Голубой Лабиринт

Англер был совершенно уверен , что он не ослышался:

— Взять его? Этот камень является первым, твердым доказательством с которым мы столкнулись.

— Точно. Именно поэтому я должен получить доступ к нему.

Англер облизнул губы:

— Послушайте, Агент Пендергаст. Я понимаю, что это ваш сын, который находится на этой каталке, и что это не легко для вас. Но это официальное расследование, у нас есть правила. Вы должны знать, что...

— У меня есть ресурсы , которые могут помочь. Мне нужен этот камень. Я должен взять его. — Пендергаст подошел ближе, смотря прямо в глаза Англера. — Пожалуйста.

Что - то подсказывало Англеру , что слово "пожалуйста", Пендергаст использует довольно редко. Он стоял молча, разрываясь между противоречивыми эмоциями. Англер был убежден, что Пендергаст на самом деле хотел выяснить , что случилось с его сыном. Он вдруг почувствовал жалость к этому человеку.

— Он должен быть зарегистрирован в качестве доказательства, — сказал он. — Сфотографирован, полностью описан, каталогизирован, занесен в базу данных. После того, как все это будет сделано, вы можете взять его из доказательств, но только с протоколом строгого соблюдения. Он должен быть возвращен в течение двадцати четырех часов.

Пендергаст кивнул:

— Спасибо.

— Двадцать четыре часа. Не больше.

Англер обнаружил, что обращается к спине Пендергаста. Человек быстро направлялся к двери, зеленый халат развивался за ним.

Глава 7

Отделение остеологии нью-йоркского Музея естественной истории было бесконечным лабиринтом комнат, заправленные под широкие крыши домов, куда можно добраться только с помощью множества массивных двойных дверей в конце длинного коридора, на пятом этаже Музея, а оттуда на гигантском, малоподвижном грузовом лифте. Когда д'Агоста ступил в лифт (и обнаружив, что делит пространство с каркасом обезьяны вытянутой на тележке), он понял, почему отдел был расположен так далеко от общественных пространств Музея: место воняло - как бы сказал его отец - как в публичном доме во время прилива.

Грузовой лифт прогремел на остановке, двери открылись и д'Агоста вышел в Департаменте Остеологии, оглянулся, и нетерпеливо потер руки. Его следующий запланированный допрос был с Моррисом Фрисби. Он не возлагал большие надежды на допрос, потому что Фрисби только сегодня утром вернулся с конференции из Бостона, и не был в музее в момент смерти технолога. Более перспективным был юноша, по имени Марк Сандовал, техник Остеологии, который был болен в течении недели и который встретил его.

Сандовал закрыл за ними дверь. Он выглядел так, словно он все еще был болен, как собака: его глаза были красные и опухшие, его лицо было бледным, и он постоянно вытирал свой нос салфетками. По крайней мере, подумал д'Агоста, парень был избавлен от ужасного запаха. С другой стороны, он, вероятно, уже привык к нему.

— Я пришел на десять минут раньше для моей встречи с доктором Фрисби, — сказал д'Агоста. — Ты не против, показать здесь все? Я хочу видеть, где работал Марсала.

— Ну ... — Сандовал сглотнул, оглянулся через плечо.

— Есть проблема? — Спросила д'Агоста.

— Это ... — Другой взгляд через плечо, а затем понижение голоса. — Это доктор Фрисби. Он не слишком увлечен ... — Голос умолк.

Д'Агоста сразу понял. Без сомнения, Фрисби был типичным бюрократом Музея, все завидовали ему. Он мог представить себе куратора: твидовый пиджак, розовый остаток недокуренного табака в трубке, дрожащая бородка от суетливого испуга.

— Не волнуйтесь, — сказал д'Агоста. — Я не буду цитировать тебя по имени.

Сандовал колебался еще мгновение, а затем пошел вниз по коридору.

— Я понимаю, что ты человек, который наиболее тесно работал с Марсала, — сказал д'Агоста. — Он не был популярен?

Сандовал пожал плечами:

— Я не хочу говорить плохо о мертвых.

Д'Агоста вынул записную книжку:

— Скажи мне, во всяком случае, если ты не против.

Сандовал протер свой нос:

— Он был ... ну, жесткий парень, чтобы ладить. Он имел что-то вроде чипа на своем плече.

— Как это?

— Я предполагаю, что Вы могли сказать, что он был неудавшимся ученым.

Они прошли мимо того, что было похоже на дверь гигантского морозильника.

— Продолжай.

— Он пошел в колледж, но он не мог пройти мимо органической химии - и без этого твои дела плохи, поскольку доктор философии уходит в биологии. После окончания колледжа он пришел работать сюда техническим специалистом. Он был действительно хорош в работе с костями. Но без докторской степени он мог дойти только до этого. Это была настоящая болевая точка. Он не любил ученых, которые командовали им, каждый должен был ходить по яичной скорлупе с ним. Даже я - и я больше всего подходил на роль друга Виктора. Который был не особо общительный.

Сандовал прошел через дверной проем слева. Д'Агоста оказался в комнате, полной огромных металлических чанах. Ряд гигантских отверстий деловито высасывали воздух, но это, похоже, не помогло - запах был намного сильнее.

— Это комната для вымачивания, — сказал Сандовал.

— Что?

— Комната для вымачивания, — Сандовал вытерл нос салфеткой. — Посмотрите, одно из главных рабочих мест здесь в Остеологии состоит в том, чтобы получить туши и уменьшить их до костей.

— Туши? Человеческие?

Сандовал улыбнулся:

— В былые времена, иногда. Вы знаете, пожертвования в медицинской науке. Теперь это - все животные. Более крупные экземпляры помещаются в эти чаны. Они наполнены теплой водой. Не стерильной. Если оставлять образец в чане достаточно долго, он разжижается, и когда Вы тянете штепсель все, что Вы имеете в запасе, это кости. — Сандовал указал на ближайший заполненный супом чан. — В данный момент, в этом чане, вымачивается горилла.

В этот момент вошел техник толкая перед собой тележку с обезьяной.

— А это, — сказал Сандовал, — белая обезьяна из зоопарка Центрального парка. У нас контракт с ними - мы получаем всех их мертвых животных.

У д'Агосты появился дискомфорт. Запах добрался до него, и пряные жареные итальянские колбасы, которые он ел на завтрак, чуть-чуть не вышли наружу.

— Это была основная задача Марсала, — сказал Сандовал. — Контролировать процесс вымачивания. Он также работал с жуками, конечно.

— Жуками?

— Сюда. — Сандовал вернулся в главный коридор, прошел еще несколько дверей, а затем вошел в другую лабораторию. В отличие от вымачивающей комнаты, это пространство было полно маленьких стеклянных тарелок, как аквариумы. Д'Агоста подошел к одному и заглянул. Внутри он увидел, дохлую крысу. Она кишела черными жуками, которые деловито жирели у нее на туше. Он мог фактически услышать шум их жевания. Д'Агоста быстро отступил, пробормотав проклятие. Его завтрак в желудке, опасно перемешивался с запахом.

— Жуки Кожоеды, — объяснил Сандовал. — Плотоядные. Это то, как мы раздеваем плоть от костей меньших экземпляров. Остаются прекрасно сформулированные скелеты.

— Сформулированные? — спросил д'Агоста задушенным голосом.

— Вы знаете — проводка костей вместе, их устанавливают на металлический каркас для показа или экспертизы. Марсала заботился о жуках, следил за экземплярами, которые были введены. Он также делал обезжиривание.

Д'Агоста не просил, но Сандовал объяснил, в любом случае: