Голубой бриллиант (Сборник)
Шрифт:
сносную, а некоторых лечили бесплатно. Между тем Алеша
всерьез занялся работой над монументом позора. Через своих
знакомых журналистов я раздобыла имена военных Иуд,
активных участников в расстреле Парламента. А к тому же 19
января уже нового 1994 года в "Правде" были опубликованы
стихи известного публициста-патриота фронтовика Владимира
Бушина "Как живется вам...", точнее его письмо к генералу
Борису Полякову, командующему Кантемировской дивизией,
чьи танки стреляли по Белому Дому. Мы с Алешей знали
Бушина, как острого, язвительного публициста,
восторгом читали его статьи и памфлеты в газете "Советская
Россия". А тут вдруг - стихи! Да какие! Это стихотворение
произвело на нас ошеломляющее впечатление. Алеша
сравнивал его со стихотворением М.Ю. Лермонтова "На
смерть поэта". И в самом деле, в нем заложен эмоциональный
заряд необычной силы. Его нельзя читать про себя, хочется
читать вслух и на миллионную аудиторию. И со слезой, со
священным гневом. Я хочу привести его здесь полностью.
"Как живется вам, герр генерал Поляков,
В вашей теплой, с охраной у входа квартире?
Как жена? Как детишки? Достаток каков?
Что тревожит, что радует вас в этом мире?
Вы довольны ли суммой, отваленной вам.
Из народной казны за народные жизни?
Или надо еще поднатужиться нам -
Всей слезами и кровью залитой Отчизне?
А довольны ли ими полученной мздой
Сослуживцы, что били по Белому Дому,
Офицеры Ермилин, Брулевич, Рудой?
Или надо накинуть хотя б фон-Рудому?
А повышен ли в звании Серебряков?
Неужели остался в погонах майора?
А его одногодок майор Петраков?
А как вся остальная кровавая свора?
А Евневич, Таманской гвардейской комдив,
Навещает ли вас, боевого собрата?
262
Вспоминаете ли с ним, по стакану хватив,
Как в тот день вы громили народ Сталинграда?
Говорят, горько запил майор Башмаков,
Повредился умом капитан фон-Баканов.
Или это лишь россказни для простаков,
Совесть ищущих даже в душе истуканов
Сладко ль спится теперь по ночам, генерал,
С боевою подругой в двуспальной постели?
Или слышится голос, который орал:
"В плен не брать! Если даже бы сдаться хотели!"
Или видится вам, лишь глаза призакрыл,
С выражением смертного страха и боли
Девятнадцатилетний студентик Кирилл
И шестнадцатилетняя школьница Оля?..
Вы не стары сейчас, вы пока что нужны.
Но настанет пора - и отправят в отставку.
И захочется вам позабыть свои сны,
Тихо войти во двор и присесть там на лавку.
А потом захотите и к тем старикам,
Что "козла" во дворе забивают часами, -
Это отдых уму и усталым рукам,
По которому вы стосковались и сами.
Подойдите, приветливо вскиньте бровь,
О желании сблизиться скажете взглядом.
Но на ваших руках вдруг увидят все кровь;
И никто не захочет сидеть с вами рядом.
Может быть, вам при этом не бросят в глаза
Возмущенного, резкого, гневного слова
Но по лицам как будто метнется гроза,
И поспешно оставят вас вроде чумного.
Вы возмездье страны заслужили давно.
Вам Иуда и Власов - достойная пара.
Но когда старика не берут в домино,
Это, может быть, самая страшная кара.
263
Хоть в глаза вас никто до сих пор не корил,
Но какая у вас проклятущая доля!
Ведь стемнеет - и снова студентик Кирилл
И шестнадцатилетняя школьница Оля.
Вот и все, что хотел я сказать, генерал.
Это ныло во мне словно старая рана.
Ты гвардейской дивизии славу продал -
Так прими на прощанье плевок ветерана".
Имена всех этих выродков, названных Бушиным, и,
конечно, главных бесов, в том числе Ельцина, Грачева, Ерина,
Кобеца, Волкогонова, Алеша вырубит на обелиске "Позора".
Люди должны знать не только героев, творивших Добро, их
благородные деяния, но и мерзавцев, носителей Зла,
содеявших подлости, запятнавших себя невинной кровью.
Алеша говорит, придет день - а он недалек - и новое народное
правительство расформирует полки и дивизии, обесчестившие
себя позором в эти кровавые октябрьские дни девяносто
третьего года и поставит памятник Софринской бригаде,