Golden Age

– Я требую второго раза.

– Первого было вполне достаточно, Эдмунд. Довольно с тебя и Нарнии унижений, - протянул царевич. Ореиус шагнул было к ним, но его ученик взмахнул коротко рукой. Кентавру пришлось остаться на месте. Эдмунд же чуть усмехнулся и покачал головой.

– Ты забываешь, кто есть кто, Рабадаш. Ты всего лишь гость в этом дворце, а я его хозяин. Я король Нарнии, Эдмунд Справедливый, и только я определяю, кто в Кэр-Паравале, с кем, сколько раз и где будет драться! Понял?

– Раз Ваше Величество желает снова поваляться в пыли… - оскалился царевич, прокручивая в ладони меч. Теперь и ему пришел черед вспылить, поддавшись на провокацию. Не было ничего, что взбесило бы его сильнее столь явной демонстрации превосходства.

– Я не стану препятствовать, а даже помогу.

Эдмунд прищурился. Губа неприятно ныла и саднила, но эта боль почему-то не пьянила, не сводила с ума. Мысли, в отличие от первой схватки, были чисты и ясны. Рабадаш сказал то, что окончательно привело мальчика в чувство. Нарния и они слабы. Питер слаб. И его долг – отстоять честь своей страны и Верховного короля. Казалось, Нарния и брат стоят за его спиной, следят за мечом, поднятым в оборонительную позицию. Он должен их защитить. И сделает это.

По сигналу Ореиуса, долго медлившего, Рабадаш вновь кинулся в атаку. Выведенный из себя насмешкой противника, он взмахнул мечом, летя вперед… И глаза его изумленно расширились, когда клинки встретились в воздухе. Зазвенела сталь, от скрещенных мечей полетели искры. Эдмунд глухо зарычал, отводя вражеское оружие в сторону, и, сделав это, круто развернулся. Царевич, одержав легкую победу в первый раз, замешкался, отчего получил мощный удар локтем прямо в лицо и отшатнулся назад. Король сверкнул глазами, чуть приседая для новой атаки. Хладнокровие, а не жаркая злость, как в первый раз, вело его вперед. Страх перед оружием и болью отступил, стоило разговору зайти не о его жизни, а о чести страны и Питера. Он защитит их любой ценой, преодолеет все и вся, но сделает это!

С шипением Эдмунд прыгнул вперед и выбил меч из руки ошеломленного Рабадаша. У того из разбитого носа текла кровь, оттого он и не успел отреагировать. Однако понимание того, что его разоружили, отрезвило его, повергло в бешенство. С ревом царевич присел и подсек королю ноги. Мальчик не успел подпрыгнуть и второй раз грохнулся в песок. Рабадаш навалился сверху, сжав запястье до хруста костей, и меч выпал из разжавшихся пальцев. Эдмунд зарычал, когда его сгребли за одежду и основательно приложили о землю, да так, что перед глазами засверкали искры, а затылок взорвался болью. Тархистанец был гораздо тяжелее и надежно прижал противника своим весом. Кровь, стекающая с его подбородка, пятнала одежду короля, который, не желая сдаваться, вывернулся и от души врезал сопернику в глаз. Поединок на мечах перешел в банальную драку. Рабадаш, взревев, готовясь нанести удар, который вырубит худого мальчишку…

Но Ореиус с легкостью оторвал его от земли. Могучий кентавр без какого-либо напряжения отшвырнул царевича в сторону и встал между двумя разъяренными ребятами. Эдмунд вскочил на ноги, не замечая холодка в разбитой губе. Его сразу же повело в сторону: затылок раскалывался от боли. Рабадаш сверкал подбитым глазом и разбитым носом. Они вновь бы сцепились, не преграждай им путь генерал, с которым неловко было спорить.

– Достаточно, - громогласно объявил Ореиус. – Хватит с вас обоих этого… Дружеского поединка.

Коротко рыкнув, Рабадаш отстранился и, одарив короля полным ненависти взглядом, направился прочь. Когда Эдмунд, утирая кровь, окликнул его и посоветовал забрать меч, царевич едва не бросился в новую драку, но все-таки сдержался. Кажется, в коридоре, куда он ушел, мелькнул и лорд Доган, но мальчик не был в том уверен. Все же удар, которым его наградили, был так силен, что перед глазами по-прежнему все сияло и искрилось.

