Голос сердца

— Не-а. А почему ты не ходила в церковь со своей семьей?

Лили взглянула на Чарли.

— Они перестали ходить… Они… в общем, они не ходили.

Уголком глаза Шон заметил, что она с трудом сглотнула, и решил сменить тему.

— А моя бабушка ходила в церковь два раза в неделю, — вставил он.

— Два раза? — удивилась Чарли. — Наверное, она очень много грешила.

— Она была ирландка. Моя бабушка по отцу. У нее был сильный акцент, вот такой. — Шон изобразил ее акцент, сказав несколько слов. Впервые за много лет он улыбнулся, вспомнив Бриджет Каллахен Магуайер. — Каждую субботу, вернувшись из церкви, она отрубала голову курице и готовила ее в воскресенье на обед.

— Фу! А ты когда-нибудь видел, как она ее отрубает?

— Я смотрел каждый раз, когда имел возможность. Я был отвратительным мальчишкой. — Шон увидел, как Лили нахмурилась. «Тем хуже», — подумал он.

— А что еще ты любил делать? — спросила Чарли.

— Играть в гольф. Мы с вашим папой научились играть в гольф благодаря церкви. Вы знали об этом?

— Он ничего такого не рассказывал, — сказал Камерон.

Шон снова взглянул в зеркало заднего вида, радуясь, что племянник выразил интерес. В то же время он ощутил уже привычную боль. Шон спрашивал себя, когда это пройдет и пройдет ли вообще. Боль утраты, как оказалось, вполне материальна, но это не означает, что с ней можно справиться усилием воли. Этот коварный враг часто подкрадывался неожиданно.

— Дело было так, — продолжил он. — Отец Кемпбелл из церкви Святой Марии отлично играл в гольф, а мы были при нем служками. Он и стал нашим первым тренером.

— Наверное, это было весело, — заметила Чарли.

— Правда весело — я имею в виду гольф, а не то, что мы были служками.

— А вот мы давно уже не веселимся, — добавила она.

Шон услышал, что ее голос опять дрожит; это обычно предшествовало взрыву слез. Когда Чарли начинала плакать, к ней присоединялась Эшли, а потом Камерон выходил из себя, и все превращалось в кошмар.

«Только не сегодня». — Шон сжал руками руль. По дороге домой они собирались зайти в супермаркет, однако он решил сделать небольшое отступление.

— Я знаю, как мы повеселимся.

— Как? — спросила Чарли.

— Сделаем это прямо сейчас.

— Я думала, мы должны ехать за продуктами. — Лили всегда возражала против внезапной перемены планов.

— Продукты подождут. У меня появилась идея получше, — сказал Шон.

— И какая же?

— Не скажу. Но это очень весело. Вы все будете скакать от радости.

— Дядя Шон! Лили, пусть он скажет! — Чарли заерзала на сиденье.

— И как мне его заставить?

— Ты учительница. Просто скажи, чтобы он это сделал.

— Ну надо же, учительница! — усмехнулся Шон. — Я прямо трясусь от страха. — Он задрожал всем телом, от чего Чарли тихо захихикала.

— Пусть это будет сюрпризом. — Лили неодобрительно поджала губы.

«Тем хуже», — снова подумал Шон. С тремя детьми приходится учиться спонтанности. Он дразнил их еще минут десять, пока они двигались на запад. Потом въехал на засыпанную гравием парковку, и Камерон громко застонал.

— Глазам своим не верю!

— Испугался, что я тебя побью? — спросил Шон.

— Нет, что кто-нибудь увидит меня здесь.

— Ставлю двадцать долларов на то, что отделаю тебя как первоклашку.

Глаза Лили сверкнули под очками.

— Шон, я не думаю…

— Заметано! — Камерон выпрыгнул из машины. Конечно же, он не устоял, когда на кону оказались деньги.

Чарли была вне себя от радости.

— Дядя Шон, как классно!

Он ухмыльнулся, глядя на Лили.

— Видишь? Я классный!

Она наклонила голову и прочитала вывеску, украшавшую арку входа. На вывеске, раскрашенной флуоресцентными красками, было написано: «Добро пожаловать в гольф-парк юрского периода. Тысяча лет веселья».

— И чего мы ждем? — Шон вынул малышку из детского кресла, и они все направились к билетному киоску.

— Двое взрослых, двое детей, маленькая бесплатно, — сказал продавец. — С вас 18 долларов 50 центов.

— О, я не буду играть, — сказала Лили.

— Нет, будет, — возразил Шон и просунул в окошко двадцатидолларовую банкноту.

Им выдали клюшки и мячи, явно знававшие лучшие времена, а Эшли получила легкую пластмассовую колотушку.

— Пожалуйста, сюда, — пригласил их служитель. Они вошли под арку, такую низкую, что Шону и Камерону пришлось пригнуть головы.

— Буууу! — закричал пещерный человек, выскакивая перед ними.

— Буууу! — повторила Эшли, хлопая в ладоши. Даже Камерон улыбнулся, глядя на нее.

— Улыбочку! — пещерный человек сфотографировал их. — Какая очаровательная семья! — Он показал снимок на экране цифрового фотоаппарата.

Лили смутилась.

— Нет, мы не…

— Фотография будет готова до вашего отъезда, вы сможете купить ее, — сообщил пещерный человек.

Неважно, были они семьей или нет, но снимок получился прекрасным. На фоне задника, разрисованного под первобытный тропический лес, они все выглядели так, словно внезапно увидели что-то невероятно забавное; собственно, так оно и было.

— Сколько? — спросил Шон.

— Десять долларов за снимок восемь на десять. Он будет ждать вас на выходе.

Шон протянул пещерному человеку бумажку в десять долларов.

— Скаут Чарли, ты будешь вести счет. — Он протянул ей карточку и карандаш.

— Я не умею.

— Конечно, умеешь, дорогая. Ты должна подсчитывать количество ударов, сделанных каждым из нас, и сравнивать с паром для каждой лунки.

«Странно, — подумал он. — Ребенок Дерека Холлоуэя не умеет вести счет. Неужели это возможно?» Эти дети так легко шли на контакт, особенно если дело касалось гольфа.

— Но…

— Никаких «но»! Я собираюсь надрать задницу одному старшему братцу, так что тебе придется отвечать за счет. Следи, чтобы никто не мошенничал.