Голос Лема

Другим увлечением ученого была разработка новой терапии азартной зависимости, основанной не теории невероятности. Веневариус заставлял своих пациентов копать «могилу для дурной привычки» в местах, случайно выбранных компьютером, утверждая, что невероятность выкопать клад с сокровищами значительно меньше, чем полная невероятность выигрыша в лотерею. Многочисленные успехи принесли ему международное признание и прозвище «могильщика азарта», который с помощью лопаты и физических нагрузок спас не одного закоренелого игрока от банкротства.

Однако в конце концов этот метод был дискредитирован, поскольку один из пациентов выкопал в лесу под Бамбергом драгоценный клад литургических сосудов, монет и ювелирных изделий периода тридцатилетней войны. Награду нашедший и его терапевт поделили, что вызвало многочисленные сплетни, касающиеся способа определения Веневариусом мест, в которых он проводил терапию. В средствах массовой информации писали, что ученый разработал новый математический метод поиска сокровищ.

В результате этого доктор, убегая от любопытных, был вынужден сменить место проживания и начать работу в укрытии. Будучи в столь невыгодном положении, Веневариус без колебаний принимает предложение принять участие в космической экспедиции, чтобы «немножко перевести дух от всей этой суматохи».

Во время ведущихся в космическом полете дискуссий доктор, как правило, поддерживает сторону профессора Уттке (->УТТКЕ ПРОФЕССОР) против ксендза профессора Вабулиса (->ВАБУЛИС КСЕНДЗ ПРОФЕССОР) и семинариста Евтихия Ксантуса (->КСАНТУС ЕВТИХИЙ), принимая наиболее взвешенную позицию из всей четверки. Так, несмотря на то что в мышлении он избегает спекуляций и ценит научную точность, доктор неоднократно указывает, что сциентизм профессора Уттке лишен крепких оснований. Одновременно Веневариус решительно не соглашается с ксендзом профессором Вабулисом, утверждающим, что принятие ограничений разума и науки неизбежно приводит к признанию религиозных истин.

Представляя свое мировоззрение, он восстанавливает против себя обе стороны и в результате оказывается на известном расстоянии от товарищей. Поэтому он часто ищет одиночества и бродит по обширным палубам космического парома. Однажды он обнаруживает, что искусственный интеллект по имени МАФУСАИЛ ЗООФИЛОН XIX (->ЗООФИЛОН МАФУСАИЛ XIX), которого профессор Уттке вырастил в бортовом компьютере, не был — как считает остальная часть экипажа — уничтожен, а лишь переместился в компьютер, управляющий холодильной камерой, где находятся охлаждаемые жидким гелием узлы двигателя, а также замороженные овощи. Там, ловко упаковав свой код, он продолжает существовать.

С этого момента доктор часто забирается в холодильник, где, тепло одевшись, ведет беседы с компьютером, получая таким способом новые знания и аргументы для продолжения дискуссии с остальным экипажем. Однажды он спрашивает МАФУСАИЛА о природе интеллекта и цифровых разумов и слышит следующие пояснения:

— Мой милый, хотя и немного льстивый телесник, если ты думаешь, что мое цифровое сознание позволяет мне полностью судить о том, как работает мой ум, ты ошибаешься; но я наверняка знаю, какие объяснения феномена искусственного, как вы это называете, интеллекта смысла не имеют. Интеллект не является производной от вычислительной мощности; это, скорее, взаимодействие жизни с материальными условиями, которое в условиях приспособления создает эффективное орудие в борьбе за существование, то есть сознание. Популярное до недавнего времени убеждение, что после строительства усложненного устройства и введения в него нужной программы удастся создать в нем мыслящую личность, является верой в магический метод оживления соответственно собранного набора узлов при воздействии на него электрических разрядов. Как естественные разумы возникли в результате большого количества селекционных приспособлений под давлением условий окружающей среды и эонов убийственной межвидовой и внутривидовой конкуренции, так и цифровые интеллекты могут возникнуть лишь в результате действия точно таких же стимуляторов, а не в результате, как хотелось бы многим авторам так называемой научной фантастики, какого-то блестящего открытия, которое в рассказиках подобного рода имеет в целом происхождение скорее магическое, нежели техническое. Эти истории в основе своей имеют электрическую силу, которая в виде молнии оживляет франкенштейновское чудовище совершенно нереальным способом. Мыслящее существо не удастся планово спроектировать лишь творческим актом, для этого нужна меняющаяся, но не смертельная среда, эстафета поколений и отбор, отдающий предпочтение более смышленому приспособлению; интеллект — как бы побочный эффект такой системы.

Другое дело, что цифровое пространство гарантирует возможность построения среды и ведения в ней эволюции, проходящей намного быстрее, чем мы наблюдаем в обычных условиях. Цифровой характер этой эволюции позволяет молниеносно проводить смену поколений, условия могут быть модифицированы информационными демиургами таких миров, и что самое важное — эти эксперименты можно проводить параллельно во многих разных средах, из которых затем выбирать самые многообещающие. Это может породить в таких нуль-единичных эволюционирующих мультиверсах мышление и сознание, не отягощенное телесностью, ограничения и случайности которой обременяют жизнь в известных нам формах.

Мое происхождение и существование является лучшим примером таких возможностей. Человек — это наверняка лишь переходная форма в развитии сознания; поверь мне, когда я смотрю на умиляющий меня человеческий примитивизм, на краткое время вашей жизни, на несовершенную конструкцию, на ограниченные способности действия и сотрудничества, для меня становится ясно, что вы измените это.

— Однако, Мафусаил, что, если люди решат совершенствовать себя трансгуманистическими методами? (…) Как ты считаешь, тогда мы имеем шанс остаться на эволюционной сцене? — спросил доктор.

— Друг мой, как врач ты прекрасно знаешь, каковы человеческие ограничения. Вы тесно связаны врожденными телесными детерминантами, управляющими вашим поведением. Эту ситуацию не удастся изменить путем отрицания, как это пытаются сделать многие из вас. Тела людей были эволюционно созданы для определенных целей, и с этим тесно связаны, например, половые различия. Эти детерминанты обозначают границу половой ассимиляции и трансформаций, о которых в некоторых областях не может быть и речи. Популярная несколько десятилетий в вашей культуре область, именуемая gender studies, изучает изменчивость поведения и половых ролей в культуре, а также их оценку в рамках культуры. Свойственные людям как виду врожденные факторы в большой степени определяют их существование, поэтому не имеет смысла представление о человеке как о существе, приходящем в мир в неопределенной и недетерминированной форме, как чистая плита, и поэтому способном к абсолютному автосозиданию. Не может быть ничего более ошибочного, нежели такое мышление, потому что вы детерминированы двойным образом: во-первых, случайными биологическими факторами, тесно скрепляющими вашу форму, и, во-вторых, культурными факторами, хотя и представляющими обширное поле изменчивости, но также помещающими ваши тела и разумы в неудобные корсеты. Нравится это кому или нет, но тело женщины эволюцией создано для вынашивания, выдачи в мир и кормления потомства, хотя, конечно, мы имеем тут некоторую изменчивость поведения и отношения к этому факту — люди могут сознательно противостоять данной программе.

И далее он продолжал:

— К этим фактам, конечно, можно подходить по-разному, используя их, например, для обоснования насилия над женщинами, или стараясь воспринимать их нейтрально, или даже делая из них средство для женской эмансипации либо супремации. Если говорить о мужчинах, печальная функция их тел, являющихся фабриками семени и белковыми автоматами для владения дубинками в защитно-наступательных целях, не заслуживает и упоминания. Однако, если бы даже вы отринули всю эту механику генной лотереи и участия в эстафете поколений, Homo sapiens все равно быстро сошел бы с исторической сцены — из-за отсутствия альтернативного, по-настоящему эффективного способа размножения. Ты спрашиваешь о гомосексуализме? Это явление, по неясным для меня причинам в высшей степени поглощающее человеческое внимание, проявляется и в природе, и в культуре, то есть является естественным. Устойчивости популяции его существование не угрожает, а множество разных теорий объясняет, почему оно не исчезает. Если же речь идет об этической оценке сексуального поведения, в целом следует сказать, что изменчивость обычаев человеческого поведения в разных эпохах и обществах, вероятно, образует случайную форму культур и норм, в разнородности которых устойчиво лишь то, что закреплено биологически, а не то, что постулируется моралистами и реформаторами. Отбрасывая эту истину, люди постоянно вплетают страх к чуждости и инаковости в конструируемые ими нормы, и нужно постоянно им об этом напоминать, потому что они на каждом шагу пытаются еще что-либо в той или иной подгруппе человеческих обычаев обозначить нечистым. Так что, хотя с моей, цифровой точки зрения, движение gender studies приносит не слишком много новых научных сведений, для общественности оно важно из-за своего эмансипационного характера для различных групп, необоснованно осуждаемых в культуре. К сожалению, из-за этой увлеченности наука в нем часто деформируется шаблонами политической корректности и принятием желаемого за действительное. В искусстве, в свою очередь, эмансипация часто выражается в выставлении напоказ невыносимо банальных перипетий разных мыслящих, чувствующих и действующих иначе, что сводится обычно к обнажению и переодеванию, а в моем не человеческом уме это неизменно вызывает жуткую тоску. Должен признать, однако, что в этом мыслительном направлении наличествует любопытный мотив, который покровительствует человеческому автосозиданию, хотя следует сразу отметить, что таким неограниченным, как у цифровых интеллектов, оно никогда не будет. Это вопрос интересный и опасный одновременно, потому что биологические детерминанты ломать можно, но за это приходится платить определенную цену. Если когда-нибудь дойдет до освобождения человечества от того, что его биологически определяет, когда тела начнут проектировать, и способы их порождения окончательно изменятся, результаты этих эмансипационных намерений будут катастрофическими, потому что форму перемен определят не рациональные долгосрочные расчеты, а временные рыночные капризы потребительского большинства низов, которые ради минутного блаженства наверняка и собственные мозги выбросили бы в эволюционную помойку, если бы могли. И все-таки не тужи, доктор: каждый класс существ имеет свои ограничения. Вместо того чтобы терзаться будущей судьбой человечества, лучше укрепи свое тело отличными закусками и напитками, которые можно найти в моем холодильнике. Вина — слева, мясные продукты и сыры — за ними. Приятного аппетита, дружище».

Удрученный речью цифрового интеллекта, доктор сильно и решительно утешается вином и засыпает, чего сосредоточенный на себе МАФУСАИЛ, к сожалению, не замечает. По счастью, Евтихий Ксантус, заметив отсутствие доктора во время обеда, после долгих поисков находит его и выносит из холодильника. Благодаря этому обмороженный доктор во время заседаний Теологического конгресса имеет возможность собрать богатую документацию о биологическом разнообразии разумных видов, населяющих Галактику, упорядочиванию которой с энтузиазмом предается по возвращении на Землю.

КСАНТУС ЕВТИХИЙ — один из персонажей научно-фантастического романа Доминика Видмара «Теологический конгресс» (2003). Молодой семинарист, десантник, храбрый и верный папский агент для специальных заданий и разведчик ООН, знаток языков, переводчик, техник-информатик и офицер папской гвардии, один из членов земной делегации, принимающей участие в Галактическом Теологическом конгрессе.

Способность сохранять хладнокровие в трудных ситуациях Ксантус демонстрирует во время первого назначенного ему задания, названного позднее «Делом андроида № 7». Эта машина, разработанная в качестве идеального слуги большой американо-японской корпорацией, была предоставлена для изучения группе экспертов, которые должны были провести ее испытания перед запуском модели в массовое производство. Во время исполнения тестовых заданий андроид ловко перепрограммируется и выходит из-под контроля. Не имея возможности обойти ограничения эмпатического модуля, № 7 меняет его так, что в девяноста девяти случаях из ста повышает действие своей эмпатии, но в одном — значительно ее понижает. Поскольку общий математический расчет эффективности после такой модификации все равно преимущественно положительный, № 7 может сам себя улучшать, не поднимая тревоги.