенеть:

– Неужели король Нарнии так же слаб, как и его страна?

И тут Эдмунд понял, что пропал. Злость, отчаяние, накопившаяся усталость, ярость на коварный Тархистан мигом вспыхнули в его душе. Мальчик был заносчив не только на словах, но и на деле. Он мог копить топливо долго и терпеливо, но в последний момент крохотная искра была способна разжечь в нем неистовый пожар, как это произошло сейчас. Рабадаш же не поскупился и швырнул в это горючее озеро целый факел, чтобы уж наверняка!

Король резко развернулся. Карие глаза загорелись неистовой злостью. Ореиус, уже успевший обрадоваться благоразумию ученика, взмахнул хвостом, когда Эдмунд рявкнул:

– Да как ты смеешь?!

– А ты мою неправоту на деле докажи, Эдмунд, - улыбнулся царевич, добившийся своего. Короля, столько времени сдерживавшего свой нрав, прорвало. И его не смог остановить даже генерал.

– Ваше Величество, негоже двум королевским персонам сходиться в бою! – воскликнул он, заранее видя исход этого поединка. Рабадаш был мало того что опытней, ведь его обучали с самого рождения как наследника престола и воина. Он был выше и крупней худого мальчика, которого от ярости чуть ли не трясло. Эдмунд, хотя и понимал в глубине души, что нарывается на еще большие неприятности, чем имеет сейчас, не сошел с выбранного пути.

– Ничего, мы ведь не будем выдвигать друг другу претензий из-за поражения, - процедил он, крепче сжимая меч. – Это не политический бой, а дружеская тренировка. Ведь так?

– Воистину так. Мы ведь такие близкие друзья, - оскалился царевич. Ореиус попытался снова возразить, но младший король рявкнул:

– Ты будешь свидетелем нашего поединка! И не смей вмешиваться.

Отдав такой приказ, Эдмунд круто развернулся и вышел на центр площадки. Пальцы его побелели от усилия, с которым он сжимал рукоять меча. Этот наглец поплатится. Поплатится за все слова и остроты, что мальчик стерпел за переговоры! Неприязнь, даже ненависть к Рабадашу затуманила взор. Король очень нуждался в образе врага, которого можно было проклинать в ночи, и сильный, коварный царевич отлично вписался в эту роль.

Юноша отбросил в сторону ножны и, чуть усмехнувшись, встал напротив. Он двигался уверенно, не испытывая нужды в том, чтобы демонстрировать свою силу. Высокий, широкоплечий, он казался гораздо старше и мощней своего противника, у которого в горле невольно возник комок. Эдмунд сжал зубы и прищурился. У него все получится! Он столько времени работал над собой и своей слабостью, что не может не получиться! Иначе где справедливость в этом мире?

И по крику Ореиуса Рабадаш кинулся вперед. Его меч просвистел прямо перед носом у Эдмунда, так близко, что он отшатнулся, даже не успев испугаться. Мальчик увидел во вражеском лезвии свое отражение, но царевич на этом не остановился. Атака клинком неожиданно перешла в нечто иное: развернув руку, он ударил короля в лицо прямо рукоятью. Губы обожгло болью, и это секундное отвлечение окончательно сгубило Эдмунда. Стремительная подсечка, и он рухнул на песок в полный рост вместе со своей гордостью и упрямством.

Больше боли причинило не неловкое падение. Не разбитые в кровь губы и не вид алых капель, пятнающих светлый песок. Больнее всего по гордости ударило поражение. Осознание того, что он слишком понадеялся на свои силы, что он знал, к чему приведет эта запальчивость, но все равно пошел! Эдмунд хрипло вздохнул, чувствуя, как по подбородку течет липкая кровь. Ее запах дурманил голову, которая вмиг очистилась от ярости. Возможно, потому что он уже проиграл и не было смысла бороться? Это было ожидаемо, предсказуемо… Мальчику казалось, что вместе с ним Рабадашу проиграла Нарния. Так же быстро и мгновенно закончится и война с Тархистаном, который не предоставит ни одного шанса на победу…

– Как ты там говорил? Вы победили Белую Колдунью? Видимо, она была не так уж и сильна, – сказал насмешливо царевич, наклонившись к поверженному противнику. Голос его был пропитан издевкой и торжеством. – Нарния преподнесет сюрприз? Вижу, он заключается в том, что вы с твоим братом еще слабее и ничтожнее, чем мы могли предположить.

Вдоволь поглумившись, царевич выпрямился и хотел было уже уйти, как услышал за спиной хриплое:

– Еще раз.

– Что? – Рабадаш оглянулся, улыбнувшись. Эдмунд встал на ноги и утирал кровь с лица. Мальчик сплюнул алый сгусток в песок и повторил, сверля его взглядом: