Голос дороги

— Значит, ты в Сумеречном братстве?.. И давно?

— Давно, Брай. Старые привычки — самые стойкие.

— Это не оправдание, — мрачно сказал Брайан и полыхнул на него глазами.

— Знаю…

Больше говорить было не о чем. Брайан стоял мрачный, как туча, и, вероятно, в который уже раз за истекшую неделю пытался переварить тот факт, что его названный брат стал бродягой, вором и успел побывать на каторге. Грэм ничем не мог ему помочь. Все слова, которые имели хоть какой-то смысл, он уже сказал. И он просто тихо открыл окно; с улицы в комнату ворвался прохладный ночной воздух. Начинался дождь. Грэм накинул плащ, надвинул капюшон, вспрыгнул на подоконник и повернулся к Брайану, припав на одно колено.

— Ну, до свидания, Брай, очень рад был тебя увидеть. Передавай привет Нэсти и детишкам. И прости, если не оправдал твоих надежд. Видишь, ничего путевого из меня не получилось…

Брайан тяжело вздохнул, но все же поднял на него взгляд и сказал с искренним сожалением:

— До свидания, Грэм, беспокойный ты человек. Прости, что впутал тебя.

— Да ты не волнуйся.

Грэм легко спрыгнул на землю, но во дворике ему пришлось снова обернуться на приглушенный голос Брайана:

— Грэм! Я надеюсь, мы еще увидимся?

— Конечно. В любом случае, я пошлю тебе весточку, когда — и если, — буду уезжать.

— Хорошо. Не попадайся!

Грэм тихо засмеялся и перемахнул через забор.

Остаток ночи он провел в подворотне, прикорнув у стенки, где было посуше. Дождь разошелся не шутку. Славно было бы снять комнату в постоялом дворе, заказать горячий ужин и вино, забраться в теплую постель… Но об этом можно было только мечтать. Денег на подобную роскошь у него не хватило бы. Спал он вполглаза и вполуха — город большой, тут уж не зевай, а то вмиг останешься без денег и без вещичек, и никто не будет разбираться, свой ты, из братства, или нет. Требуй потом правосудия… у воров же.

Под утро дождь кончился, но Грэм успел порядком продрогнуть, хотя и кутался в плащ. Он был очень рад возможность согреться ходьбой. Поминутно оглядываясь, нет ли за ним «хвоста», Грэм отправился искать дом Эльги.

Поиски привели его в район, сплошь застроенный двух-, а то и трехэтажными особняками. Они не могли похвастать какими-то архитектурными изысками, но выглядели вполне достойно и солидно. Почти везде в первых этажах располагались лавки; так, в доме, где жила Эльга, в витрине были выставлены конфетные коробки, красиво перевязанные бантами. Странно, подумал Грэм, усмехнувшись, что Илис еще убегает куда-то от такой сладкой жизни…

Было еще довольно рано, и лавки не начали работать. Вероятно, днем эта улица наполнялась народом, но пока она была пустынна. Грэм отбросил с лица капюшон, пригладил волосы и постучал молоточком в дверь. Почти сразу послышались легкие шаги, и у него мелькнула уже безумная мысль, что на порог выйдет сама Илис. И тогда можно будет схватить ее в охапку… или нет, в охапку не надо, а то вдруг у нее от волнения случится магический прорыв… лучше вежливо взять под руку и увезти из Карата.

Увы. В дверях появилась вовсе не Илис, а молодая женщина лет двадцати шести, худенькая и довольно симпатичная, с такими густыми и темными ресницами, что трудно было даже определить цвет глаз. Ее приятное лицо немного портили упрямо сжатые губы. Одета она была нарядно и по моде, однако, в туалете ее замечалась некоторая незаконченность, словно она только что встала и еще не успела привести себя в порядок. На Грэма, промокшего, небритого и с покрасневшими от усталости глазами, она смотрела с интересом, но без удивления или подозрения. Может быть, привыкла, что к Илис всякие ходят. Подавив зевок, она спросила без тени смущения:

— Что вам угодно, сударь?

— Могу я видеть Эльгу Мэй?

— Это я.

— Я пришел от Брайана, — пояснил Грэм.

— А! Что-то случилось?

— Да кроме того, что Илис пропала, вроде ничего. Я, видите ли, ее ищу. Она не появлялась?

