Голубой бриллиант (Сборник)

– С удовольствием.

Я раб твой, - я тебя люблю.

481

Лишь только я тебя увидел -

И тайно вдруг возненавидел

Бессмертие и власть мою...

Что без тебя мне эта вечность?

Моих владений бесконечность?

Пустые звучные слова,

Обширный храм без божества...

Всечасно дивную игрою

Твой слух лелеять буду я...

Я опущусь на дно морское,

Я поднимусь за облака,

Я дам тебе все, все земное -

Люби меня.

Прочитав лермонтовские строки, Лукич сказал:

– Проживи он хотя бы до пушкинского возраста, он мог

бы много сказать потомству. Он убит, не достиг творческого

расцвета, убит если по-теперешнему - в юношеском возрасте.

– Так пылко о любви могут писать только юноши, -

заметила я.

– Ну почему же? А вот далеко не юный гений и не

профессиональный поэт Микеланджело, сгорая от любви, тоже

обращался к поэзии. Он писал:

Любовь мне не дала успокоенья.

Амур несет то радость, то страданье,

Смущая душу тщетными мечтами.

Но образ дивной жрицы

Мне греет сердце, будоражит кровь,

Я верю: смерть не победит любовь!

Дивная жрица - это ты, несравненная Чайка. Я

обращаюсь к тебе словами великого ваятеля:

Раз сердце неделимо пополам,

Я целиком тебе его отдам".

Ну как? Возьмешь целиком?

Он весь искрился и цвел. Меня удивляла его юная душа.

Никакого возрастного барьера, которого я опасалась, между

нами не было и в помине. Я спросила:

– А вы сами никогда не сочиняли стихи?

– Только раз в жизни. Один единственный раз. И то

экспромт, перед твоим приходом ко мне. Когда ждал тебя.

– А почему же молчите, не обнародуете?

– Они примитивны, не достойны твоего величия.

– Давайте послушаем, - попросила я. И он прочитал:

482

– Ты явилась ко мне из Вселенной, как посланец

античных богов, принеся, как подарок нетленный, неземную,

святую любовь. - Он смущенно посмотрел на меня, и во

взгляде его был явный вопрос: ну как? Я сказала:

– Не плохо. Только "каков" многовато.
– Он не обиделся, с

чувством юмора у него не было проблем.

Лежа в постели, прижавшись друг к другу, как

молодожены, мы говорили о будущем, нашем будущем.

Вернее, он говорил о нашем, а я о своем. Мне нужен ребенок.

Муж совсем не обязательно, поскольку настоящие мужья в

наш век - это редкость, а не настоящего мне не нужно ни за

какие блага.

– Мне нужен муж, который бы любил меня и которого

любила бы я, и только так, - говорила я. И Лукич со мной

соглашался.

– А такой, как я сгодился бы? - допрашивал он, но я

уклонялась от ответа, и он не настаивал. Он только спросил:

– Тебе хорошо со мной?

– Сегодня - да. А что будет завтра - не знаю. Надо

разобраться в себе самой. Это дело серьезное... А если у нас

будет ребенок?
– вдруг спросила я.

– Я был бы рад, - сказал он и, поцеловав меня прибавил:

– Только маловероятно. Мы десять лет жили с Альбиной, не

предохранялись, а ребенка не получилось.

– Может предохранялась она? - предположила я. Он

замотал головой:

– Нет, я знаю, она хотела от меня ребенка.

После полуночи мы снова предавались любви, и уснули

только под утро. Это была безумная ночь первая в моей жизни.

Проснулись мы в десятом часу, да и то - разбудил телефонный

звонок. Кто-то ошибся номером. У меня было хорошее

настроение: я ни о чем не жалела. Лукич приготовил завтрак и

подал в постель. Меня трогала его забота и внимание. Он

читал мои мысли, это я подметила еще на теплоходе. В

полдень мы расстались. Прощаясь, Лукич сказал:

– Имей в виду: моя квартира с сей минуты - твое

пристанище. Можешь заходить в любой день и час, и жить

сколько захочешь. Я всегда буду рад тебя видеть. Встреча с

тобой всегда будет для меня праздником.

В электричке всю дорогу до самой Твери я

анализировала произошедшее. Начинала со студенческих лет,

когда впервые в театре, увидела Богородского в роли

Булычева. Потом встречу на теплоходе и, наконец, эти

483

безумные сутки. Я суеверная, верю в судьбу. Неужто это моя

судьба? Мне боязно - сорок лет разница! С ума сойти! Да на

нас будут пальцем указывать: дедушка и внучка.. Я не хотела

верить в реальность случившегося, не хотела ничего

загадывать. Но понимала, отдавала себе отчет в том, что он

все глубже и глубже входит в мою душу и я уже не смогу о нем

не думать, я буду искать с ним встречи. Потому что с ним очень

легко, хорошо и уютно сердцу.

Глава четвертая

ЛУКИЧ

Я люблю, обожаю природу. У меня с ней божественная

связь. Люблю не только леса и поляны, луга и реки, я люблю

ее во всем планетарном объеме, от облаков и океанов, от

грозных стихий и до последней букашки. Но больше всего, до

сердечного обожания, я люблю природу среднерусской полосы

и в частности Подмосковья. Люблю круглый год: весну и лето,

осень и зиму, не зависимо от погоды. Кто-то верно сказал в