Голован

— Спали вы тут все, что ли? — зло интересуется Керталан.

Все остальные на плоту тоже обмениваются мнениями — на разных языках, кому на каком удобнее, — а заодно стягивают и пытаются выжимать одежду. Удобный момент для комаров и прочих кровососущих. Их тут, на безымянном притоке Иррациональной, триллионы. Я знаю, потому что в моих медицинских запасах очень скоро закончатся все виды мазей от укусов. Будет катастрофа.

Внезапно все люди замолкают. В джунглях хором начинают верещать птицы. Будто кто-то щелкнул выключателем и задействовал многоголосый хор. Только сейчас соображаю, что обычно эта какофония не умолкает ни на секунду, разве что по ночам пластинка меняется на другую. Вместо птиц начинают петь древесные пальмовые жабы.

22. Сказки тропического леса

Снова прикинься Аю-Уракотом.

Ты выдираешь волосы из бороды. Нет, не колдуешь — думаешь. Ты бездарно прокололся с координатами. Видимо. Собственно, к этому шло. Вначале река. Взялась неизвестно откуда и перегородила путь. Уже тогда можно было догадаться, но ты убедил себя. Направление правильное, просто… Мало ли что бывает в тропиках? Муссоны, дожди сутки напролет. Да и река какая-то несерьезная. В смысле широкая — да, но зато из нее торчат деревья. Значит, это как бы паводок, не иначе. Наверное, вообще лужа, а не река. Просто очень большая. Подумаешь, сошла какая-нибудь лавина с гор: кубокилометр снежка обвалился вниз — придавил овечек. Ледник хлюпнул и дал течь. Что с того, что до гор километров семьдесят? Ледничок растаял — полгода прошло все-таки, пока ты гоцал туда-сюда, — и водица стекла. Правда, обойти лужу не получается. Может, и вправду река? Ты надуваешь щеки и толкаешь праведную речь: «Мы на верном пути, братья! Осталось чуточку напрячься. Сейчас настругаем плотиков и — айда! Ох, и повеселимся мы с вами вскоре. Ох, повеселимся! Впереди город, полный оцивилизовавшихся дикарей. Все понапяливали на себя одежду, словно они и вправду настоящие люди. Но ведь это даже хорошо. Гораздо интереснее, когда на женщине поначалу много тряпок, правильно?»

Твое войско в экстазе. В их представлении ты давно наместник ноюйской короны в новой колонии. Работа спорится, но у воинов уже нетерплячка. На кой городить плоты большого формата, если до цели рукой подать? Главное, хоть как-то уместиться, и чтобы ножки не свешивались в мутность водицы. Так, на всякий случай. На разливистой речке бревен плавает, как возле лесоповала. Если смотреть подслеповато, то остается только скрепить их в плоты, и все. Но вообще-то это не бревна — крокодилы. Отъелись они до таких диаметров пуза, явно не на лягушках. А если вдруг на лягушках, то какие же тутошние лягухи в весе?

Боевых экипированных лошадок приходится бросить. Массаракш с ними! Только зря перли это до того самоходное добро через ледники Цепи. Даже кобылку, на которой ты лично готовился победно вступить в капитулировавший город, тоже на шашлычки. А куда деваться? Ты и твоя пехота — вы все вместе, в горе и в радости. Вас не сломить никому.

Главное, не забыть походную артиллерию. Четыре пушки разных фасонов, потому как собирали с миру по нитке. Но переправили. С ядрами хуже. Половина запаса ссыпалась с плота посреди «лужи». Может, не совсем зря, а придавили там, в тине, хоть одного крокодила? Это не освобождает от ответственности. Тут походно-гвардейская дисциплина или как? Карцера в джунглях не имеется. Виновных на нерадивом плоту слишком много. Значит, децимация. Каждого десятого — крокодилам. Таможенный взнос, плата за переправу местным богам, так сказать.

Так что твое войско идет вперед, скрепленное кровью и вожделением.

23. Доктор Дар Гаал.

Приписываемые дневники

Путешествие посредством воды все же имеет явное преимущество перед гоминидным хождением на своих двоих. Убедился в этом еще при катании на «Жебештьене Шо» по Красной Змее. Главное, появляется свободное время и силы. А уж за этим следует то, что отличает высшего примата от всякой прочей твари, созданной Выдувальщиком, — творческий процесс. Нынче, в силу наличия всех этих составляющих, занялся трепанацией пираньи-кулебяки. Жуткая тварюка! Во время того самого непонятного водяного гейзера, породившего волну, этих пираний на плот выбросило несколько штук. Благо ку-пу-пу Цуцу успел остановить мою руку, когда я потянулся подобрать этот трофей. Оказывается, кулебяка только прикидывается снулой и оглушенной. На самом деле, находясь во вроде бы враждебной — воздушной — среде, она просто ожидает добычу. Мой палец, а то и два, как раз бы на оную и сгодился. Не хватало еще мне, единственному врачу, остаться инвалидом. Чем бы я занимался в отряде? Бесплатным консультированием больных?

Цуцу чуть не расплющил кулебяку веслом, прежде чем она как-то угомонилась. Между прочим, кусочек бамбукового весла она успела отгрызть. Во время вскрытия и рассматривания кишок пиранья снова очнулась, но тут уж я оказался настороже. Воткнул ей между челюстей металлический фонарик.

