Головач-3

После некоторых размышлений Оги повернул направо, вернувшись на Тик-Нек-роуд, в надежде, что едет правильно. Вскоре внедорожник несся по тихой дороге, разрезая тьму ярким светом фар. Уличных фонарей здесь не было. Единственным освещением служил тусклый свет звезд.

– Да, к черту Бэктаун, - сказал Кларк.
– В жизни не видел столько идиотов.

– Пошли они все на хрен. Никогда терпеть не мог деревенщин, а теперь ненавижу их еще больше. Чтоб они рожи себе отстрелили, когда будут вещать на стену ружейный стелаж. Черт! Кстати, бордель мы так и не нашли.

– Ну и что. Я такой бухой, что у меня все равно не встанет.

– Чушь, - возразил Оги.
– Мы - крепкие молодые парни. Не знаю, как ты, но я и бухой в жопу и трезвый, как стекло, могу всю ночь заниматься сексом, а проснувшись, буду готов еще "бросить палку".

– Лучше забудь, потому что туда мы не вернемся. Но, по крайней мере, мы повидали реальную жизнь. Как там он это назвал? Харч-вечеринка?

– Ага!
– оживился Оги.
– Это было круто! Как тебе Карли Энн? Вот тебе и дерьмовый денек в "Мухосрани"! Она проглатывает, наверное, целый галлон плевков, чтобы проиграть соревнование с разницей в один харч. Затем ей надирает задницу блондинка, которая отсосала у ее дружка. А в довершение всего, Дора сует палец себе в рот и выблевывает все содержимое желудка прямо девке на лицо. Я думал дать ей сто долларов, но... хрен на нее. Побеждай, либо вали домой. В яхт-клубе нам ни за что не поверят.

– Поверят, - сказал Кларк.
– Я снял все на "айфон".

– Молодец!
– Оги дал ему "пять".
– Ты должен прямо сейчас послать мне это.

Кларк поморгал, будто пытаясь навести резкость на расплывающийся экран телефона. Несколько раз постучал по нему пальцем и в следующую секунду телефон Оги завибрировал у него в кармане.

– Нужно было порезать видео на несколько частей, - объяснил Кларк.
– Черт. Телефон сейчас сдохнет.

– Не парься. Если наткнемся на еще одну Харч-вечеринку, воспользуемся моим.

– Едем обратно в мотель?

– Да, только мне все равно нужна "дырка", я имею в виду, сейчас. Давай возьмем Брайса и вернемся в "Сэлли". Я не уеду из этого гадюшника, пока не выбью дно еще у какой-нибудь деревенской сучки.

– Неплохой план.

Но в следующее мгновение Оги и Клар, прищурившись, всматривались сквозь лобовое стекло.

Кларк надел очки.

– Там кто-то идет?

– Точно.

– Это не Брайс?

Оги ухмыльнулся.

– Если только Брайс не отрастил себе обалденную жопу и убойные сиськи, с тех пор как мы видели его в последний раз.

Кларк посмотрел вперед.

– Ты прав! Это - "телка"!

Оги сбавил скорость, и в следующий момент пешеходка оглянулась через плечо.

– О, черт, это же та "ненормаша", - сказал Кларк.

Оги подмигнул.

– Ее зовут Бабба, верно? Давай немного развлечемся, - затем он поравнялся с девушкой, остановился и опустил стекло.
– Привет, Бабба. Подвезти?

Бабба посмотрела на него косыми глазами и, пуская слюни, утвердительно кивнула головой.

Кларк потянулся назад и открыл заднюю дверь.

– Запрыгивай.

Качнув своими огромными грудями, Бабба забралась внутрь, немного помедлила, затем закрыла дверь.

– Спья... спья.. спьясибя!

Оги хитро ухмыльнулся Кларку.

– Беееееез проблем, Бабба.“

***

Брайс не понимал, что делает, и, тем не менее, продолжал этим заниматься. Внутренний голос, который подсказывал ему, что есть правильно, а что нет, очевидно, спал. А занят он был вот чем:

Он схватил мертвячку за правое запястье (за левое взял Студи) и тянул.

Совместными усилиями они вытащили труп из могилы. Большая часть земли с него отпала, оставшуюся Студи деловито стряхнул рукой. В лунном свете голое тело было цвета очищенного банана. Убрав грязь из глазниц, он обнажил широко раскрытые и остекленевшие глаза. Рот у мертвячки был закрыт, а синие губы крепко сжаты. Ареалы сосков, диаметром больше, чем серебряные доллары, тоже были синими, с лиловым оттенком, а сами соски, крупные как кончики мизинцев, странно торчали вверх. Смерть и погребение заставили проступить на теле, и даже на лице, тонкую паутину вен.

Брайс не стал задерживать луч фонарика на фигуре мертвячки, а сразу переместил его к макушке черепа. Поперхнувшись, он с трудом сглотнул и выдавил:

– Ты не врал...

Студи самоуверенно усмехнулся.

– Я же говорил.
– Он вскинул брови, будто восхищаясь мертвым телом женщины.
– Не мог как следует разглядеть, когда они ее зарывали. Даже не думал, что она такая "соска".
– Затем он приподнял ее за плечи, отчего голова у нее наклонилась вперед.
– Гляди-ка, посвети сюда. Он взялся за труп так, чтобы Брайсу было лучше видно.

Брайс опустил луч фонарика...

Студи откинул назад длинные пряди светлых волос, оголяя круглое трехдюймовое отверстие в макушке черепа. Он указал пальцем, и Брайс с отвращением разглядел кружок бело-розовых мозгов.

– Они вскрыли ей голову кольцевой пилой, - пояснил Студи, а потом дотронулся до мозгов кончиком пальца.
– Видишь вон там?

То, на что он указывал, было похоже на разрез.

– Срань господня, - прошептал Брайс.

– Видишь, когда они извлекли из черепа костяной кружок, они ткнули туда ножом, чтобы сделать щель для своих "петушков".

Глазам своим не верю,– подумал Брайс. Казалось, он услышал далекий порывистый звук и почувствовал, будто смотрит на подробности этого зверства с какой-то невероятной высоты.

Слова Студи отдавались эхом.

– Все очень просто. После того как они вскрыли голову и сделали разрез... они трахнули девку в мозг.

Эхо вторило у Брайса в голове:

... они трахнули девку в мозг...

... трахнули девку в мозг...

... трахнули девку в мозг...

– Все правильно, - добавил Студи.

– Что?
– спросил Брайс.

– Получают "головач" лишь те, кто его заслуживает. Насильники, наркобарыги, парни, которые забавляются с детишками. Братья Ларкинсы делают миру одолжение, избавляя его от подобного мусора. И не вижу причины, почему они должны отказывать себе в небольшом развлечении в обмен за свои усилия.

Брайс стоял, словно манекен, и смотрел вниз.

– Трахать чей-то мозг это развлечение?