Голем

Осипов хмыкнул в высшей степени неопределенно и жестом предложил Камохину рассудить, кто же из двоих был прав.

Стараясь не наступать на киберпауков – хотя их самих это нисколько не тревожило, – стрелок подошел к краю площадки, прижал ладонь к гладкой, странно теплой поверхности плеча мусорного колосса, чуть подался вперед и устремил взор вверх.

Он смотрел довольно долго. До тех пор, пока Орсон, которому надоело ждать, не окликнул его:

– Ну, и что ты там узрел?

Не двигаясь и не отрывая взгляда от того, на что он смотрел, Камохин поднял свободную руку и слегка взмахнул открытой ладонью – не мешай, мол!

«Что это значит?» – взглядом спросил Орсон у Осипова.

Тот в ответ лишь пожал плечами: «Понятия не имею».

– Бамалама, – спокойно, очень спокойно, может быть, даже ненормально спокойно сказал Брейгель.

Сел на корточки, положил автомат на колени, поставил на него локоть и подпер кулаком щеку.

– Ты чего это? – удивленно посмотрел на него англичанин.

– Скучно, – полушепотом, будто боясь кого-то разбудить, ответил Брейгель.

– Ну, в общем, да, – подумав, кивнул биолог. – Есть немного. – И развел руками: – А что делать?

– Можно в шашки сыграть, – предложил Осипов. – Двое на двое.

– Так у нас и шашек нет, – снова, еще более уныло, развел руками англичанин.

Осипов подошел к стене и вытянул из залежей мусора расчерченную на квадраты доску. Почти целую, с отломанным уголком.

– Вместо фишек можно патроны использовать. – Он кинул доску на пол перед Брейгелем.

Чуть наклонив голову, стрелок внимательно посмотрел на черно-белые квадраты.

– Все это только сон Красного Короля, – сказал Орсон.

– Почему красного?

– В английских шахматах фигуры белые и красные.

– И в чем тут прикол?

– Ни в чем, – помотал головой англичанин. – Традиция.

Камохин отлепил ладонь от плеча колосса и отошел от края прохода. Довольно улыбаясь, он хлопнул в ладоши.

– Ну, скажу я вам!.. – Не закончив фразу, Камохин громко хмыкнул и покачал головой.

– Что ты там увидел? – спросил Осипов.

Брейгель поставил на шахматную доску колпачок от тюбика с зубной пастой.

– Луну, – ответил Камохин.

– То есть ночь? – уточнил Орсон.

– Нет, – отрицательно качнул головой стрелок.

Брейгель положил на следующую клетку пустой спичечный коробок.

– Я видел Луну так, будто летел над ней.

– То есть если мы поднимемся по статуе наверх, то окажемся на Луне?

Камохин озадаченно сдвинул брови:

– Не знаю.

Такая мысль самому ему в голову не приходила.

Брейгель выставил на доску скобку от детского конструктора и значок без застежки, зато с алым знаменем и золотистым профилем Ленина.

– Может быть, мне тоже стоит взглянуть? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Осипов.

– Не стоит! – решительно остановил его Орсон.

– Почему?

– Ты тоже можешь увидеть там что-нибудь не то.

– В каком смысле?

– Не знаю… Но лучше – не стоит.

Осипов улыбнулся, похлопал англичанина по плечу и направился к краю прохода. Он был уверен в здравости своего разума. И знал, что нельзя увидеть то, чего нет. Если, конечно, ты не хочешь это увидеть.

Осипов, как и все, оперся ладонью о плечо статуи, чуть подался вперед и посмотрел вверх.

Оттуда на него взирал огромный глаз. Настолько огромный, что, помимо него, Осипов ничего более не увидел. Белая склера, изрытая, будто траншеями, красными прожилками, желто-коричневая радужная оболочка и черный провал большого круглого зрачка. Осипов не мог даже в точности определить, кому принадлежал этот глаз, человеку или курице.

Да он и не задумывался об этом.

Едва узрев эту жуть, Осипов отшатнулся и сделал три быстрых шага в глубь прохода.

– Ну, и что это было? – поинтересовался Камохин.

– Лучше и не спрашивай, – немного рассеянно махнул рукой Осипов.

– Почему?

– Все равно не поверишь.

Брейгель взял в руку большую синюю пуговицу с четырьмя дырочками и, прежде чем положить ее на доску, посмотрел через отверстие на Осипова.

– Бамалама, Ян! – всплеснул руками ученый. – Это был ты?

Брейгель улыбнулся и положил пуговицу на белую клетку.

– Все! Довольно! – взмахнул рукой Камохин.

Он еще раз вскинул руку, явно собираясь что-то сказать, но так и замер. С приоткрытым ртом и ладонью возле плеча.

Брейгель выложил на доску сломанную бельевую прищепку.

– Что-то не так? – спросил Орсон.

– Звук, – шепотом произнес Камохин. – Доносится из-за стены… Слышите?

Орсон с Осиповым прислушались.

Из-за стены, возле которой они находились, действительно доносились неясные приглушенные звуки. Как будто кто-то возил веником по усыпанному соломой и мелкими стеклянными осколками полу.

Брейгель поставил на доску пустую картонную гильзу от охотничьего ружья.

– Между прочим, пауки исчезли, – сказал он. И, взяв в руки автомат, быстро поднялся на ноги.

Осипов посветил фонарем по сторонам. Брейгель был прав – пауков на стенах не было.

Наверное, это что-то должно было означать.

Но не успел Осипов подумать об этом, как стена, на которую был направлен его фонарь, начала не разрушаться и не осыпаться, а будто растворяться в воздухе. Из образующихся каверн и свищей полезли так внезапно исчезнувшие киберпауки. В неимоверном количестве.

Не прошло и сорока секунд, как на месте стены образовался проход. Потоки киберпауков растеклись по стенам и потолку, а в проходе нарисовалась фигура здоровенного бомжа. На нем была белая рубаха с расшитым крестиком воротником и короткие штаны, как у тирольских горцев. Бомж был настолько высок и широк в плечах, что за ним почти не было видно стоявших у него за спиной. Голова у него была тоже большая, круглая, с оттопыренными длинными широкими ушами. Волосы на голове у бомжа стояли дыбом, а глаза были вытаращены, как будто его только что до полусмерти напугали. Или он сам сунул пальцы в розетку. В здоровенных ручищах бомж сжимал такую же огромную, под стать ему дубинку, из широкого навершия которой торчало с десяток остро заточенных металлических штырей.

Увидав квестеров, бомж будто ощетинился, злобно залаял и вскинул дубинку к плечу. Занести дубинку над головой ему не позволял слишком низкий потолок.

– А ну, не тявкай! – Брейгель направил на бомжа ствол автомата.

Бомжу, видимо, уже доводилось видеть огнестрельное оружие. Он не стал спорить, кинул дубинку на пол и покорно сцепил руки на затылке.

Двое или трое его приятелей, оказавшиеся за крепкой спиной сдавшегося противнику здоровяка, тоже быстро сориентировались в ситуации и кинулись наутек.