Пиранья-кулебяка, вообще-то, рыба небольшая — длиной в две ладони, не более. Но жрет, видимо, жутко много. Из того, что возможно опознать без передвижной генетической лаборатории, в желудке обнаружились несколько лапок лягушек, причем одна крупная: мне кажется, лягуха была помассивнее пираньи. Затем еще какая-то чешуя, тоже явно от увесистой рыбины, и кусочек крокодильей шкуры. Надо же, кулебяки жуют даже крокодилов! Непонятно, почему тогда пираньи до сей поры не сожрали всех крокодилов поголовно? Впрочем, удивляться этому можно и, так сказать, с оборотной стороны. Ведь и крокодилы не сожрали всех кулебяк, правильно? Да и вообще! Тут, в Топожвари-Мэш, целый долбаный террариум. Этих же крокодилов несколько видов. Тогда уж надо дивиться, почему за тысячелетия не возобладал один вид. Или, с другой стороны, почему этих видов всего три-четыре, а не двадцать четыре? Может, тут как раз обратный процесс? То есть, в поисках свободных ниш, то же семейство крокодилов начинает почковаться новыми видами. В самом деле! Ведь своими глазами наблюдал, как не слишком большой крокодил ловко взбирался по стволу дерева, причем находился в момент наблюдения уже на порядочной высоте. Может, скоро появятся совсем древолазающие, которые будут жить в дупле или вить гнезда? Так можно дойти и до летающих пресмыкающихся. Хотел бы покумекать об этой идее с Кааном, но он на другом плоту, а перекрикиваться в научной дискуссии не принято. Потом вспомнил, что изобретаю велосипед. Ведь летающие крокодилы уже существовали когда-то — чем ископаемые птеродактили не крокодилы, право?

Остатки трепанированной мной рыбы туземцы зажарили (прямо тут, на плоту) и зажевали с аппетитом. Я, чисто в целях научного познания мира, попробовал кусочек. Вполне ничего. Челюсти кулебяки я отдраил (что значит иметь свободное время), оттер медицинским спиртом и повесил на веревочку себе на шею. Теперь я почти как ку-пу-пу, ибо когда только отделил челюсти, то понял, что именно такие висят у них на груди, а у рулевого Муцу — еще и на ухе.

В процессе нашего скромного пира (аборигены приготовили и остальных пираний), прямо на жареное мясо, с нависающей ветки, спикировал паук размером чуть меньше кулебяки и начал запихивать харчи в себя, как будто лично для него готовили. Я чуть в воду не грохнулся от неожиданности, да еще и поперхнулся, а вот «капитан флотилии» Маддукко проявил изрядную ловкость. Ухватив паука на брюшко, он тут же опустил его в еще не остывшие угли нашего палубного костерка. Короче, у речного народа оказалось еще и второе блюдо. Снова подумалось, что съедобный в джунглях и сам не умрет с голоду. В неком героическом порыве — да будь что будет! — согласился отведать и паучару тоже. Тоже, оказывается, вполне съедобно.

Острые коготки передней хватательной пары лапищ мохнатого нахала, ку-пу-пу применили вместо зубочисток. Очень продуманная утилизация отходов. Я, правда, использовал зубную щетку; слишком сильно въелась в меня цивилизация, по-видимому. В процессе этого самого полоскания зубов чуть вновь не лишился пальцев. Спас меня тот же везде успевающий Маддукко. Водицу я собирался зачерпнуть горстью прямо из Иррациональной, а он поймал мою руку. Тут же из-под воды на мгновение появился рыбий плавник. Кажется, пиранья-кулебяка, родственница той, что мы сожрали, решила в отместку полакомиться мной самим.

Круговорот белков в природе — вот как это называется.

24. Сказки тропического леса

Итак, ты Аю-Уракот, и ты прокололся в координатной плоскости Большой Суши.

Стоишь и кумекаешь — что теперь? Конечно, совершить ошибочку в пару сотен километров на Сфере Мира — это как два пальца. Тем более, в Топожвари-Мэш. Здесь же туман поверху такой, что не продохнуть. Снизу из-под древесного полога ни массаракша не видно, но ты ведь, в конце концов, поднимался когда-то на местную пирамиду, так? Она все-таки торчит над большинством крон. И что ты, собственно, наблюдал, кроме плотных клубов тумана поверху?

Да и вообще, в тумане ли дело? Сама ориентация исключительно с помощью Мирового Света — это еще та сложность. Всяческие алхимики и шлифовальщики линз уже не один десяток лет обещают, что с помощью неких сверхточных замеров небесного свечения получится определиться с центровой частью Мирового Света. А там уж, годков тридцать кряду понаблюдав и составив таблицы, выйдет с помощью пары десятков формул определяться с местоположением на всей Сфере Мира. Массаракш его знает, какого размера будут эти приборные причиндалы и какой толщины тома с таблицами? Может, канделябры линзовых решеток получится еще так-сяк втиснуть в каравелльные обводы, вместе с другой корабельной утварью? Туда, куда тебе, Аю-Уракоту, ход по здоровью заказан. Но получится ли все это хозяйство таскать с собой по лесам и пустыням? Вдруг оно поместится исключительно на стреноженном бегемоте, не меньше?

Короче, проблемы с определением местоположения будут всегда, тем более ныне, в текущей технологической эпохе. Но легче ли тебе от этого? Что тебе делать вот здесь и сейчас? Пока еще под твоим началом четыре сотни головорезов с пушками, аркебузами и прочим убийственным добром. Все это готово к применению прямо сейчас, с ходу. Но есть небольшое «но». Там, куда ты явился, нет города.

Он исчез.

Да, конечно, не исключено, что ты сбился с дороги. Так закриптографировал свои записи, что сам себя запутал.