– Как Вы, Ваше Величество? – спросил кентавр. Эдмунд усмехнулся, сплевывая кровь на песок. Несмотря на синяки и ссадины, чувствовал он себя просто прекрасно. Подонок поплатился за свои слова и на своей шкуре испытал, что Нарния и впрямь преподносит удивительные сюрпризы. Король испытывал невероятную легкость в душе. Он выстоял, победил свой страх, защищая родных, и оттого был готов воспарить к небесам!.. Кажется, голова до сих пор не забыла встречу с землей.

Ореиус со смешанными чувствами наблюдал за учеником. Конечно, его методы достижения политических целей оставляли желать лучшего. Драться с принцем враждебной страны – не самое мудрое решение, однако способность Эдмунда вставать после поражения, собираться с духом и наносить удар еще более сильный приятно удивили генерала. Он не ожидал, что после первого падения мальчик поднимется и, более того, будет действовать столь хладнокровно и расчетливо. Его стремление отстоять честь Нарнии во что бы то ни стало делало его не просто воином, подающим надежды. Таким и должен был быть король Нарнии, пусть и младший.

***

Люси со всех ног бежала в покои Эдмунда. Ей только что сообщили, что решение относительно Тархистана было вынесено, а все родные собрались на семейный совет в комнате младшего короля. Девочка едва не наступала на подол платья, так спешила, но все равно влетела внутрь последней. Дыхание ее было частым и неглубоким, и оттого королева даже не вскрикнула, когда Питер схватил ее у самых дверей.

– Лу, у Эда получилось! – воскликнул он, сияя улыбкой и горячо обнимая младшую сестру. Люси неверяще уставилась на него и, вдруг взвизгнув, обвила руками шею брата. Государь Нарнии счастливо рассмеялся. С его души словно упал тяжелый груз. Вес девочки казался пушинкой по сравнению с исчезнувшим камнем на сердце, и ничто более не могло заставить подростка сидеть взаперти.

– Получилось, - с заметным облегчением проворчала Сьюзен, сидя на кровати и косясь на Эдмунда. Мальчик лежал на постели прямо в парадной одежде, раскинув в стороны руки и прикрыв глаза. Казалось, он спит, измученный только что завершившимися переговорами, и даже серебряный обруч в волосах не причинял ему неудобства. – Избить царевича Тархистана, вот что у него получилось. Разве так решаются дипломатические вопросы?

– Я все слышу, - подал голос Эдмунд, не открывая глаз. Как выяснилось, он был в курсе того, что происходит в комнате, хотя и прикидывался частью постельных принадлежностей. Его серебряная мантия как нельзя кстати подходила по цвету к покрывалу. Мальчик поднял палец вверх и добавил: - И я не избил, я выиграл поединок. Это разные вещи, а в политике очень большую роль играет формулировка.

– Сью, оставь его, - попросил Питер, который в такое радостное мгновение просто не мог дуться на брата, щеголяющего разбитой в кровь губой. Конечно, просьба государя держаться как можно хладнокровней и осторожней пролетела мимо ушей Эдмунда, но Рабадаш покинул Кэр-Параваль куда более разукрашенным. Свою попытку насмехаться над нарнийским правителем он еще долго будет созерцать в зеркале, пока не сойдут синяки и не вернет свой изначальный цвет нос. Верховный король закашлялся в кулак и подвел итог: - Тархистан говорит на языке силы и получил соответствующий ответ. Видимо, тебе удалось их запугать, да еще и делом слова подтвердить… Только теперь Нарнии придется соответствовать заявленной тобой мощи!

– Черта с два я буду этим заниматься, – отрезал Эдмунд, по-прежнему притворяясь мертвым. Люси, безумно довольная тем, что все наконец собрались вместе, забралась к нему под бок. – Я уезжаю на острова, подальше от этих бумажек и переговоров! Все, надоело!

– Ты же хотел сначала отоспаться, - заметил с улыбкой Питер. Младший король лениво приоткрыл один глаз.

– Да. Ты прав. Сначала сон, но потом острова.

– Вы о чем? – завертела Люси головой, переводя взгляд с одного брата на другого. Сьюзен негромко вздохнула. Ей не хотелось расстраивать сестру, но деваться было некуда.