Голубая луна
Шрифт:
В пещере было влажно, как обычно под толщей земли. Но я покрылась холодным потом не из-за этого.
Кучи костей по углам меня не беспокоили. Как-никак, мы в волчьем логове. Но меня пробрало, когда я заметила обрывки ткани, непарную обувь, отблеск золотой серьги под белоснежной реберной костью. От живота начала подниматься тошнота, и я отвернулась.
— Волки так не поступают, — сдавленно сказала я.
— Эти — поступают. — Услышав странный грохот, я резко развернулась. Манденауэр пробирался через кучу костей. Его ботинки тонули в грязи, пока он обходил логово.
— Что вы ищете?
—
— Какую еще зацепку? Это же животные.
— Ты удивишься, когда узнаешь, что оставляют после себя подобные звери.
— После вот этого меня больше ничто не удивит.
И снова я ошиблась.
Волчий вой эхом отдался в каменных стенах, так громко, что мы с Манденауэром одновременно вздрогнули и помчались ко входу. Старик выключил фонарь, но слишком поздно. Мы оказались в ловушке.
Я вскинула винтовку. Манденауэр не стал меня останавливать, но тени на скале сделали это за него. Луна освещала вход в пещеру, серебристый свет просачивался внутрь, и в нем возник человеческий силуэт.
Я опустила оружие и собралась окликнуть человека, но Манденауэр прикрыл мне рот рукой. Он покачал головой. Выражение его лица было таким странным — в нем смешались в равной степени ярость, отвращение и восторг, — что я не стала бороться. Вскоре я могла только смотреть, разинув рот.
Сначала мне показалось, что незнакомец наклоняется, чтобы коснуться пальцев собственных ног. Гимнастика в лесу. Подобным мог бы заниматься Кадотт.
Но мужчина не стал выпрямляться. Вместо этого он остался стоять в согнутом положении, и его силуэт начал меняться. В один момент — фигура мужчины, нагнувшегося к земле. В следующий — «спортсмен» уже стоял на четырех конечностях, наклонив голову так низко, что я не могла ее разглядеть. Его фигура менялась. Пещера наполнилась звуками растущих костей, скребущих когтей, рыком и стонами, которые я приняла бы за отзвуки великолепного секса, если бы не видела, что происходит на самом деле.
Я не успела и глазом моргнуть, как человек обратился в волка, запрокинул голову назад и завыл. Другие отозвались, и он убежал.
Где-то в середине этого представления Манденауэр убрал руку от моего рта. Я бы не заговорила, даже если бы он ткнул в меня палкой. Стоять я тоже не могла, поэтому села в грязь и уперлась головой в колени. Манденауэр оставил меня в покое и продолжил искать зацепки.
Не уверена, как долго путались мысли в голове и не было голоса. Когда Манденауэр наконец хлопнул меня по спине, я подпрыгнула на полметра вверх и взвизгнула.
— Пора идти, Джесси.
Я подняла голову:
— Ч-что это было?
Он посмотрел мне в глаза:
— Ты сама знаешь.
Я покачала головой:
— Откуда мне знать?
Он помог мне встать на ноги — сама я бы не смогла — и постучал себе по лбу.
— Забудь о своих знаниях. — Он поднес палец к груди и постучал по ней. — Верь своим чувствам.
— Вы говорите как Кадотт.
— Твой парень?
— Он мне не парень.
— Ладно, любовник.
Я скорчила гримасу. Диалог прозвучал так… по-девичьи.
— Давайте не будем о нем.
— Не я его упомянул.
И снова он прав. Мне нужно вернуться к случившемуся только что. Чем бы оно ни было.
— Вы что-нибудь нашли? — Я повела рукой, вроде как обводя
ею всю пещеру.— Ничего неожиданного.
— А чего вы ожидали?
Он посмотрел на меня долгим взглядом, словно оценивая мою вменяемость. Я позволила ему это сделать, так как сама не была уверена в своем психическом здоровье. Затем, словно приняв важное решение, он опустил голову в своем обычном поклоне и вздохнул.
— Надо поговорить.
— Это точно.
— Поехали обратно в твою квартиру.
— Мою квартиру?
— Информация, которой я хочу поделиться, не предназначена ни для чьих ушей, кроме твоих.
— Звучит серьезно.
— Серьезнее, чем ты можешь себе представить.
Вот черт, не нравится мне все это. Манденауэр посоветовал мне верить своим чувствам. Сейчас я была напуганной, злой и сбитой с толку. Три самых худших эмоции.
— Может быть, поохотимся, прежде чем отправляться на боковую?
— Не сегодня. Сегодня мы побеседуем. Возможно, если ты узнаешь правду, от тебя будет больше пользы. — Он поднял свое ружье и пошел к выходу из пещеры.
— Эй! — Я заспешила, чтобы нагнать его. — Что это значит?
Он остановился у выхода, посмотрел по сторонам, словно собирался переходить дорогу, затем резко выскочил, развернулся и направил ствол на место над пещерой. Я вздрогнула и попятилась. Но Манденауэр опустил оружие, выпрямился и поманил меня к себе.
— Ты больше захочешь докопаться до истины, когда я расскажу тебе правду.
— Хорошо. Говорите.
— Слышала когда-нибудь о Йозефе Менгеле?
По спине пробежал неприятный холодок.
— Нацисте?
— Именно.
— Том самом сдвинутом, который проводил опыты на евреях?
— Да.
— Он мертв.
— Но некоторые из его опытов продолжают жить.
Глава 27
Но как бы я не просила, Манденауэр отказался рассказывать мне что-либо еще, пока мы не доберемся до моей квартиры. Что оставило мне много времени для размышлений.
Но раздумья лишь запутали меня еще сильнее. Теории разнились: от бешеных волков до оборотней, от легенды оджибве до нацистского кошмара. Однако ни в одной из них не было ни капли смысла.
Мы подъехали к моему дому в полночь. По крайней мере, на улицах никого не было. Зи думала, что мы все еще в лесу. Я должна была сообщить ей, где мы находимся, и планировала это сделать, как только мы доберемся до моего дома. Выключив свою рацию еще в лесу, я пока не вернула ее в рабочее состояние.
Однако едва мы вошли в квартиру, плотину молчания Манденауэра прорвало. Долгое время я не могла думать ни о чем, кроме его слов.
— Я не тот, кем ты меня считаешь.
Он прошелся по комнате и, прежде чем включить свет, задернул шторы. После чего устроился спиной к стене там, где мог видеть и окно, и дверь.
Мне тоже не нравилось сидеть рядом с окнами, но сейчас я обратила внимание: ведь я никогда не видела Манденауэра без оружия и в расслабленном состоянии хотя бы на уровень ниже «красной тревоги» или повернутым спиной к любому из входов. Так вел себя человек, наживший много врагов, человек, на которого охотились так же часто, как и он сам охотился на кого-то.