Голубка

— Ты, Зойка, еще многого не понимаешь, — начал он, и Зоя с облегчением вздохнула — брат не обиделся. — Ты думаешь, просто двойню родить? Да Ира… она, если хочешь знать, чуть не умерла при родах! Но потом, слава Богу, все обошлось. Но она до сих пор такая слабая, а забот у нее много. Устает она, не высыпается. Короче, маленькая ты еще, если не понимаешь простых вещей. А Надьке твоей пора замуж выйти и своих пацанов родить, чтобы она всяких глупостей не говорила.

— Я ей то же самое сказала! — обрадовалась Зоя.

После разговора с братом она сразу же успокоилась. Все стало на свои места. Если все дело в том, что Ирина устает, что у нее были тяжелые роды, так она, Зоя, готова помочь!

С этой минуты Зоя перестала лезть к невестке с разговорами, а больше стала возиться с племянниками. Всячески способствовала тому, чтобы у брата и его жены была возможность остаться наедине. То за ягодами их отправит вдвоем, то предложит на речку загорать, а сама с малышами останется.

Жена брата поначалу все отнекивалась. Зоя решила, что та стесняется обременять родню заботой и проявила настойчивость.

— Подумай, Иринка, ведь вы уедете! Надолго уедете, детей увезете! Когда еще у нас с мамкой будет возможность повозиться с ними?

Мать поддержала дочку. Ирина в очередной раз отправилась с Сергеем гулять за село. Стоял жаркий летний день. Пахло скошенной травой, цветами пижмы. Тут и там у заборов торчали юные неокрепшие подсолнухи. В огородах набирала силу капуста, и темнела в густой листве крупная вишня.

— Как у вас здесь хорошо… — сказала Ирина, покосившись на своего спутника. Понимает ли он, что она сейчас чувствует? У нее никогда прежде не было дома. Не было даже места, куда бы она стремилась душой, как он в свою деревню. И теперь здесь она вдруг поняла, как это бывает. Она почувствовала, что значит иметь маму, отца, сестру. Хотя в глубине души она осознавала, что это не по-настоящему, но ей так хотелось, чтобы это было правдой, что при мысли об окончании отпуска у нее сжималось горло и она не могла говорить.

— Ира, нам нужно поговорить.

Эта фраза Сергея тотчас же привела в действие механику ее слез. Вероятнее всего, он тоже подумал о том, что отпуск подходит к концу и нужно подготовить ее. Она попыталась проглотить комок в горле, опустилась в траву у воды. Она готова.

Сергей пристроился рядом. Почему-то он не торопился начать разговор. У берега плавали утки, то и дело принимаясь плоскими клювами чистить перья.

— Отпуск заканчивается, — начал Сергей, словно читая ее мысли. Она кивнула, не глядя на него. — Я тебе очень благодарен за то, что ты согласилась поехать со мной…

Ирине хотелось закричать, что не нужно ее благодарить, что она уже любит его маму, и отца, и Зою! Что для нее этот месяц был сказкой… Но она не могла говорить. Сидела и смотрела на уток.

— Конечно, я не могу требовать от тебя подвигов, это было бы слишком… Но… В общем, мне предстоит служить на Дальнем Востоке, это очень далеко…

— Да, я слышала. Мама говорила.

Она сказала «мама» и снова почувствовала в горле этот проклятый комок. Ирина не знала, что с ней творится.

— Да, это очень далеко. И трудно. И жизнь военного тяжела, а жизнь военного моряка и того тяжелей. Я все время буду на корабле. Даже когда корабль стоит на базе или на рейде. Условий райских ни для кого не создают, короче…

— Зачем ты мне все это говоришь? — перебила его Ирина и посмотрела ему в лицо. Глаза у Сергея были тревожные. Он поспешил скрыть их под ресницами.

— У тебя есть выбор. Ты можешь поехать в Москву, как задумала. А можешь поехать со мной. С нами.

Сергей нахмурился. Ему казалось, что он сможет изложить все складно, но получалось коряво и как-то однобоко. Он не умел рассказать ей, что чувствует. Вот он думал, что вместе с его Ирочкой ушла жизнь, что теперь он никого не захочет видеть рядом с собой. А получилось так, что эта девушка его совсем не раздражает, даже наоборот. Теперь он уже понял, что не сумеет обходиться без нее. Но не может же он так и заявить ей: мне будет трудно без тебя, поехали со мной. Даже звучит эгоистично.

Он покусывал нижнюю губу и смотрел на воду.

— А я… ты действительно этого хочешь? — нерешительно спросила Ирина. — Или тебе просто неудобно теперь прогнать меня?

Сергей развернулся и пристально посмотрел на нее. Он больше не хмурился.

— Я действительно этого хочу. Очень хочу.

— Тогда я согласна.

Сергей взял ее за пальцы, и теперь они сидели у воды, держась за руки, как школьники. Потом вдруг Сергей вскочил, заорал что-то нечленораздельное, подпрыгнул и прямо в одежде кинулся в воду.

— Сумасшедший!

— Мы моряки, и дух наш молод! — проорал Сергей, вынырнув посередине озера. Утки обиженно выползли на берег.

На ближайшем к озеру огороде стояла женщина с тяпкой и из-под руки смотрела в их сторону.

— Плыви ко мне! — орал Сергей с середины озера.

— Я не умею плавать! — смеялась она.

— Я тебя научу! Жена моряка обязана уметь плавать!

Вероятно, Калерии, от природы активной и общительной, был необходим мощный толчок, случай, который заставил бы ее забыть о себе и переключиться на других. И такой случай не замедлил произойти.

В один из осенних тоскливых дней, когда она, по своему обыкновению, слушала заунывное завывание ветра, к ней в дверь постучали. Поскольку в городке не принято запирать двери на ключ, когда хозяева дома, то в прихожую вошли без приглашения, зажгли свет, и Калерия увидела своих соратниц по женсовету, продавщицу Людмилу и учительницу Наталью Павловну.

— Калерия Петровна, вы неважно себя чувствуете? А мы… Мы вот не знаем, что делать, — с порога затараторила Людмила. А по скорбному выражению лица учительницы Калерия догадалась, что событие не из радостных.

— Что-то случилось? — предположила она, садясь на диване и шаря рукой в поисках расчески.

— Даже не знаю, как и сказать. — Людмила обернулась на Наталью Павловну.

— Ну чего уж там, — вздохнула учительница. — Тамара-то Абрашина… отравилась.

— Как?! — Калерия почувствовала, как кровь прилила к голове. В висках застучало. — Когда?

— Да сегодня, — охотно пояснила Наталья Павловна. — Выпила, дурочка, уксус.

— Боже мой!

— Ну! — подхватила Людмила. — Додумалась! Ну, в госпиталь увезли…

— В госпиталь, — повторила Калерия, механически разыскивая ногой тапочки под диваном. — Сильно гортань обожжена? А кто там сегодня дежурит? А что Абрашин?

Все эти вопросы она задавала, уже роясь в шкафу, натягивая платье и доставая с полки чулки.

— Мне бы машину, — сказала она, ни к кому не обращаясь.

— Мы на машине! — дуэтом ответили женщины. — Замполит выделил!

Калерия собралась было надеть плащ, но женщины объяснили ей, что на улице холодно и сыро. С тех пор как она последний раз выходила из дома, многое изменилось. В первую очередь — погода.