Удивительно, но Эльга даже не спросила ни его имени, ни почему его интересует Илис. Она просто покачала головой и спросила:

— А кто вас попросил ее найти? Брайан?

Грэм кивнул.

— Нет, Илис здесь нет. Она ушла… сейчас скажу… два дня назад, утром, и до сих пор не вернулась. Я не очень беспокоюсь, случается, что ее не бывает дома несколько дней, но все-таки…

— Так вы не знаете, куда она пошла?

— Чего не знаю, того не знаю. Она никогда не говорит, куда уходит… Очень самостоятельная девушка, видите ли. Даже слишком.

Грэм поблагодарил и откланялся.

Два дня, о которых упомянула Эльга Мэй, стали точкой отсчета. Выйдя в то утро раз из дома, Илис как будто растворилась в воздухе. Она не заходила пообедать в любимые таверны, не заглядывала в лавки, чтобы почесать языком с торговками, не шаталась по ярмарочным рядам. Все ее знакомые пребывали в недоумении, поскольку привыкли ежедневно созерцать ее в самых различных местах Карата.

В середине дня Грэм завернул в какую-то таверну, чтобы перекусить. Его денег хватило только на скромный обед. Не особенно беспокоясь о том, что будет есть завтра, — Грэм сидел, жевал и думал, куда теперь податься. Он уже понял, что Брайан был прав, и Илис попала в историю. В нехорошую историю. И самое главное — в тот день, когда она пропала, ее уже никто из знакомых не видел. Значит, исчезла она, не успев уйти далеко от дома.

Грэм знал, что улицы никогда не бывают пустыми, даже если таковыми кажутся. Всегда поблизости затаится нищий, или бродяжка, вообще кто-нибудь из сумеречной братии. Значит, без визита в местный храм Фекса не обойтись. И придется идти сегодня же, чтобы не терять лишний день. Потому что, хотя и ловки сумеречные братья, но и им требуется время, чтобы разузнать что-либо.

Покончив с обедом, он расплатился и вышел обратно на улицу. Огляделся — нет ли кого-нибудь подозрительного. У забора отирался какой-то тип в непонятной засаленной хламиде, на нищего он не походил. Грэм задумался на секунду, не шпик ли это, засомневался, потом решил, что даже если и шпик, Безымянный с ним.

Пока он бродил по городу в поисках Илис, на глаза ему попались самое меньше три храма Фекса. Расположение каждого он хорошенько запомнил, и теперь направлялся в ближайший. По дороге он то и дело оборачивался, его не отпускало ощущение, будто за ним следят. То ли Крэст решил-таки наверстать упущенное, то ли у него начались галлюцинации на почве личности в хламиде. Он не увидел никого, кто шел бы следом… вот только не единожды за углом мерещилась чья-то тень. В конце концов Грэм плюнул и больше не оглядывался. Ощущение преследования не проходило.

Примерно через полчаса он вышел к храму, который помещался в обычном доме, отличном от прочих только барельефом над входом. На барельефе была изображена бегущая лиса, символ Фекса. Внутри, как и во всех храмах в дневное время и в будний день, было безлюдно. В глубине небольшого прохладного помещения располагался алтарь. Грэм никогда не мог понять, зачем он нужен: Фекс (покровитель не только ночного и не вполне законопослушного люда, но и почтенных купцов) не принимал никаких подношений, кроме денег и других материальных ценностей. Деньги и драгоценности складывали не на алтарь, а в специальные открытые сундучки, стоящие по сторонам от него. Все дары периодически из них изымались. Куда они исчезали, знали, пожалуй, только храмовники.

Всю стену за алтарем занимал огромный барельеф, опять же с лисой. По сторонам от него были два прохода, занавешенные тяжелыми красными портьерами. Из-за левой появился служитель Фекса, старик лет шестидесяти, с седой щетиной на впалых щеках и с таким острым взглядом, что, казалось, вместо глаз у него вставлены кусочки бритвы. Взглядом и лицами, вовсе не благообразными и смиренными, служители Фекса отличались от всех остальных служителей Двенадцати. О том, что это все же храмовник, а не забредший с улицы посетитель, говорил только серый длинный балахон с откинутым капюшоном. Больше никаких знаков отличия не полагалось.