Голубки воркуют… Коршуны снова на охоте

Вновь они стали тонуть в объятиях ласк, не сдерживая стонов блаженства. Вновь было так хорошо, что забывали реальность. Когда же утомлённые отдыхали, Иона с подступающей грустью вздохнула:

–Жаль, что тебя всё же беспокоит что-то. Это из-за письма, которое получил в день венчания?

–Какая внимательная, – улыбнулся Пётр, и любимая приподнялась, упёршись руками в его грудь:

–Ты меня ещё не знаешь. Я хочу помочь. Мы уже пять дней, как обвенчаны, и все пять дней ты перечитывал это письмо. Я чувствую, что ты ждёшь чего-то и о чём-то думаешь. Не только о нас. Что в том письме? От кого оно?

–Да, увы, дел никто не отменял, – не стал скрывать тот и сел с нею поудобнее. – Письмо от Никитина. Сообщил, как дела.

–Он помог тому уроду? – поинтересовалась Иона и тут же смутилась. – Как-то называть его так грубо и не хочется даже… Почему имени не узнать?

–И правда, так называть не хочется… Да не говорит имя он своё, но не в том дело, – улыбнулся любимый. – Никитин помог ему, доктора послал. Тот вылечил его сестру. Все довольны, если верить и письму Нолькен. Тот тоже сообщил о происходящем, – будто с новыми размышлениями вздохнул он, отведя взгляд в сторону.

–Надеюсь, что всё именно так, – видела Иона, как он переживал о чём-то.

–Думаю, Нолькен не стал бы лгать. Ведь однажды и он вернётся в Швецию, – молвил тот, вставая и начиная одеваться. – А за того парня,… урода который,… можно лишь порадоваться… Сестра выздоровела, любовь рядом. Девица из того трактира явно его зазноба. Кстати, – вдруг резко оглянулся Пётр и, ещё не застегнув рубахи, склонился над глазами милой.

Он смотрел с хитринкой, улыбался, словно начинал вновь флиртовать, и спросил:

–А ты полюбила бы меня, был бы я уродом?

–Теперь понимаю, что да, – прошептала та, прикусив игриво губу.

–Теперь? – казался не на шутку удивлённым милый, и она засмеялась:

–Ну дай же и мне тебя подразнить!

Резко начал тот её щекотать и захватил губы в крепкий долгий поцелуй. Так же резко отпрянув, он продолжил одеваться, и Иона вздохнула, любуясь им:

–Только ты покорил меня с первого взгляда… Именно своей красотой,… своим совершенством.

–Слава Богу, ты не влюбляешься в таких, как мой брат, – улыбнулся Пётр и подмигнул, радуясь её ответу:

–Вот уж такие красавчики меня никогда не привлекали. Иди, иди, тебя ведь мой папенька ждёт в кабинете? – догадалась она.

–О да, – кивал милый, застёгивая жилет и надевая камзол. – Они хотят уже вернуться домой, в Россию, но у меня есть вопросы.

–Какие? – стало Ионе ещё интереснее, но любимый, снова поцеловав, игриво прошептал:

–Ты ведь и так подслушаешь.

Он засмеялся, видя смущение её, и поспешил покинуть спальню.

Отец Ионы, действительно, был уже в кабинете, когда Пётр туда пришёл. Князь Голубев, довольный на вид и собой, и жизнью вокруг, стоял у столика с напитками и разглядывал бутылки то вина, то коньяка. Заметив улыбающегося на пороге Петра, он сразу поправил свисающий на плечах халат и улыбнулся в ответ:

–Голубчик! Неужели моя дочь всё же отпустила Вас?

–А Вы, гляжу, и утром не прочь, – кивнул Пётр на коллекцию напитков, и оба засмеялись.

–Прям хоть оставайся у вас здесь, ей Богу! – признался князь. – Вы хотели что-то спросить. Вы вчера показались расстроены нашей новостью, что мы уезжаем в Россию?

–Вижу, у Голубевых в крови всё видеть, – кивал довольный Пётр и с сожалением вздохнул. – Да,… это не столь обрадовало, видя, как дела мои ждать не собираются.

–Загадочно говорите друг мой, – положил ему руку на плечо князь и улыбнулся. – Нас в России никто не ждёт, кроме дома, который ещё не починили после всех происшествий. Мы стеснять вас, молодых, не хотим.

–Я бы попросил всё же остаться, – прошептал в большем секрете Пётр, с намёком кивнув на закрытую к ним дверь, и князь ответил тоже шёпотом:

–Иона… там… Ясное дело. Так дела тоже опасные? Сюда не явятся?

–Я сделаю всё, чтоб никто не потревожил, но я должен буду часто отлучаться, что Ионе одной здесь будет не вынести. К тому же, с сегодняшнего дня будет приходить учитель шведского языка. Ионе будет намного удобнее, если родные будут рядом, – шептал Пётр. – Понимаете?

–Ещё как, – подмигнул князь и отошёл к напиткам. – А Вы не боитесь, что пока мы будем здесь, придётся заказать побольше вин?

–Папенька? – сразу вошла в кабинет Иона. – Вам лучше уехать, чтобы не соблазняться на подобное. Петенька по доброте душевной всё закажет, но так нельзя! Маменька гневается!

–Да знаю я, что гневается, так я ж совсем чуток! – жалостливо молвил отец.

Направившись к выходу, он, перед тем, как скрыться за дверью, добавил:

–И, кстати, мы решили принять приглашение твоего Петеньки остаться. Простите, голубчик, – улыбнулся он добродушно засмеявшемуся зятю и оставил их наедине.

–Я не хочу, чтобы он спился, – села в кресло Иона, прикрываясь кружевным пеньюаром, словно ощутила прохладу. – Пообещай, что этого не случится? Он слаб, поверь… Он будет пить, если его не контролировать.

–Милая, – сел рядом любимый. – Я не закажу новых вин и спиться ему не позволю, поверь. Обещаю.

Глава 3

Иона хотела ещё о чём-то спросить любимого, сидя с ним в кабинете, и он это видел,… будто знал, что спросит:

–Я попросил их остаться. Есть дела, которые отвлекут меня на некоторое время. Но у тебя, к счастью, будут уроки шведского, так что, надеюсь, скучать не будешь.

–Ах, да, учитель… Но что за дела? Новое расследование? – взглянула она с грустью, и Пётр вздохнул:

–Увы, да…

Он хотел уже рассказать, что происходит, но постучавший слуга сообщил о прибытии Лотты Нордин.

–Кто это? – сразу вопросила Иона, но любимый взял её за руку и подвёл к двери спальни:

–Подожди меня там, прошу.

–Да, я должна выучить шведский, – предчувствовала она, что предстоящая беседа будет вестись на языке, которого не знает, и Пётр поспешил ответить, заводя её в комнату:

–Учитель именно сегодня обещал прибыть. Выучишь. Всё будет хорошо. Умоляю, обожди, и я всё расскажу, – ласково поцеловал он её губы и поспешил закрыть дверь.

Поправив камзол, Пётр убрал руки за спину, принял хладнокровную позу и уставился на двери, откуда вот-вот появится в кабинете прибывшая гостья.

Лотта Нордин вошла, как царица, давно не посещающая данные владения. Пётр ухмыльнулся, наблюдая, как она величественно взирала и приближалась, как была полна некоей обиды, что сразу озвучила: