Голограмма для короля

— Понятно, — сказала она.

Дом смахивал на ее кабинет — как будто она въехала пару часов назад. Из мебели предметов пять. Диван, стол, несколько деревянных стульев. Прошли мимо кухни, где что-то томилось в кастрюле.

— Я потушила мясо, — сказала Ханна.

Алан сказал, что пахнет вкусно, хотя толком не учуял — все перебивал запах свежей краски.

— Есть вино. Будешь?

Ханна держала термос и детский стаканчик с двумя мультяшными рыбками. Алан улыбнулся, и она налила полстакана розоватой жидкости.

— Один приятель в резиденции теперь делает. Южноафриканец. Большие спецы по вину.

Алан отпил и поморщился. Слабое и горькое, притом одновременно.

— Что, так вкусно?

— Да нет, вполне. Спасибо, — сказал он и одним махом проглотил треть.

— Я тебе припасла еще сиддики, — сказала она и толкнула по столу новую бутылку оливкового масла.

— Слов нет, как я тебе благодарен.

Она засмеялась:

— Даже в Финляндии столько не пьют, как здесь.

Прошла в гостиную:

— Заходи, садись. У меня давно гостей не бывало.

Они сели на диван, по углам.

— Странно тут, наверное? — спросил он.

— Очень. Но тихо — обычно мне нравится. Никакой социальной ответственности. Ни семейных связей, ни дружеских. Повезет, если забредает один гость в месяц. Монастырь какой-то, и слава богу.

Алан кивнул. Он понимал.

— Плюс посольские приемы, — прибавил он.

Она закурила.

— Да уж. Я плохо себя вела?

— Вовсе нет, — сказал он. — Все с ума сходили.

Вдруг поможет? Пусть ее авансы обитают в царстве чокнутых — тогда в них не поверит ни один нормальный человек.

Глаза у нее как будто погасли.

Но она тут же взяла себя в руки, выдавила улыбку.

— У меня новости про короля. Всю следующую неделю он в Бахрейне. Ты свободен.

— Ой, — сказал Алан, не сумев скрыть огорчения. Не такой свободы он жаждал. Он хотел свободно провести презентацию, подтвердить сделку, собрать вещички и двинуться домой. Уехать на свободу из Королевства Саудовская Аравия.

Ханна выставила тарелки на пластиковые подстилки и вскоре вызнала все ключевые факты Алановой биографии, а Алан — ее. Он угадал, что она в разводе, но не угадал про детей. Детей у нее не было, так она уговорилась с бывшим мужем, когда за него выходила. Ханна не хотела детей, он тоже не хотел. А спустя пять лет захотел. Они ссорились, друг от друга отдалились, вскоре он заделал ребенка кому-то другому. Они с Ханной тогда еще были женаты.

И с того дня все стало просто. Она сообщила «Маккинси», что готова к дальним командировкам, и спустя несколько месяцев оказалась в Сеуле. Потом в Аруше. Потом в Джидде и ЭГКА.

Ужин вскоре был съеден, тарелки убраны, и когда Алан уже решил, что сейчас Ханна вновь позовет его на диван или зевнет и проводит до двери, она сказала:

— Хочешь ванну принять?

— Чего?

— Ванну. Я просто подумала.

— Вдвоем же, да?

Она рассмеялась, отмахнулась:

— Просто в голову взбрело.

Но потом не смогла отказаться от этой идеи.

— Можно притвориться, будто у нас джакузи.

Алан поразмыслил, но не всерьез. Подумал только: чем остаться одному, лучше еще побудет с ней, хоть нелепица и зашкаливает.

— Ну можно, — сказал он.

— Прекрасно! — бодро сказала она и умчалась.

В ванной загрохотала вода. Пока ванна наполнялась, Ханна вернулась на диван, допила остатки из стакана.

— Не собираешься с маской поплавать, что-нибудь такое?

Алан сказал, что как-то не задумывался.

— Тут с этим хорошо. Любителей мало, так что все девственно. Я с месяц назад плавала, где пляж ЭГКА. Надела бикини, хотя, конечно, зря. Через час явилась береговая охрана. Сказали, шастать неодетой — это харам.

— Арестовали?

— Нет, велели в следующий раз предупреждать. В Джидде и вокруг все очень терпимые — ну, к европейцам. Обычно смотрят сквозь пальцы, но хотят знать, где ты занимаешься тем, чем ты там занимаешься. В основном чтобы остальные не увидели, чем ты там занимаешься. Еще будешь?

Подлила ему вина и сходила проверить ванну.

— Вроде готово.

И они оказались голые, лицом к лицу, вовсе не понимая, что делать дальше. Она разделась первая, опасливо ступила в ванну, будто впервые ее видела. Он смотрел — Ханна была обворожительна, богатое тело, бледная кожа, веснушки, обгоревшая спина. Подождал, пока она отвернется и займется какими-то свечами, и поспешно нырнул, чтоб она не успела разглядеть его целиком.

Они сидели, поджав коленки и держа стаканы. Теперь ему хотелось гораздо больше, чем было в стакане.

— Часто ванну принимаешь? — удалось выдавить ему.

— Да не очень, — сказала она.

Ханна попыталась добыть пену из мыла для посуды, но пузыри получились вялые и вскоре растворились.

— Слишком горячо? — спросила она.

— Хорошо, — сказал он и не соврал. Он был благодарен, восхищался ее смелостью, ему было приятно в удобной ванне с новой подругой. Но между тем он думал: «Какого рожна я делаю у этой женщины в ванне?»

Главное — никого не обидеть. Он никого не хотел обижать и потому нередко соглашался на такие вот предложения. Шел на свадьбы и крестины с женщинами, которые считали, что он им не просто друг, хотя утверждали обратное. Идиот.

Видимо, все-таки шишка на шее виновата. Слишком близко к спинному мозгу, мешает сигналам от мозга к организму. Тогда понятно, отчего он не способен понимать любые человеческие сигналы.

Ханна намыливала коленку — легонько, будто перила полировала. Алан ей улыбнулся. Она нахмурилась.

— Сильно я тебя возбуждаю, — сказала она.

У Алана не стоял — ясно, что рано или поздно она оскорбится. Зря он полез в ванну. Если б не полез, не возникло бы вопросов об эрекциях и что о них думает эта голая приветливая датчанка.

— Нет-нет, — сказал он. — Ты красавица.

— Рассердишься, если я попробую?

Она потянулась к его пенису.

— Не рассержусь, но лучше не пробуй.

Она уронила руки и осела в своем углу.

Он попытался объяснить — как ему без этого легко, какая простая чистота, насколько стройнее теперь жизнь. Лицо у Ханны перекосило ужасом.